Analitika.at.ua. Последние 20 лет отношения России с закавказскими народами складываются не так хорошо, как этого бы хотелось. Неприязнь новых республик ко вчерашнему "старшему брату" порой переходит всякие границы. Причин этому великое множество, и мне не хотелось бы углубляться в эту проблему. Скажу лишь, что подобная ситуация происходит уже не первый раз в русской истории. Думаю, что нечто похожее тому, что происходит сейчас на территории бывшего СССР, происходило и в 1917-1920-м году на развалинах Российской Империи. В статье я попытаюсь рассмотреть отношения южнорусского Белого движения, считавшего себя правопреемником Российской Империи, с государственными новообразованиями Закавказья. Аналогии порой напрашиваются удивительные: иногда кажется, что вместо фамилий лидеров закавказских республик в то время можно подставить фамилии лидеров этих государств уже в новом, ХХI веке, и получить буквально абсолютное совпадение...

Отношения с государственными новообразованиями на территории бывшей Российской империи, и, в частности, с государствами Закавказья, складывались для южнорусского Белого движения очень непросто. Причина этому одна: обе стороны - и правительства Закавказья, и белые - относились друг к другу с предубеждением. В одной из своих статей Деникин писал: "Мы не могли санкционировать отторжение от России ее окраин, и это обстоятельство вызывало со стороны русских интернационалистов слева обвинение в шовинизме и империализме и лишало нас активной помощи новообразований". Подобная позиция белогвардейской администрации по национальному вопросу ни для кого тайной не была. Как следствие, "новообразования", а в данном случае, - государства Закавказья - видели в армиях Деникина враждебную для себя силу, и относились к белым с опаской.

Отношения Грузии и командования Добровольческой армии сразу не заладились. Власть в Грузии перешла к сепаратистам с явно социалистической окраской, рассматривавшим добровольцев как великодержавную и реакционную силу, стремящуюся ликвидировать все завоевания революции.

Невозможность сторон найти общий язык наглядно показало и проходившее в Екатеринодаре (сейчас - Краснодар) в сентябре 1918 г. совещание представителей Добровольческой армии (генералы М. В. Алексеев, А. И. Деникин, А. С. Лукомский, И. П. Романовский и др.) и грузинской делегации. На совещании затрагивались проблемы, как будто переносящие нас в сегодняшний день: вопросы товарообмена между государственными новообразованиями Юга России и Добровольческой армией; вопрос о русском военном имуществе на территории Грузии; о государственной принадлежности Сочинского округа; о положении притесняемого в Грузии русского населения и, наконец, о характере взаимоотношений Грузии и Добровольческой армии.

Особо "страстный", по выражению Деникина, характер приняли на совещании споры вокруг государственной принадлежности Сочинского округа. Дело в том, что свою государственную деятельность правительство молодой грузинской республики начало с округления границ и захвата Сочинского округа Черноморской губернии. Этот захват встретил противодействие со стороны командования Добровольческой армии, поддерживаемой в этом вопросе широкими кругами русской общественности. Открывая заседания, Верховный Руководитель Добровольческой армии Михаил Васильевич Алексеев приветствовал "дружественную и самостоятельную Грузию". Со стороны Михаила Васильевича прозвучали заверения в том, что белогвардейцы не собираются посягать на независимость Грузии. Однако Алексеев жестко поставил вопрос о необходимости прекращения притеснений русских в Грузии и о скорейшем очищении грузинами Сочинского округа, население которого, состоявшее на 65% из русских, взывало к Добровольческой армии с мольбой о помощи. Министр иностранных дел Грузии Е. П. Гегечкори занял твердую позицию. Он отрицал притеснения русского населения в Грузии. Кроме того, Гегечкори заявил о том, что Добровольческая армия - "частная организация", которая не может представлять интересы России, а значит, Сочинский округ останется за Грузией до той поры, пока не будет образовано единое русское правительство.

