Роберт Хантер, американский посол в НАТО времен администрации Клинтона, а ныне старший советник RAND Corporation, говорит, что грузинский президент Михаил Саакашвили ужасно просчитался, послав свои войска в Южную Осетию в середине августа. Этот шаг ускорил конфликт с Россией и признание этой страной раскольнических регионов Южной Осетии и Абхазии независимыми. В итоге, однако, Хантер утверждает, что "Россия здесь оказалась в проигравших (в „лузерах”). В то время, когда россияне нуждаются в западных инвестициях и технологиях, "Путин пошел слишком далеко и не понимает точно, что он делает, не только разворошил осиное гнездо во всех странах, которые раньше входили в коммунистический мир, но также вынудил людей на Западе спросить себя, могут ли они делать бизнес с этим человеком".

Уже месяц прошел с тех пор, как разразился конфликт в Грузии, а часть российских войск до сих пор занимает районы Грузии в раскольнических областях - Абхазии и Южной Осетии  и вокруг них. Какой была вообще европейская реакция на все это?

Сначала, конечно, мы должны вернуться к «делению Дональда Рамсфельда» Европы на Старую и Новую (после начала войны в Ираке в 2003), что будто провел лишь временную разделительную черту, которая, однако, стала в значительной мере наглядной. Те страны, которые были частью Варшавского договора, а ныне являются членами НАТО, и другие бывшие советские республики, которые не входят в Альянс, например, Украина, очевидно, были глубоко взволнованы и напуганы - если не шокированы - происшедшим. Например, в Польше, где правительство стремилось продавить трудное соглашение с Соединенными Штатами о развертывании противоракетных вооружений, уже через день после российского вторжения в Грузию сопротивление прекратилось, госсекретарь США немедленно прибыл туда и мгновенно подписал соглашение с поляками.

Британская и французская риторика была достаточно жесткой, но некоторые другие страны, в частности Германия и Италия, которые в большой мере зависят от российских углеводородов, особенно от природного газа, заняли более мягкую позицию. Частично это касается проблемы зависимости, или как говорится в недавней декларации ЕС по этому вопросу, "мы имеем большую взаимозависимость", и это - факт жизни. Это значит, что Совет Европы считает: принимая во внимание взаимозависимость между Евросоюзом и Россией, а также глобальные проблемы, перед которыми  они стоят, нет никакой приемлемой альтернативы сильным отношениям с сотрудничеством, доверием, диалогом и тому подобному. Обычно они продолжают потом, что Россия слишком остро реагировала, но это тоже вопрос нежелания окунуться в еще одну холодную войну. Тем более, оценивая преимущества того, что президент Джордж Буш назвал попыткой создать „единую, свободную и мирную Европу”. Я также думаю, что большое количество людей в Европе не считают, что Грузия сама по себе очень важна. Также в Европе отмечают роль, которую сыграл грузинский президент Михаил Саакашвили, который, возможно, дал оправдание россиянам для того, чтобы сделать то, что они хотели сделать все время.

Вы имеете в виду то, что он послал грузинские войска в Южную Осетию и то, что его усилия закончились изгнанием?

Да, и по всем признакам, это не было лишь ответом на те тактические вещи, которые делались южными осетинами, которым помогали россияне. По грузинским стандартам, это были действительно масштабные военные действия: вхождение в Цхинвал (столица Южной Осетии) и очевидный просчет в оценках того, что могли бы сделать россияне. Теперь многие европейцы спросят: "Почему кто-нибудь, то есть, Соединенные Штаты, не держал этого парня под контролем?" Некоторые европейцы также скажут - я не оправдываю это, я только констатирую, - что давление на саммите НАТО в Бухаресте в апреле, чтобы предоставить ПДЧ Украине и Грузии, к которому прибегли Соединенные Штаты, было проблемой для них, учитывая то „а что скажут россияне”. Но мы слышим также и ясное признание со стороны практически всех европейцев, что они не были готовы сделать то, для чего собственно предназначен НАТО, а именно защитить союзническую страну против агрессии. Никто не был готов стать на защиту Грузии, включая Соединенные Штаты.

То, что фактически случилось в Бухаресте, было, в смысле порождения потенциальной проблемы, хуже чем чьи-то опасения относительно ПДЧ. Как компромисс или же для спасения лица президента Буша, европейцы в их обычной циничной, лицемерной манере сказали, что Украина и Грузия станут в окончательном итоге членами НАТО. Хорошо, это - момент, когда страна дает обязательство другой стране обеспечить ее безопасность. Путин прочитал это таким образом и Саакашвили тоже прочитал именно так. Путин сказал, что "я дам этим ребятам урок; они вторгаются в мою сферу влияния". А Саакашвили явно подумал, что при попытке объединить свою страну он будет поддержан Западом.

Теперь вице-президент Чейни осуществляет поездку в Грузию, Украину и Азербайджан.  Действительно ли это опасный момент? Вы думаете, Соединенные Штаты собираются взять на себя какие-то обязательства по безопасности этих стран?

Я не думаю, что мы собираемся брать на себя любые военные обязательства, потому что мы не сможем выполнить их. Я не думаю, что я послал бы вице-президента. Я послал бы кого-то вроде госсекретаря (опять), или делегацию, которая включала бы в себя членов Конгресса от обеих партий. Я действительно уверен теперь, что мы должны заверить грузин, что мы стоим на стороне их руководства и их демократии. Они - часть нашего мира. Да, по завершении определенного времени они присоединятся к евроатлантическим структурам. Но здесь, по совести говоря, для Украины и Грузии со всех точек зрения более важно быть частью Европейского Союза, а не НАТО. Я начал бы наращивать инвестиции в первую очередь в экономическое развитие Грузии и Украины, а не только в гуманитарную сферу. Европейский Союз, кстати, в своей обычной вялой манере сказал, что "мы созовем международную конференцию", но это отличается от высказывания, что мы тем самым гарантируем определенные суммы денег. Это - то, что вы должны сделать.

