Май — поистине армянский месяц. На эту весеннюю пору пришлись Аварайр в 451 году и героическая самооборона Вана в 1915. Через три года все в то же время бились и побеждали армяне под Сардарапатом и Баш-Апараном. Освобождение Шуши и Лачина также случилось в мае. Одним из тех, кто победил в сражении под Сардарапатом, 90-летие которого отмечает все армянство, был генерал Христофор АРАРАТОВ. На его фамильном гербе были слова “Отечество и честь”. Видимо, из-за этого 10 декабря 1937 года чекисты-большевики расстреляли его в Норкском ущелье. Имя генерал-майора артиллерии Христофора Араратова с тех пор вплоть до начала 90-х было предано забвению. Предлагаем очерк известного военного историка и писателя Гайка АЙРАПЕТЯНА о Христофоре Араратове.

В августе подлого и Богом проклятого 37-го года, 8 числа, чекисты в третий раз арестовали генерал-лейтенанта Мовсеса Силикова. Того самого, кто под Сардарапатом остановил, разгромил и отбросил далеко назад турок. В том майском, судьбоносном для Отчизны, сражении артиллерией командовал полковник Христофор Араратов. Благодаря шквальному огню артиллерии хваленая турецкая 36-я пехотная дивизия была вынуждена от наступления перейти к обороне. Именно тогда командующий Сардарапатским фронтом генерал Мовсес Силиков крепко обнял Араратова и сказал: “Хвала и слава тебе, Бог Сардарапата, хвала и слава твоим храбрым артиллеристам...”

Итак, Мовсес Силиков арестован чекистами. Христофор Араратов об этом узнал вечером того же дня, а рано утром 9 августа он тайком от домочадцев взял свой походный ранец и направился к народному комиссару внутренних дел Хачику Мугдуси. Тот, узнав о добровольном приходе генерала, растерялся: в НКВД никто добровольно не приходил, их приводили. Мугдуси приказал дежурному: “Передайте, пусть ждет. Долго ждать не придется...” Заплечных дел мастер Хачик Мугдуси сдержал свое слово через три недели. За генералом пришли поздним вечером 2 сентября.

В том, Богом проклятом году, Христофору Араратову шел 62-й год.

Родился он в семье потомственного дворянина, полковника Российской армии. Когда мальчику исполнилось 10 лет, в фамильном особняке Араратовых в Мцхетах, недалеко от Тифлиса, собрался семейный совет. На всю жизнь врезались в память слова отца:

— Мой мальчик, все может родная земля: может накормить своим хлебом, напоить из своих родников, удивить своей красотой. Вот только защитить сама себя она не может. Поэтому защита родной земли — святая обязанность тех, кто ест его хлеб, пьет его воду, любуется ее красотой. Людям даются почетные и уважительные звания. Самое высокое звание из всех — защитник Родины. Выбирай, сын мой, ведь ты уже не маленький...

Десятилетний мальчик решил поступать в Тифлисский кадетский корпус. Через семь лет, когда в руках юного Араратова уже был аттестат об окончании, вновь собрался семейный совет. На этот раз единодушия не было. Женщины предлагали юноше поступить в Лазаревский институт в Москве, где преподавал родной брат матери. Мужчины возражали: Христофор должен поступить в юнкерское училище.

И вновь отец:

— Во флот идут аристократы, в кавалерию — щеголи, в пехоту — недоросли, в артиллерию — умные. Решай кадет...

Три года юнкер Араратов “грыз” военную науку в стенах весьма престижного Михайловского артиллерийского училища в Санкт-Петербурге. К окончанию учебы он был в числе трех лучших выпускников, знания которых оценили “по первому разряду”. Первый разряд давал ему чин подпоручика артиллерии и право выбора места службы.

На параде в честь выпуска столичных военных училищ 20-летнему подпоручику доверили командовать конной батареей. На строевой плац батарея вылетела на галопе и с ходу остановилась перед императором. Такого еще не было. Растроганный Александр III тут же наградил дерзкого подпоручика золотым оружием — кавказской шашкой. Каково же было удивление Араратова, когда он на своей первой воинской награде обнаружил знаменательную надпись: “Генералу Моисею Аргутинскому-Долгорукову от наместника Кавказа, графа Алексея Ермолова”. Да, это был поистине царский подарок.

