Одним из самых важных аспектов проблемы исламизированных и криптоармян, является степень сохранения уровня национального самосознания или его компонентов. Как показывают различные источники и факты, различны также те стимулы, которые толкают на пробуждение национального самосознания или признание истинной идентичности, что в дальнейшем может иметь различные проявления.

В 4-ом номере газеты «Анрапетакан» за 2007г. мы рассмотрели вопрос взаимоотношений армянского населения (армян-«разбойников» и крипто - или исламизированных армян), по тем или иным причинам вступивших в ряды действующих в Турции левых радикальных организаций. Среди этих «разбойников» особо выделяется Орхан Бахыр (Арменак Бакрджян). Он также был другом Гранта Динка и еще в годы учебы пытался установить связи с криптоармянами. И это обстоятельство, как мы увидим, порой служило стимулом для обретения истинной идентичности.

В 478-ом номере стамбульской газеты «Акос» была напечатана статья, автор которой, Азат Демир, рассказывает об обретении своей истинной идентичности, косвенную роль в котором сыграл Орхан Бахыр. История сына криптоармянина из Дерсима – лишь одна из множества подобных историй. Ниже представлен перевод статьи с турецкого, с некоторыми сокращениями.

Р.М.

Дело было в мае, мы возвращали стадо домой позже обычного. Когда вернулись, то село показалось нам каким-то не таким. На сельской площади ко мне подошла самая любопытная сельчанка и сказала: «Азат, к вам пришли «революционеры». Я ускорил шаги и направился в сторону дома. В доме было четыре человека – два юноши и две девочки. Государство называло их «террористами, разбойниками», а население округи – «революционерами». Мой пожилой, сгорбившийся и больной отец тоже вел себя немного странно. Он, обычно с трудом встававший с места, буквально «обслуживал» гостей. Специально для них зарезал козленка и сварил его по своим рецептам. Он ничего не ел и даже не сел за стол, несмотря на уговоры гостей, и моей старшей сестры. С детским восторгом на лице он все время ставил мясо на огонь, варил, угощал, затем спрашивал гостей, не хотят ли они еще чего-нибудь, а нам поручал принести все съестное, что есть в доме. Более того, время от времени он поглаживал по голове юношу – руководителя группы.

Мы пообедали, выпили чаю, и вскоре в доме разыгрался настоящий пир. Беседы, обсуждения, интересные вопросы следовали один за другим. Лицо руководителя группы казалось знакомым, как будто я где-то видел его. Отец, взяв его за руку, повел в соседнюю комнату. Все мои мысли были с ними. Однако дверь с той стороны была заперта тростью моего отца... Изнутри не доносилось ни звука, кроме рыданий. Запаниковав, я изо всех сил толкнул дверь и вошел в комнату. Передо мной открылась следующая картина: отец посадил юношу на колени, гладил его по голове и плакал. Я был потрясен. Что же происходило с моим отцом? Кто этот человек? И, самое главное, откуда он знает его? Взволнованный и напуганный, я закричал: «Что происходит, отец?» Отец, казалось, не замечал меня: у него был отрешенный вид. «Что происходит, отец, объясни, пожалуйста», – вновь закричал я. Отец не удивился и даже не отреагировал. Он вытер слезы, закурил сигарету, движением руки позвал меня к себе и сказа: «Азат, сынок, этот юноша – Орхан Бахыр».

В 1978г., когда Орхан находился в Буджийской тюрьме, под предлогом удаления зуба его отправили в Эгейский университет, откуда друзья по организации похитили его. Во время похищения был убит один солдат, оказывающий Орхану сопротивление. После этого инцидента в прессе начали печатать фотографии Орхана и говорить о «кровожадном, яром террористе-армянине». Ему был вынесен смертный приговор, и начались его поиски. Да, я знал его по напечатанным в газетах фотографиям, однако никак не мог понять, почему плачет мой отец. Орхан и его друзья попросили у сельчан разрешения удалиться, поблагодарив их и по отдельности пожав им руки. Орхан поцеловал руку отца и с трудом освободился от его объятий. Отец что-то нашептывал ему на ухо, как будто молился на языке, не понятном ни для кого.

С отцом долго сидели молча. Помешивая поленом костер, он напевал песню «Бингел» на этом странном языке. В этот момент отца было не узнать: он был красив, необычен, но самое главное – он пел эту песню впервые. А я, его 29-летний сын, слышал эту песню и ее слова тоже впервые в жизни. Я больше не мог сдержаться, прервал отца и спросил: «Отец, ради Бога, что происходит? Ты не ответил ни на один мой вопрос. Я отнесся к этому с пониманием. Скажи хотя бы, что это за язык, чей это язык, на котором ты поешь?»

Отец закончил петь, повернулся ко мне, посмотрел мне в лицо. Его глаза наполнились слезами. Он кинул на меня такой красивый и искренний взгляд, что я никогда не забуду его. На губах появилась мягкая улыбка. «Сын мой, это наш язык», – ответил он, и на его лицо, казалось, опустилась печаль, и он замолчал.

Несмотря на мои настойчивые уговоры и некоторый гнев, он ничего не сказал. Только направился ко мне, посмотрел мне в глаза и сказал: «Азат, я как-нибудь расскажу тебе обо всем, этот день обязательно настанет».

После этого прошло довольно много времени. Весну сменило лето, затем осень. Отец со мной так и не поговорил. Каждый вечер, по дороге в Халвори, он садился у края разрушенной церкви, будто бы ждал кого-то.

А я ждал, когда настанет день, когда он «обо все мне расскажет». Что это была за тайна?

Эта горькая и жестокая реальность, о которой я узнал позже, были понятия «криптохристианин» и «криптоармянин»...

О смерти Орхана мы узнали по радио. Отец был сильно потрясен и побледнел. Позвал меня к себе и сказал: «Азат, Орхан ушел, отведи меня к нему...» Он глотал слезы, рыдал и не мог говорить. Его страдания трудно передать словами. Машины не было. Добраться до этого проклятого места под названием Каракочан с отцом на руках было крайне сложно. К тому же, тела Орхана не выдали, и «ярого террориста-армянина» похоронили полицейские. При жизни Орхан завещал: «Если умру, похороните меня на горе Фарачи». Его друзья выполнили его просьбу и, похитив тело с места захоронения, предали его земле на Фарачи.

Когда нас пригласили на участие в похоронах, отец еле дышал. Он позвал меня, взял мои руки в свои беспомощные руки и, вздыхая, сказал: «Азат, сынок, мы тоже армяне, иди, проводи своего брата в последний путь и вернись».

У могилы Орхана собрались тысячи людей. Когда я вернулся, увидел отца обессилевшим от слез. Мы не знали, корчился ли он от боли или от горя, которую причинила ему смерть Орхана. Мой бедный отец смог выдержать нестерпимую боль еще четыре дня ...

После смерти отца я начал интересоваться своей истинной идентичностью. Что случилось, почему? Почему отец скрывал свои истинные корни, почему дожил до этого дня и только потом рассказал мне об этом? Я начал искать ответы на свои вопросы у друзей-сверстников отца. Мне рассказали о далеких черных страницах нашей истории. Во время погромов были спасены 25-40 тысяч армян, нашедших убежище в Дерсиме. Некоторые племена Дерсима также применили к ним насилие, но многие помогли. Таких, как мой отец, было много, и они питают к дерсимцам глубокую признательность.

Обязательно должны найтись люди, которые напишут об этих скрываемых реалиях. Это произошло с нами, и пусть хотя бы другие нации и народы никогда не увидят этого ...

Перевел с турецкого