На этой неделе Москву с первым официальным визитом посетил армянский президент Серж САРГСЯН, который провел переговоры с российским коллегой Дмитрием Медведевым и премьером РФ Владимиром Путиным. Перед возвращением на родину он встретился с корреспондентом “Ъ” Владимиром СОЛОВЬЕВЫМ и рассказал ему, почему Армения не стремится в НАТО и как она воспримет подорожание российского газа.

 — В день, когда вы прилетели в Москву, у вас на родине началась неделя НАТО. Что это за совпадение? Что-то я не припомню, чтобы в Армении проводили неделю ОДКБ.

— Вы не помните неделю ОДКБ, но наверняка знаете, что в сентябре у нас пройдут первые полномасштабные учения “Рубеж-2008” в рамках этой организации. Так вот, это мероприятие для нас важнее, чем провести неделю НАТО. Хотя и ее проведение я считаю вполне нормальным. Впрочем, все это не специально.

— Хотите сказать, что это рядовое мероприятие?

— Да. Это мероприятие познавательного характера, которое проходит не впервые. В Ереване, как и в Москве, есть информационный центр НАТО. И мы намерены развивать наши отношения с альянсом в рамках программы индивидуального партнерства. Я считаю, что это даст необходимый опыт нашим вооруженным силам. Но мы всегда говорили и сейчас говорим, что во внешнеполитической повестке Армении нет пункта о вступлении в НАТО. И замечания о том, что наша страна никогда определенно на этот счет не высказывалась, я считаю неверными. Мы регулярно это делали устами прежнего президента Роберта Кочаряна, устами тогдашнего главы Минобороны.

— И сейчас подтверждаете?

— И сейчас подтверждаю.

— А стоит ли считать стремление в НАТО некоторых стран, таких как Грузия, Украина и Азербайджан, антироссийским курсом?

— Это зависит от восприятия. Я не помню случая, когда при вступлении в НАТО страны говорили, что они идут туда, чтобы обезопасить себя от России. Уже после вступления они оправдывают свои действия тем, что хотели обеспечить безопасность. Но я говорю только с точки зрения армянской государственности. Если мы сегодня в составе одного альянса — ОДКБ — и если на нашей территории находятся российские войска и военная база, то, естественно, вступление в НАТО будет рассмотрено как антироссийский шаг. Потому что одни базы меняются на другие. Для этого должны быть серьезные мотивы.

— Их пока нет?

— Нет. Но только без слова “пока”. Это не очень хорошее слово в данном случае.

— В этом году Армения возглавит ОДКБ. Будете ее как-то реформировать?

— Я считаю, что ОДКБ не нуждается в коренной реформе. Армении выгодно быть членом ОДКБ. Мы создали свои вооруженные силы на базе советской доктрины и они вооружены советской военной техникой. Сегодня почти все наше вооружение или советское, или российское. Все это нужно содержать, модернизировать и пополнять. ОДКБ дает такие возможности. У нас там льготные условия по военно-техническому сотрудничеству, и это нас устраивает.

— В ходе нынешнего визита вы обсуждали поставки оружия?

— Мы говорили о развитии военно-технического сотрудничества. Все это в рамках ДОВСЕ и прежних обязательств. Нам нечего скрывать. Но, конечно, будучи членом ОДКБ и находясь в состоянии “ни мира, ни войны”, мы должны думать о своих вооруженных силах.

— Армения и Азербайджан настолько плотно занимаются закупками вооружений, что наблюдатели не исключают силового варианта решения проблемы Карабаха.

— Нельзя этого исключить. Тем более что азербайджанское руководство говорит о возможности решения конфликта вооруженным путем. Я считаю, что в стране как минимум два человека — верховный главнокомандующий и министр обороны — должны считать, что военные действия могут начаться хоть завтра. Значит, армия должна быть боеспособной. Все 14 лет состояния “ни мира, ни войны” во многом удерживаются благодаря тому, что есть баланс сил, и в случае его нарушения нельзя исключить возобновления боевых действий. Азербайджан — единственная страна, которая гордится увеличением военных расходов. Если они будут хоть на пять минут уверены, что добьются успеха, они могут пойти на силовой вариант. Но я считаю, что это не путь решения проблемы. Мы можем все урегулировать мирным путем, и мы об этом говорили в Санкт-Петербурге с президентом Ильхамом Алиевым. Встреча была конструктивной. Но одно дело — конструктивно говорить, а другое — конструктивно делать. На днях в наш регион приедут сопредседатели Минской группы от России, США и Франции, которые совершат визит в Баку, Ереван и Степанакерт, чтобы ознакомиться с позицией сторон. Еще раз говорю: я не вижу военного решения. Путь — это мир. Есть красная линия и для Азербайджана, и для Армении. Нужно найти ту грань, которая может нас сблизить, чтобы мы не переступили эту черту.

Карабах никогда не был в составе Азербайджана и был включен в состав этой республики решением партийного органа. Я это к тому, что часто приходится слышать мнения о том, что территориальную целостность Азербайджана следует соблюдать и что международное право это гарантирует. А как же с правом народа на самоопределение?

— Если вы пропагандируете это право, то почему до сих пор не высказали свою позицию по Косово?

— Мы стараемся не делать заявлений, которые противоречат принципиальной позиции наших союзников. В данном случае союзников по ОДКБ. Такие же ожидания мы связываем и с союзниками. С другой стороны, мы никак не можем не приветствовать реализацию такого права, и Косово — это еще один пример того, как можно самоопределиться.