Местом дальнейшей службы Христофор Араратов без колебания выбрал Кавказскую гренадерскую артиллерийскую бригаду, которая располагалась в Коджорах под Тифлисом. На Курском вокзале Москвы познакомился с такими же новоиспеченными офицерами, следующими на Кавказ. Игра в карты, пьянка. Удача отвернулась от него. Были пропиты, проиграны как подъемные, так и двухмесячное жалование. Продул все, кроме царского подарка. На перрон тифлисского вокзала подпоручик Араратов, которого еще с кадетского корпуса звали “Ноев Ковчег”, вышел с пустыми карманами...

Солидные знания, полученные в престижном училище, сделали его одним из лучших офицеров части. Как только началась русско-японская война, штабс-капитан Христофор Араратов попросил направить его на фронт. Какой же он офицер, если пороха боев не нюхал!? Командование не возразило.

Война сама диктует свои правила, их надо учитывать и практически применять. Эту фронтовую премудрость Араратов усвоил с первых же боев и с разрешения начальства вывел свою полковую батарею на прямую наводку. Результат налицо. Ураганный огонь шрапнелью шести орудий буквально скосил наступающего противника. Вскоре по инициативе штабс-капитана почти половина артиллерии русских войск “работала” прямой наводкой. Об Араратове заговорили в бригаде, дивизии, в Четвертом армейском корпусе. Писали о нем фронтовые газеты. Не задержалась и награда — первый боевой орден украсил грудь офицера...

Известие о начале первой мировой войны подполковник Христофор Араратов получил в стенах высшей офицерской артиллерийской школы в Царском Селе. Досрочно сдав выпускные экзамены, он направился на фронт.

Вот лишь краткий перечень тех наград, которые он заслужил на той войне: ордена Св. Станислава III степени с мечами и бантом, Св. Станислава II степени с мечами и бантом, Св. Анны IY степени с надписью “За храбрость”, Св. Георгия IY степени... Румынский орден короны с мечами степени командора...

Завидная судьба! К тому же из всех сражений он неизменно выходил даже без царапинки: не был ни ранен, ни контужен. Фортуна явно благоволила к нему...

Большевистский переворот застал его в Румынии, где он координировал действия артиллерии горе-союзницы, помогая той выдержать натиск немецкой армии. Российская империя рухнула. Куда деться фронтовому полковнику? Румыны предлагали остаться в Бухаресте, сулили чин генерала. Не согласился: отлично понимал, что турки воспользуются развалом России и ринутся на Кавказ. Тогда же и сказал своему адъютанту Александру Корганову:

— С честью послужили белому царю, пора и своего, армянского царя заиметь. Вперед, мой верный друг. Араратова ждет Арарат!

В Тифлисе встретился с только что избранным спарапетом Армении, генералом Товмасом Назарбекяном. Тот предложил командование артиллерийской бригадой армянского корпуса. Араратов, не мешкая, выехал в Карс, где находился штаб бригады. Падение Карса произвело на него гнетущее впечатление. Он понял, что правители Закавказского Сейма абсолютно не заинтересованы в войне с Турцией. Уступкой исконно армянских городов и сел, они задабривали турок в надежде, что те в свою очередь помогут грузинам и татарам в становлении собственных государств. Армению же, в конечном счете, они планировали разделить между собой...

Под Сардарапатом армянские артиллеристы показывали чудеса мужества и отваги. Турки по количеству артиллерийских стволов трижды превосходили армян. Они были вооружены новейшими немецкими орудиями, расчеты которых были укомплектованы опять же немцами. Однако ж у них не было такого командира, как Араратов. Именно благодаря его тактике и личному участию армянские артиллеристы доказали свое явное превосходство над противником. Во время сражения то здесь, то там на огневых позициях появлялся полковник на бешеном скакуне и подбодрял подчиненных:

— По басурманам, мать их... четырьмя снарядами беглый огонь!

В ходе боя была захвачена батарея турок. Полковник подъехал к ней, принял рапорт немецкого офицера, тут же на немецком скомандовал повернуть стволы и стрелять по туркам. Немцы с усердием принялись бить по отступающим. Полковник похвалил их и поскакал дальше.