Стороны не смогли достигнуть соглашения, а добровольческое командование пришло к мысли о необходимости силового разрешения территориальных споров. В начале февраля 1919 г. добровольческий отряд под командованием генерала А. Н. Черепова неожиданно перешел в наступление и занял Сочи. Грузинские войска сдались без боя. В ответ со стороны грузинских властей начались репрессии против русского населения. Между тем в Сухумском округе началось восстание ориентированных на Добровольческую армию абхазов и армян. Там уже давно ждали прихода Добровольческой армии, ожидая, что та уничтожит "существующую анархию и восстановит порядок". Тем временем в апреле 1919 г. в Сочинском округе началось восстание зеленых. Воспользовавшись восстанием, грузинские войска переправились через пограничную реку Бзыбь. Немногочисленные добровольческие силы отступили, оставив грузинам Гагры. Только вмешательство англичан предотвратило дальнейшую эскалацию боевых действий. Однако белые вынуждены постоянно держать на грузинской границе свои войска. Остроту отношений между армией Деникина и Грузией усугубляли и споры в отношении Абхазии и Аджарии: и аджарцы, и абхазы в ту пору ненавидели грузин, и готовы были связывать свою дальнейшую судьбу с кем угодно, но не с Грузией. Защиту эти маленькие народы искали у Добровольческой армии, ассоциируемой ими с общерусской государственной властью. Деникин вел себя в вопросе о статусе Аджарии и Абхазии, апеллируя главным образом к авторитету Англии, претендовавшей на роль арбитра на всем Юге России.

Англия играла в Грузии неоднозначную роль. Отзывы об англичанах самые разные. Обе противоборствующие стороны - Грузия и Белая армия - всячески подчеркивали свою лояльность к англичанам. Англия же проводила в Грузии, как и вообще в Закавказье, свою политику, стремясь максимально соблюсти выгоды своей страны. Кавказ как часть России - Альбион не воспринимал, стремясь к его отторжению от страны. Предельно категорично об английской политике в Закавказье высказался сам Деникин в одной из резолюций: "Это оккупация, а не помощь".

Несколько по другому, чем с Грузией, обстояли у белых дела с Арменией и Азербайджаном.

Деникинские власти относились к Армении достаточно благожелательно, полагая, что армяне воспитаны на русской культуре и всесторонняя помощь армянам является залогом "поддержки и усиления русофильских тенденций" в регионе, а также в деле пропаганды идей Добровольческой армии в Закавказье. Представители Армении при армии Деникина охотно вторили этой точке зрения. Такое тяготение к России объяснялось, вероятно, исключительно неблагоприятной для самого существования армянского народа ситуацией: стоял вопрос о физическом выживании армян, со всех сторон окруженных врагами. Соотношение сил борющихся сторон было таково, что армяне могли быть легко уничтожены своими противниками. Реальную помощь армянам могла оказать только Добровольческая армия. Добровольческие власти не могли остаться в стороне от проблем армянского народа. Несмотря на собственные проблемы, Деникин распорядился послать в Армению груз с сотней тысяч пудов хлеба и несколькими миллионов патронов. Союз с Арменией был, как признавал сам А. И. Деникин, обоюдовыгоден: получая от администрации ВСЮР действенную помощь; армяне в значительной степени умеряли воинственный пыл Грузии и Азербайджана. Вместе с тем добровольческое командование не могло не отметить того факта, что отношение к русским в самой Армении было благоприятнее, чем где бы то ни было.

Отношения с Азербайджаном развивались у деникинцев весьма сложно. У обеих сторон не было никаких территориальных споров, со стороны белых формально не было никаких посягательств на независимость закавказской республики, однако отношение азербайджанцев к белым было, как подчеркнул Деникин, a priori недоброжелательно.

Нужно сказать, что азербайджанское, да и грузинское правительство в большей степени были готовы пойти на уступки большевикам с их гибкой национальной политикой, чем белым, опасаясь того, что победа Деникина приведет к неминуемой ликвидации национальных государств Закавказья. В этих условиях большевики, как главный постоянный противник белых, воспринимались националистически настроенной частью Закавказья в качестве естественного союзника. Не случайно также и то, что и Грузия, и Азербайджан старались поддерживать и горские отряды, помогая им оружием и патронами. В поисках союзника азербайджанские политические деятели обращались и к большевизированной Кубанской Раде.