Реальный способ привлечения этих стран на Западе - это не предоставление гарантии вмешательства вооруженных сил, которых вы не будете придерживаться, а предоставление поддержки демократизации и развитию этих стран, которая действительно даст им большее чувство национального оптимизма на будущее. Если вернуться мысленно к первоначального расширения НАТО в 1990-х, мы верили на Западе, что странам в Центральной Европе больше всего был необходим Европейский Союз. Со стороны НАТО мы говорили, что они нуждаются в партнерстве ради мира и обновлении вооружений. Тогда они ответили: "Мы не будем чувствовать себя уверенно, выполняя каждое из этих заданий, пока мы не уйдем с международной шахматной доски и не получим ощущение безопасности и уверенность, что мы не станем больше пешками для внешних сил".

В 2001-ом Путин стал новым президентом России, и под его лидерством Россия проводила намного более жесткую линию. Вы думаете, его спровоцировали, это ли только собственные взгляды Путина, его ощущения, что Россия была слишком подвластна Западу?

Разумеется, второе. Он предпринимал усилия для того, чтобы в первую очередь подтвердить свое собственное первенство в пределах страны, а также для рецентрализации страны и разрушения учреждений, которые могли бы бросить вызов его власти. О внешнем мире вы можете сказать: "Да, крупные государства всегда хотят иметь вокруг себя регионы, которые не собираются бросать им вызов". Мы делаем это. Посмотрите на наше отношение к Кубе через восемнадцать лет после краха Советского Союза и доктрины Монро. Но цель того, что делали НАТО и Европейский Союз, заключалась в том, чтобы сказать: "Мы собираемся привести этих людей в евроатлантические учреждения, в глобализированное сообщество".

Какими будут последствия грузинского конфликта?

Россия здесь - лузер. Интересно, что, когда Путин решил нанести ответный удар, он сделал это в отдаленном регионе рядом со своей собственной страной. Он сделал это в месте, где никто не интересовался правами человека, демократией и тому подобное, заботясь лишь о геополитике. На это ему понадобилось четыре дня. Почему Россия лузер? Если вы вспомните, когда это случилось, это случилось в то время, когда весь мир признал, что Китай - на удивление компетентная и мощная страна. В Китае за неделю внедряют больше инноваций, чем в России – за десять лет. Есть это невероятное пространство в Восточной Сибири, окруженное 1,3 миллиардами китайцев, где быстро уменьшается российское население. Россия теряет население быстрее, чем любая другая страна в развитом мире, еще быстрее, чем некоторые из европейских стран с низкими коэффициентами рождаемости. И россияне нуждаются во внешнем мире.

Почему?

Интересно обратиться к пяти пунктам недавней речи российского президента Дмитрия Медведева. Первые три пункта: "Мы хотим быть частью реального мира". Один из них – „Америка не может управлять всем”. Мы уже знали это. Он подчеркивает потребность быть частью внешнего мира. Конечно Европейский Союз подчеркнул это, но Путин пошел слишком далеко и не понимает точно, что он делает, не только разворошив осиное гнездо во всех странах, которые раньше входили в Коммунистический мир, но также вынудив людей на Западе спросить себя,  могут ли они делать бизнес с этим человеком. Это включает инвестиции, это включает кредитоспособность, это включает неприкосновенность российских инвестиций за рубежом, это включает сотрудничество с Европейским Союзом. И фактически самое сильное, что было сделано до сих пор, - то, что ЕС решил приостановить встречи по программе партнерства „Россия-ЕС”. Они сказали: "Мы собираемся послать группу, чтобы посмотреть и решить,  выполняют ли россияне шесть пунктов соглашения о перемирии с французским президентом Саркози. Тогда и решим, стоит ли проводить этот саммит „Россия-ЕС” 14 ноября. Это сделано без лишних резких разговоров, это сделано вне контекста Соединенных Штатов, но с риторикой нашей кампании и со всей памятью о старых отношениях. Европейцы получают право сдержанно сказать: "Если вы хотите быть партнером во внешнем мире, и если, ради Бога, вы нуждаетесь в этом, вы не можете вести  себя подобным образом". Следовательно Путин должен решить, отбрасывать ли возможности быть вовлеченным во внешний мир.

Возможно, Путин примет неправильное решение. В данный момент Россия – это Саудовская Аравия с деревьями. То, что я понимаю, если они хотят играть во внешнем мире, это то, что ситуация не похожа на старые дни, когда они имели выбор. У них нет выбора. Последний режим Советского Союза разрушился после того, как он не смог сделать тот выбор. И был деклассирован. Если Путин говорит: "Наличие моей сферы влияния важнее, чем привлечение во внешний мир", тогда Россия заплатит огромную цену за это. С другой стороны, если он скажет: "Мы сделали наш выбор, люди окажут нам больше уважения в будущем. Мы теперь намерены продемонстрировать, что мы можем быть позитивными членами международного содружества", тогда он покажет рациональное соотношение России с внешним миром. Если он сделает неправильный выбор, мы сможем жить с этим. Он нуждается в нас намного больше, чем наоборот.

Интервью вел Бернард Гверцман

“Council on Foreign relations” (США)

Перевод с английского Николая Писарчука