Турок остановили, нанесли им тяжкое поражение и этим, сами того не сознавая, восстановили армянскую государственность! Создали Первую Республику!

После должны были наступить мирные дни. Но их не было. Грузины отказались очистить район Лори, в который они вошли в 1918 году. Переговоры ни к чему не привели, и в декабре того же года началась война. Грузины на своей шкуре почувствовали мощь армянского оружия. С помощью западных стран, в самый канун нового года война прекратилась. Казалось, что наступит мир. Но мира не было. По приказу турецкого командования то здесь, то там местные татары поднимали вооруженные мятежи. Пал первый кабинет министров. Ушел премьер Ованес Качазнуни, а с ним и военный министр Иван Ахвердов. Новым премьером стал Александр Хатисов. На пост же военного министра герой Сардарапата Мовсес Силиков предложил кандидатуру главного артиллериста страны, дав ему отличную рекомендацию.

— Необходимо присвоить ему заслуженный чин генерала и пусть с богом руководит Министерством обороны. Он горяч, резок, матершинник, прекрасно владеет кроме армянского и командирским языком. Ему и карты в руки...

Это было в марте 1919 года. Полковник Христофор Араратов был с большим опозданием произведен в генералы артиллерии и назначен военным министром Первой республики. Свою роль сыграли бурные возражения против назначения Ованеса Качазнуни. Дело в том, что Араратов как-то послал его, мягко говоря, подальше... Бывшего министра Ивана Ахвердова пригласил на пост советника, а Мовсес Силиков, к тому времени генерал-лейтенант, пошел в заместители новоиспеченного генерала. Многие недоумевали этому шагу Мовсеса Силикова. Тот как-то сказал:

— Все мы одному Богу служим, невзирая на ранги и чины...

Тринадцать месяцев генерал-майор артиллерии занимал должность военного министра. (Для сравнения заметим, что Иван Ахвердов находился на этом посту девять месяцев, Рубен Тер-Минасян — семь, а Дро Кананян меньше месяца.) Судя по отзывам премьер-министра Александра Хатисова и спарапета Товмаса Назарбекяна, в трудное для республики время Араратов с честью выполнял свои обязанности..

С приходом к власти дашнакского бюро и премьерства Амо Огаджаняна генерал-майора артиллерии Христофора Араратова направили в Карс, а генерал-лейтенанта Мовсеса Силикова в Баязет военным губернатором. В Карс командировали также героя Сардарапата Даниэла Бек-Пирумова и генерал-майора Ивана Казарова. Начинались гонения на истинных победителей Сардарапата, Баш-Апарана, Караклиса, Зангезура, Карабаха. Такова участь героев, которые своей, заслуженной в боях славой затеняли партийные посредственности.

Обычно говорят, что города сдают генералы, а берут солдаты. Но в октябре 1920 года город-крепость Карс сдали армянские солдаты и унтер-офицеры. Под влиянием большевистской пропаганды они вдруг стали называть братьями-революционерами турок, истребивших миллионы наших соотечественников. Позорный факт, но мы обязаны и это знать.

Генералы Христофор Араратов, Даниэл Бек-Пирумов, Иван Казаров, а также министр труда республики Арташес Бабалян, сотни офицеров и солдат оказались в плену у турок. Те ликовали: главные организаторы их майского поражения 1918 года в плену!

Бывший битый противник, возведенный в чин генерала, Кязым Карабекир паша не раз посещал генерала Христофора Араратова. У него единственное предложение — читать курс русской артиллерии в турецкой военной академии. И каждый раз категорический отказ: армянские генералы не могут учить турок. Не имеют морального права.

Освободили военнопленных лишь по настойчивому требованию нового большевистского лидера Александра Мясникова. Когда Христофор Араратов приехал в Ереван, то глава армянских большевиков пригласил его к себе и с ходу предложил командовать всей артиллерией Армении.

Сменивший Мясникяна на посту военного министра прославленный Гай писал: “Бывший артиллерийский генерал Христофор Герасимович Араратов, независимый, остроумный, картинно-привлекательный, везучий, знающий себе цену, пользующийся популярностью не только в армии, но и во всей Армении. Он, разумеется, имеет множество завистников и недоброжелателей, особенно среди тех, кто считает, что “рабоче-крестьянское происхождение” — ключ к занятию высоких должностей...” Он же, Гайк Бжишкянц назначил Араратова первым заместителем командира только что созданной Армянской стрелковой дивизии. У бывшего военного министра нет амбиций, для него главное — служба Отечеству, а не занимаемая должность. Не случайно на фамильном гербе с давних пор начертано — “Отечество и честь”.

