В майские дни 1918 года духовный центр армянской нации Эчмиадзин в большей степени походил на палаточный лагерь, брезентовые шатры которого затмевали своим нищенством блеск крестов Кафедрального собора; десятки тысяч обездоленных судеб взывали к Всевышнему и просили снисхождения. Воскресшие из Писания толпы прокаженных бродили по улицам в поисках Спасителя. В главном притворе армянской веры свирепствовала эпидемия тифа. Впрочем, все прекрасно понимали - надвигается грандиозное сражение. Тем не менее, именно в Эчмиадзин и направлялись длинные вереницы беженцев. . .

В преддверии жесточайшей битвы генерал Мовсес Силиков (днями позже взявший под свою ответственность общее руководство Сардарапатской битвой) встретится с Католикосом Геворгом V и. . . посоветует ему покинуть Эчмиадзин. "Ваше Святейшество, поле грядущего сражения располагается в считанных километрах от Первопрестольного, итог же сражения предугадать невозможно. Ваша жизнь необходима народу Армении, и именно поэтому Вам следует переждать в Севанском монастыре. Я настаиваю на временном укрытии".

Впрочем, Католикос был не менее бескомпромиссен: "Я останусь в храме, генерал! Если армянские силы не способны защитить священное место, то я один закрою своим телом вход в тысячелетний собор".

В майские дни 1918 года Первопрестольный действительно походил на палаточный лагерь, в коем бродили не только обездоленные люди, но и слухи. В десятых числах в лагерь просочились сообщения о том, что в районе Арпачая турками настигнуты и уничтожены направляющиеся в Эчмиадзин тысячи беженцев из Эрзерума, Муша, Сарикамыша, Вана, Карса. . . Днями позже История опровергнет достоверность этих сообщений.

В ряду замечательных майских побед армянского духа есть событие, которое в наших исторических анналах упоминается реже остальных. Впрочем, дело даже не в анналах. О нем практически мало кто знает, хотя героика недельного противостояния, безусловно, достойна художественного и даже кинематографического представления. Ибо сопротивлялись врагу, в том числе и дети - им было по 10-15 лет, отсюда и дерзость, безрассудство выступления.

Расположенное западнее величественного Арагаца древнее село Уренут всегда славилось своими поэтами, ашугами, учеными. В майские дни 1918 года оно прославилось своими подростками (было бы совсем неплохо, если б курсанты военного училища имени Монтэ Мелконяна присягали на верность Родине именно здесь - местность стоит того). Впрочем, обо все по порядку.

В апреле-мае 1918 года армянские беженцы отступали в направлении Уренута вместе с двумя полками - Эрзерумским и Ерзнкийским. Именно здесь 14 мая и было решено сделать привал. Полки попытались занять оборону, а беженцы нашли приют в домах сельчан.

Турецкие же войска наступали по пятам; 15 мая они овладели Александрополем, а уже на следующий день в городе не осталось ни одного армянского солдата. И только деревушка Уренут стояла насмерть. . .

Враг, который не сомневался в самом скором овладении этой территорией, придумал селу новое название - Согютли. Недельное сопротивление армянских детей так и называется - Согютлинским. Впрочем, турок действительно овладел деревней и даже установил там "оккупационный режим". Однако. . . Дети подкарауливали вольно прогуливающихся по деревне оккупантов, в удобный момент валили их на землю, затыкали им рот кляпом и доставляли в штаб; Авои Николу было 12 лет, Погоси Варагу и Бабкену Саркисяну - по 10. А были еще Алег, Арут, Нахшунэ. . . Сам штаб назывался отрядом "Алагяз" и был сформирован с целью обеспечения беспрепятственного передвижения армянских беженцев в Эчмиадзин. Их было много - из Эрзерума, Сарикамыша, Муша, Вана, Карса. . .

15 мая руководители штаба - Аташи Егиш и офицер царской армии, кавалер двух Георгиевских крестов Ной Саркис в местечке Овей собрали совет, где и было принято решение развернуть самооборону на территории села; более подходящей местности для организации сопротивления не существовало.

16 мая на территории Уренута со стороны старого кладбища появился новый турецкий отряд во главе с Али-пашой. По ранее разработанному плану Тигран, Арут и Аслани Кероб хлебом-солью принимают врага и размещают его в Овее. Ночью второго дня с окрестных гор спускаются Арут Муралов, Ной Саркис и Смбат, которые убивают пашу и его солдат. Впрочем, одному из аскеров все же удается скрыться; именно он и доносит весть до Мола-Гочка (Маралик), а потом обо всем рассказывает консулу в Александрополе.

Военное командование Турции отправляет в непокорное село конницу с 40 кавалеристами с целью истребить жителей и сжечь местность дотла. Армянские ополченцы уничтожают всех без исключения; дети подкарауливают оккупантов, валят их на землю, затыкают им рот кляпом и доставляют в штаб. Узнав об этом, турецкое командование направляет в Уренут части регулярной армии.

Руководителям армянского сопротивления удается создать линию обороны длиной в 14 км, сосредоточив там несколько десятков штыков. Решение военного совета было сколь вынужденным, столь и блестящим. В этих пустынных горных массивах турецкие войска встречает шквальный огонь. Турки бросаются в бегство, оставляя на поле сражения пушку и большое число убитых солдат и офицеров. На следующий день враг распространяет лживую информацию, мол, английские войска пришли на помощь согютлинцам. Предпринимается очередная атака. Тщетно. На седьмой день самообороны турки перебрасывают на этот участок артиллерию.

21 мая Первопрестольный принимает беженцев из Эрзерума, Муша, Сарикамыша, Вана, Карса; слухи о том, что все они были настигнуты и перебиты, опровергает сама история. Только после этого известия участники самообороны по заранее намеченной договоренности оставляют позиции и направляются в Первопрестольный. "Молодая гвардия" же остается в селе - Авои Никол, Погоси Вараг, Саргсян Бабкен, Погоси Нахшунэ, Арес, Алег, Дилани Арут. Очень скоро они станут жертвами турецкого варварства.

Три дня турки не решались войти в село и отсиживались у родника "Катнов". Потом спустились в деревню, собрали стариков, женщин и детей, поместили их в сеновал в Пиргикяне и открыли огонь. Из подростков удалось спастись лишь Ной Гаспару и Гло. Они и расскажут о случившемся подоспевшим на помощь односельчанам.

В майские дни 1918 года духовный центр армянской нации Эчмиадзин в большей степени походил на палаточный лагерь, брезентовые шатры которого затмевали блеск крестов Кафедрального собора; десятки тысяч обездоленных судеб взывали к Всевышнему и просили снисхождения. В главном притворе армянской веры свирепствовала эпидемия тифа. Впрочем, все прекрасно понимали - надвигается грандиозное сражение. Тем не менее, именно в Эчмиадзин и направлялись длинные вереницы беженцев. . .

Начинались майские победы армянского народа. . .

Арис КАЗИНЯН