Analitika.at.ua. Лидер армянской общины Италии Погос-Левон ЗЕКИЯН — один из самых блестящих представителей зарубежного армянства. Видный ученый, философ и богослов многое делает для сохранения этнического самосознания армян диаспоры. Трудно переоценить роль кафедры арменоведения Венецианского университета, где он преподает, а также организованных им в 1986 году летних семинаров по арменистике. П.-Л.Зекиян автор многих исследований в основном в области философии и арменистики. Спектр его научных интересов очень широк — от истории армянской церкви до проблемы Карабаха и политической ситуации в Турции. Многие мысли ученого, касающиеся диаспоры и Армении, сегодня особенно актуальны, они отлично иллюстрируют некоторые пункты обращения президента С.Саркисяна к общественности, а также подвижки в армяно-турецких отношениях.

Я глубоко убежден, что все те, которые считают себя армянами, должны восприниматься как абсолютно равноправные носители всемирного армянского сообщества, объединенного на этнокультурной платформе. При этом наличие (или отсутствие) армянского паспорта не должно приниматься во внимание. Более того, признавая несомненную роль Армянской Апостольской Церкви в сохранении на протяжении веков национального самосознания, все же необходимо признать и равноправие армян, исповедующих католичество, православие и другие традиционные ответвления христианства. Очевидно, что подобная национальная политика предусматривает целый комплекс конкретных шагов, направленных на сближение Республики Армения и диаспоры. Как например:

1. Максимальное облегчение процедур, связанных с допуском спюрка в РА. А именно введение в обращение долгосрочных виз или специальных паспортов туристического назначения для зарубежных армян.

2. Режим наибольшего благоприятствования в налоговом обложении для инвесторов-армян.

3. Активизация культурных связей со спюрком на всех уровнях.

Нет сомнения, что армянская диаспора имеет свою особую миссию — культурную, экономическую, политическую — в жизнедеятельности всеармянского сообщества. В переносном смысле я бы сравнил диаспору в ее соотношении с РА с отрядами фидаинов при регулярно действующей армии. И если принято считать, что для достижения победы в сражении необходим десятикратный перевес военных сил, то эти силы нам обеспечивает спюрк. Он нигде, и он везде, он заметен и одновременно невидим. Я думаю, что если бы у нас не было диаспоры, необходимо было бы ее создать. Сколько грузин, с которыми мне доводилось общаться, с болью и даже завистью (доброй или злой — в зависимости от человека) говорили о том, что нет у них этой поддержки. Естественно, не надо впадать в другую крайность и опустошать Армению, чтобы усилить спюрк.

А это в свою очередь означает, что необходимо разработать стратегию репатриации, руководствуясь принципом равновесия. То есть проводить иммиграционную политику таким образом, чтобы усилить Армению, но не ослабить и не разрушить спюрк. Знакомый еврей недавно поведал мне в доверительной беседе, что один из главных принципов иммиграционной политики в Израиле — при прочих равных условиях отдавать предпочтение тем гражданам, которые в большей мере подвержены ассимиляции.

Что же касается вопроса двойного гражданства, то я, например, не сторонник того, чтобы все армяне диаспоры автоматически получали гражданство РА. Я считаю, что право выбирать и быть избранным во властные структуры может иметь лишь тот, кто постоянно проживает в Армении. Гражданство — вопрос, лежащий в юридической плоскости, и он регулирует некое равновесие внутри страны. Но вместе с тем я не думаю, что приезжающий на родину зарубежный армянин должен испытывать абсолютно такие же сложности при получении визы, как и представители других национальностей. Поскольку виза по определению выдается чужому, чужестранцу.

* * *

С некоторых пор заметна опасная тенденция относить граждан Армении к настоящим, стопроцентным армянам, в отличие от спюрка. Считать армянское гражданство главным и определяющим в понятии армянской сущности — значит, попросту похоронить по крайней мере половину нашей истории и культуры и не возмущаться больше теми бездарными писаками, которые в недавнем издании Даниэла Варужана на итальянском назвали его турецким поэтом по той причине, что он был подданным Османской империи. Такая точка зрения основана на западной трактовке национальной сущности, высшим проявлением которой стала идеология Французской революции с лозунгом “Нация = государство”.

Но нет сомнений, что перенесение западных стандартов на армянскую почву в этом вопросе смерти подобно. И концентрация всего народа на одной лишь географической точке, на ситуативном центре армян, тоже опасна. За более чем 25-вековую историю Армении мы видели и государственность, и независимость, и даже империю. Все это было, прошло, снова повторилось, снова прошло и снова вернулось. Но неизменным оставалось одно — существование армянского народа. Его надо сохранить. Это и есть наша главная цель и забота.

Я не согласен и с тем бытующим сегодня мнением, что у армян нет национальной идеологии. Как тогда объяснить его жизнеспособность и, более того, постоянное продуцирование высокоразвитой научной, философской и культурной мысли? Как объяснить ту гибкость и безошибочность поведения, которые позволили организоваться и продержаться спюрку? Особенность нашей национальной идеологии в том, что она доведена в своем историческом развитии до инстинктивно действующего механизма.

Подобно тому как существуют защитные механизмы личности, так в критических ситуациях приводятся в действие защитные механизмы этноса. Так, например, если создается армянская община в спюрке, тут же открываются не театр и не стадион, а школа и церковь. Что это, если не инстинкт самосохранения? Мы часто говорим, что нет в армянском народе единства. Однако, следуя зову здорового инстинкта, в определенные моменты мы все же объединяемся. Вспомним постгеноцидные годы, когда нам удалось не сломиться, вспомним войну в Ливане, когда наши партии объединились в единый национальный фронт, и это спасло ливанскую диаспору от великой катастрофы. Говорят, мы народ анархичный, и это правда. Но в критической ситуации каким-то чудом в обществе воцаряется абсолютный порядок, и это тоже есть проявление инстинктивного защитного механизма этноса. Под инстинктом я понимаю, таким образом, усвоенный на физиологическом уровне исторический опыт нации.