— Чувствуется какая-то двойственность. Вы вроде как рады независимости Косово, но при этом не признаете ее.

— Мы никогда не говорили, что мы их не признаем.

— Но и не говорили, что признаете.

— Я думаю, всему свое время.

— Вы пригласили Дмитрия Медведева посетить Армению. А он сначала планирует съездить в Азербайджан. Не ревнуете?

— Я побывал в Москве с официальным визитом, провел хорошие переговоры с президентом и премьером. Не думаю, что было бы правильным, чтобы уже завтра президент РФ поехал в Армению. Ревности нет. Есть уверенность, что российско-азербайджанские отношения не будут улучшаться в ущерб армяно-российским.

— А зачем вы встречались еще и с Владимиром Путиным? Встреча с Медведевым не решила всех вопросов?

— Конечно, решила. Я считаю нормальным, когда президент дружественного государства встречается и с президентом, и с премьером, и с руководителями парламента другого государства. Путин два срока руководил Россией, и много вопросов, которые нужно завершить, были начаты в его правление. Я посчитал своим долгом обсудить эти вопросы с ним.

— “Газпром” собрался повышать цены на газ для всех стран СНГ, в том числе для стратегического партнера России — Армении. Вам на сколько повысят?

— Мы понимаем настроения “Газпрома” и принимаем заявления о том, что вопросы не будут решаться в политической плоскости. Для нас было бы удобным, если бы повышение цен проходило плавно. Кроме того, что мы стратегические партнеры, не надо забывать, что газпромовский газ в Армении реализует СП “АрмРосгазпром”. Это предприятие выполнило амбициозную задачу по газификации страны, и сейчас покрытие у нас составляет 90%. Около 70% акций этого предприятия принадлежит “Газпрому”, и я думаю, российская монополия будет учитывать интересы этого своего предприятия. У меня полная уверенность, что мы плавно перейдем к европейским рыночным ценам.

— И все-таки, на сколько вам повысят цену? Сейчас она, кажется, составляет $110 за 1 тыс. куб.м?

— Я не хотел бы говорить о цене до того времени, когда эти цифры лягут на бумагу и она будет подписана. Но я уверен, что рост цен не вызовет серьезных потрясений.

— Звучала цифра $165 за 1 тыс. куб.м. Она близка к истине?

— Может быть. Надо учитывать, что у нас есть соглашение об избежании двойного налогообложения. Мы его ратифицировали и ждем, когда это сделает Россия. То есть у нас будет возможность от окончательной цены убавить 18%.

— РЖД, получившая в концессию Армянскую железную дорогу, говорит об амбициозных планах восстановить сообщение с Турцией, Азербайджаном и Россией через Грузию. Это реально?

— Единственное, что сдерживает рост товарооборота, это отсутствие сухопутного сообщения. Мы возим продукцию паромами, а это лишние траты. Я вижу некоторое потепление в отношениях с Турцией. С открытием границы для нас открылись бы очень хорошие перспективы. Хотя я понимаю, что Турция будет говорить с нами через призму армяно-азербайджанских отношений. Но мир идет вперед, и мы не должны отставать.

— Москва начала восстанавливать участок железной дороги в Абхазии, который является частью ветки, соединяющей Россию с Арменией. Вас это радует?

— Мы считаем, что кроме политического решения о возобновлении этого сообщения есть чисто физическая работа по его восстановлению. Чем раньше мы приступим, тем будет лучше. Нужно восстановить и нужно договориться об этом с Грузией.

— Но Грузия как раз против.

— Я не думаю, что они так уж категорично говорят “нет”. В ближайшие недели я встречусь со своим грузинским коллегой, и мы обсудим этот вопрос.

— На прошлой неделе в Ереване возобновились протесты оппозиции. Она требует расследовать гибель людей во время мартовских волнений и выпустить политзаключенных. Власть готова к диалогу?

— Оппозиция и не прерывала выступлений. Армения свободная страна, и у наших граждан есть возможность высказывать свое мнение в СМИ. Уличные акции - одна из форм выражения своего мнения. Что касается освобождения людей, то моя позиция такая: люди, совершившие нетяжкие преступления и чья вина в полном объеме не доказана, должны выйти на волю. За последнее время, кстати, многих освободили.

— Вы считаете оправданным применение силы в отношении тех, кто выступал против вас в марте?

— Неприменение силы привело бы к гораздо большему числу жертв и последствия были бы тяжелее. Сила была применена не в отношении митингующих, а в отношении тех, кто громил магазины, стрелял в милицию и забрасывал милиционеров и солдат внутренних войск гранатами. Как надо было реагировать? Не было стрельбы по митингующим, стрельба была за километр от них. Это митингующие применили силу в отношении милиции, пытавшейся охранять общественный порядок.

— А следствие установило, что все погибшие были мародерами?

— Это не факт. Но стопроцентный факт то, что все десять человек погибли в километре от площади. Следствие продолжается, и, думаю, оно все установит. По трем случаям уже установлено, что люди погибли от применения спецсредств. Или это были старые спецсредства, или использовались технически неграмотно. Расследование внесет ясность.

— Когда?

— Конкретных сроков нет, но, думаю, осенью. Мы работаем над тем, чтобы доверия к власти было больше, чем сейчас. Это для меня самая главная задача.

“КоммерсантЪ”, 27.06.2008 г.