До определенного момента между белыми и правительством Азербайджана не было никаких отношений. Однако наступление белых на Дагестан, занятие ими Петровска и Дербента поставило перед азербайджанскими властями вопрос об их государственном существовании. Однако сам Деникин считал задачу ВСЮР с занятием Дагестана на тот момент выполненной, заявив азербайджанскому правительству, что "мы считаем Азербайджан частью России. До восстановления в России Верховной власти допускаем самостоятельное существование Азербайджана".

После этого в Закавказье на несколько месяцев закрепилась расстановка политических сил. Белые находились в открытой конфронтации с Грузией, существовал риск такой же войны с Азербайджаном. Фактор интервенции во многом умиротворял враждующие стороны. Белые боялись чрезмерного влияния интервентов на положение дел в Закавказье. Вместе с тем англичане проводили в Азербайджане свою политику, которая не очень-то полагалась на согласование интересов Британской Империи с представителями белого командования. Азербайджанцам казалось, что английская военная миссия открыто поддерживала деникинцев, рассматривая последних как важнейший фактор сдерживания большевистской угрозы в регионе. Покровительственное отношение англичан к белым, британо-деникинский альянс отмечали и азербайджанские политики, и большевики. Однако сами добровольцы расценивали политику англичан совсем иначе. Белым не могла, конечно, нравиться полная зависимость от англичан, постоянное указывание им их места. В архиве сохранился черновик письма А. И. Деникина английскому премьер-министру Д. Ллойд-Джорджу. Деникин писал: "Вы, относясь с черствым равнодушием ко всему, что лежит за пределами Британской Империи... до такой степени заблуждаетесь в понимании политической обстановки в России и психологии русского народа... Ваша политика расчленения России проводится с такой жестокой последовательностью... В Закавказье Ваши представители с необычайной откровенностью стараются рвать вековые связи этой области с Россией: разговоры о протекторате, давление на Армению... поощрение Грузии и Азербайджана, ясно враждебная нам политика в Батуми...". Выражая Ллойд-Джорджу признательность за "огромную помощь", оказываемую России "в лице своих военных представителей, а также лондонских друзей России", Деникин подчеркивал, что "только благодаря этой помощи Вооруженные Силы Юга России могли нести год тяжелой войны". Однако белый военачальник при этом сформулировал свое кредо:

"1. Россия встанет и сметет с лица земли все центробежные силы, отколовшиеся от нее, но метлой не будет и даст окраинам автономию.

2. Россия выбросит пришельцев, севших на ее землю.

3. Россия восстановит прежние сферы влияния своего в сопредельных странах..."

В конце письма Деникин произносит ключевую, пожалуй, фразу: "борьба за счастье России несовместима с ее расчленением".

Главным фактором, влиявшим на политическую обстановку в Закавказье было присутствие там союзных миссий, имевших в своем распоряжении значительные вооруженные силы и рассматривавших белые войска как находящиеся у себя в подчинении. Белые находились в состоянии зависимости от союзников и не могли проводить в регионе полностью независимую политику.

Результаты закавказской политики белых следует признать неудачными. Причины такой неудачи белой дипломатии крылись, на наш взгляд, лишь в одном: национальная и внешняя политика ВСЮР определялись исключительно военным, а не внешнеполитическим ведомством. Последнее объяснялось тем, что основой, базисом "Деникии" являлась та же армия, от успехов или неуспехов которой зависело государственное бытие Белого Юга. С другой стороны, нельзя не забывать и того, что и Грузия, и Азербайджан пытались вести себя как маленькие "империи" и в соответствии со своим "имперским" статусом разговаривать с Россией. Подобное поведение выглядело в глазах белогвардейцев, мягко говоря, не совсем адекватным.