Около трех лет рука об руку с комдивом Андреем Мелик-Шахназаровым Араратов сколачивал батальоны и полки, поднимал боеспособность армянских воинов...

Тогда еще не изобрели номенклатуру, и многие крупные должности продолжали занимать незаурядные личности. Но время выдающихся людей кончилось, они становились ненужными и даже опасными. На смену должны были придти другие: посредственные, серые, послушные. Нужен был лишь небольшой повод, чтобы сбросить с пьедестала бывшего генерала, бывшего военного министра. И он, конечно же, нашелся.

В феврале 1925 года Христофор Араратов исполнял обязанности командира Армянской стрелковой дивизии. Ко второй годовщине смерти “бессмертного вождя мирового пролетариата” в адрес командования дивизии из центра направили два десятка бюстов усопшего. Их должны были распределить по подразделениям и установить в особых комнатах, которые впоследствии назовут ленинскими.

Комдив поручил заняться этим делом политотделу. В числе других полк в Караклисе также получил бюст вождя. Ценный груз сопровождали политруки Аслан Вартанян, Амаяк Егиазарян, в роли возницы — красноармеец Беник Вартазарян.

Гипсовые бюсты выглядели посредственно, однако упакованы были отменно. В Апаране все трое изрядно замерзли, остановили подводу у чайной и вошли согреться. Апаранцы — не дураки. Увидев ящик, они подумали, что красные политруки везут что-то очень ценное, и грех не поживиться на этом. Пропажу обнаружили через час. Запахло трибуналом. Возница Беник Вартазарян успокоил комиссаров: мол, не надо горевать, поедем домой, брат его отца делает бюсты на могилы...

Горе политруки согласились. В Караклисе уста Аракел потребовал снимок. С большим трудом, но нашли-таки фото вождя, а Аракел из глины вылепил великолепный бюст. Все бы хорошо, но из политуправления Отдельной Кавказской Армии нагрянула комиссия, которая и обнаружила в ленинской комнате... уродливый бюст. Оказалось, глина уста Аракела высохла, и голова вождя потрескалась...

Поднялся великий партийный хай. Из Тифлиса телеграмма — комдива исключить из партии. Ответ — комдив беспартийный. Благо, в это щекотливое дело вмешался командующий армией Александр Егоров, бывший однополчанин Араратова. Он предложил сдать дивизию и немедленно выехать на учебу в Москву. Только благодаря этому в 1925 году “карающий меч соввласти” не опустился на голову теперь уже бывшего комдива. Через год вернулся с отличной аттестацией за учебу. Но эти оценки никому уже не были нужны. Араратову предложили лишь возглавить военные кафедры в Госуниверситете, затем — в Зооветинституте. Пусть ждет своего часа. И этот час для него наступил в ночь на 2 сентября 1937 года, когда за ним пришли.

В 5 часов утра 10 декабря чекисты на грузовой машине вывезли в ущелье Норка (в район нынешнего зоопарка) группу бывших военных. Это были генерал Мовсес Силиков, генерал артиллерии Христофор Араратов, генерал Дмитрий Мириманов, полковники Агаси Варосян, Степан Оганесян, Акоп Мкртчян, Арутюн Акопян. Мовсесу Силикову шел восьмой десяток и его несли на носилках. У последнего рубежа попросил, чтобы его подняли. Чекисты хотели надеть им повязки на глаза. Все отказались:

— Стреляйте, вашу мать... Мы не раз смотрели смерти в глаза!

Раздался залп. Бывший военный министр и его боевые друзья погибли. А огромная слава их, громкие победы под Сардарапатом, Баш-Апараном, Караклисом стали словно беспризорными. Беспризорных ничьих побед не бывает. И их стали активно разбирать, растаскивать, присваивать другие. Один умный — то ли француз, то ли англичанин — как-то сказал: “Кто хочет быть честным, должен знать все. Кто хочет быть отважным, должен понять все. Кто хочет быть справедливым, не должен ничего забывать”...