* * *

Меня всегда интересовал процесс становления армянского национального самосознания. Месроп Маштоц в самом глубинном смысле может считаться прародителем армянского народа, потому что он сделал возможным развитие теоретической мысли об армянской самости. Он заложил фундамент и философии Хоренаци, во времена которого были известны две основные модели государственности. Первая — идея греческого полиса, подхваченная римлянами. Она стала колыбелью демократии в ее сегодняшнем понимании и основой западного типа цивилизации, которая строится на главенстве права, принципе гражданства и в которой этнос — только хобби, и ничего более. Но существовала и вторая модель — еврейская. Филон Александрийский дал формулу национального единения: одна религия, один закон — Моисея, один город — Иерусалим. Это по сути модель религиозного государства.

Я считаю, что впервые в идеологии именно армянского самосознания, в гениальной мысли Хоренаци родился синтез этих двух начал. Вот почему у нас нет противоречия, столкновения, нетерпимости между светским и религиозным. Вот почему у нас невозможна серьезная и развернутая дискуссия по теме “а стоит ли вообще справлять дату принятия христианства в нашем, в общем-то, светском государстве?” — то, чему были посвящены острые дебаты во Франции. И вот почему так глубоко не правы те, которые сводят религию исключительно к феномену национального. До тех пор пока религия будет рассматриваться под подобным углом зрения, будет принижена и роль церкви, и религии, и ее функции в воспитании национального самосознания.

Призвание церкви в том, чтобы довести до каждого идею реального существования Бога, но так, чтобы не превращать религию в инструмент разделения людей. Надо понять сущность христианства, его основной парадокс: крест есть победа. Мы как-то привыкли замечать лишь победу, забывая о другой стороне — жертвенности и служении. И противостоянии духу прагматизма, который в мягких бархатных перчатках, незаметно опутав паутиной весь Запад, теперь подступился и к Армении и в приятной истоме душит дух и сознание людей с ловкостью стального кулака сталинизма. Надо не допустить этого опьянения, утолить жажду народа в истинной вере и, разделяя с ним все трудности, вести его к духовности. У нас должна найтись сила противостояния. Она в древних традициях христианства и в выстраданных традициях духовной культуры недавнего прошлого. Во всем том, что нам поможет в этой борьбе с самой большой опасностью современности — неограниченной властью денег, унижающих достоинство человека.

* * *

Сейчас уже можно констатировать, что новое поколение армянской диаспоры мыслит несколько иными категориями, в сравнении со своими родителями. В недавнем прошлом мы часто сталкивались с тем, что старшее поколение по той или иной причине скрывало свое происхождение. Это явление особенно явственно прослеживалось вплоть до конца 50-х годов. Так, например, Майкл Арлен-старший (автор нашумевшего романа “Зеленая шляпа”) старательно скрывал этот факт. Была и другая генерация, которая не признавалась в своих армянских корнях просто потому, что, работая в области культуры, творила не по-армянски и не на армянской почве. Приведу один парадоксальный пример. Известный парижский поэт Армен Любен под этим псевдонимом публиковал стихи на французском языке, но одновременно писал прозаические произведения на армянском, подписываясь собственным именем — Шаан Шахнур. В одном человеке сосуществовали две личности, два разных мировосприятия. И только поколение 80-90-х смогло, кажется, наконец переломить эту ситуацию раздвоенности и противостояния культур.

* * *

Карабахский вопрос отнюдь не свидетельствует о противостоянии армян и их мусульманского окружения — это результат пантюркистской политики. В пользу этой версии свидетельствует спокойное сосуществование армян с мусульманами в исламских государствах Ближнего Востока. В конце концов, сохранение многих жизней во время варварской резни 15 года со стороны турок стало возможно благодаря добросердечному отношению мусульман-арабов в сирийской пустыне.

На мой взгляд, политические, культурные и попросту добрососедские отношения Армении с Турцией возможны. Однако необходимо при этом трезво оценивать ситуацию, быть начеку и относиться к этому процессу без наивного романтизма. Я родился и жил в Турции. И могу сказать, что в наших мальчишеских играх турки сторонились и уважали армян только в том случае, если мы держались гордо и самоуверенно. Совсем не обязательно, чтобы они почувствовали эту силу физически. Но стоило им заметить в глазах страх, обязательно набросятся и повалят на землю. Это одно из главных особенностей турецкого менталитета. Вот почему мне кажется, что любые переговорные процессы с Турцией не могут вестись нами с позиций слабой стороны.

* * *

Один местный художник сказал мне недавно, что вне Армении невозможно создать национально значимое произведение искусства. По этой логике творчество Аршила Горки или Айвазовского не представляет национальной ценности. Тогда не станем обижаться на подобные же заявления турок или иных иностранцев, если сами способны так думать. Но как же можно не считаться с тем, что многие явления нашей многовековой культуры были созданы подданными зарубежных государств! Это факт нашей исторической и культурной жизни. Только один пример. В XIX веке лишь два города — Стамбул и Тифлис могли претендовать на статус центра культурной, политической и торговой жизни армян. Поэтому называть армянское население Турции диаспорой можно только очень условно. Большую часть своей истории мы прожили без государственности, но даже тогда, когда мы ее имели, скажем, во времена царствования династии Багратуни, границы Армении не включали в себя всей территории Великой Армении. В любом случае определяющим моментом в характеристике армянской сущности я склонен считать иной признак — сильное и устойчивое национальное самосознание.

Подготовила Лилит ЕПРЕМЯН

НВ