Вчера диспетчеры аэропорта ЕС оставили Украину кружить в небе в ожидании вступления. Представители украинской делегации заявили, что крайне этим разочарованы. Ну, если так, то, значит, они слишком многого хотели. Заявиться на переговоры всего через неделю после распада правительства и претендовать на высший балл по стабильности и продвижению реформ - это, знаете ли, даже по вековечным стандартам дипломатической игры, требующим делать хорошую мину, несколько чересчур.

Лучше бы Украина громче говорила о том хорошем, что ей предложили. 'Соглашение об ассоциации' с ЕС может быстро привести к сближению торговых связей и даже к получению заветного приза под названием 'безвизовый режим'. Собственно, это еще долго будет самым большим, что ЕС сможет сделать для Украины в плане приближения к членству. Кроме того, если бы Киев сосредоточился на этом, у него было бы больше шансов убедить Россию в том, что после вчерашнего саммита на Украине не создается ни вакуума, куда она - Россия - могла бы войти, ни разочарования Европой, на котором она могла бы сыграть.

И ЕС, и НАТО в дискуссиях вокруг вопроса о расширении, в очередной раз, своих границ всегда говорили об Украине в пакете с Грузией, демонстрируя тот же подход, что и относительно Румынии с Болгарией. Надо было бы, конечно, по-иному: Украина и Грузия - страны совершенно разные, и, впуская их в свои ряды, Союз столкнулся бы с совершенно разными проблемами.

Прежде всего, Украина слишком велика для того, чтобы ЕС мог даже рассматривать расширение с ее участием - по крайней мере, сейчас, когда избиратели уже по горло сыты тем, что есть. Население Украины - 46 миллионов человек (в десять раз больше, чем в Грузии), и такую страну невозможно просто 'добавить' в Европу. Кроме того, Украина - страна не только больших масштабов, но и больших противоречий между пророссийской и проевропейской половинами - что, опять же, является коренной причиной распада правительства. Европейский Союз совершенно правильно указывает Украине на то, что, перед тем, как хотя бы запускать в Брюсселе машину рассмотрения ее кандидатуры на вступление, она сама должна избавиться от внутреннего раздвоения. Правда, даже и в этом случае машина даст отрицательный ответ.

Впустить к себе нового члена - для ЕС это гораздо более сложное решение, чем для НАТО. Например, у члена НАТО Турции есть разве что самые зыбкие надежды на вступление в ЕС. Когда в ЕС вступают крупные страны, это оказывает определенное влияние на экономики и даже непосредственно на население всех других членов, а также на бюджеты, избирательные права и культурные аспекты Союза - при том, что он и сам пока во всем этом не очень разобрался.

Для НАТО же решение о принятии в Альянс новых стран оборачивается сравнительно простыми вопросами: во-первых, насколько полезными в военном отношении могут быть армия или территория кандидата; во-вторых, насколько остальные члены готовы его защищать. Понятно, что теперь в случае с Украиной и Грузией, добавляется еще один невинный вопрос, а именно, насколько быстро Россия решит эту готовность проверить. Однако, как уже многие годы рассказывают миру лидеры НАТО, этот альянс никогда не был чисто военной организацией. Он также определял и определяет себя как пакт, объединяющий страны, общества которых стремятся к одному и тому же - 'свои' против 'чужих'. Именно в этом и может заключаться ценность включения Грузии и Украины. Каким бы трудным ни казался этот путь, он все равно легче, чем путь в ЕС.

И поскольку Украина еще очень и очень долго не получит никакой твердой поддержки от ЕС как страна-кандидат, у обеих сторон есть хорошая причина постараться выжать максимум из подписанного вчера соглашения. Даже если это не то, чего хотела Украина, это все же и не совсем ничего.

Бронвен Мэддокс (Bronwen Maddox), 10 сентября 2008