Analitika.at.ua. Ответ вроде бы очевиден. Поскольку документ назван “декларацией”, то он и должен носить декларативный характер. Прежде всего в том смысле, что обязательной юридической силой он не обладает. И Серж Саркисян, и Ильхам Алиев, конечно же, знали, что подписывают юридически не обязывающий документ. Но дело не только в этом. Словосочетание "декларативный документ" носит и некоторую нежелательную смысловую нагрузку (в первую очередь для Москвы как автора этого проекта). Оно нередко употребляется, чтобы подчеркнуть политическое бессилие документа, его бесплодность. С другой стороны, известны декларации, сыгравшие решающую роль в судьбах не только двух-трех стран, но и всего человечества. К примеру, принятая в 1948 году Всеобщая декларация прав человека. К какой же категории относится декларация, принятая в Москве 2 ноября 2008 года?
Вызванный ею ажиотаж в политических кругах и СМИ и различные, порой полярно противоположные оценки - свидетельство важности, которая придается событию. Различие самих оценок свидетельствует о другом: “оценщики” не располагают ни соответствующей информацией о “теневых аспектах” документа, ни единой методологией, чтобы прийти к однозначным и совпадающим друг с другом выводам. В дело вмешивается и противоположность интересов тех, кто в условиях информационной неопределенности читает и интерпретирует документ так, как желательно или выгодно ему. Это и объясняет, почему имеется такое множество интерпретаций документа. И тем не менее в некоторых выводах практически все аналитики солидарны.
Первое. “Постосетинская Россия” наращивает усилия по возвращению в Южный Кавказ. Второе. Московская декларация как проект именно политического характера нацелена на установление лидерства России в Минской группе ОБСЕ путем перехвата инициативы, а возможно, и вытеснения всей группы из переговорного процесса. Третье. Это не может не вызывать ревность США и Европы, как бы внешне доброжелательно ни отзывались на эту активность в столицах сопредседателей Минской группы. Сам текст Московской декларации ничего одиозного или принципиально нового не содержит. И все-таки за общими формулировками, как нам представляется, выделяются две установочные формулировки.
Первая касается самой методологии урегулирования. Стороны заявляют, что стабильность и безопасность региона достижимы “путем политического урегулирования нагорно-карабахского конфликта на основе принципов и норм международного права и принятых в этих рамках решений и документов…” Как явствует из текста, политические решения будут приняты на основе принципов международного права и принятых по поводу конфликта правовых документов. Вторая установочная формулировка содержится во втором пункте декларации. Она касается промежуточных результатов, достигнутых 29 ноября прошлого года в Мадриде, известных как Мадридские принципы.
Вызывает изумление то, что подписавшие декларацию президенты не запрягли в одной упряжке политику и право. Ведь уже более пятнадцати лет в Минской группе ОБСЕ не могут разобраться с аналогичной дилеммой, которую они сами “сконструировали” на самом старте процесса урегулирования. Это та парадоксальная ситуация, которая возникла в результате одновременного применения политического факта признанности Азербайджанской Республики в границах бывшей Аз.ССР и отсутствия правовых оснований для такого признания. Ситуация была сформулирована как противоречие между принципами территориальной целостности и правом народов на свободное самоопределение (хотя на самом деле подобного противоречия и нет!). Глубинное же противоречие, с которым сталкивалась Минская группа, - это противоречие, вытекающее из политического факта признанности Азербайджанской Республики в нелегитимных границах.
Сама проблема легитимности границ Азербайджанской Республики никогда не рассматривалась в Минской группе. Она считалась решенной самим политическим (именно политическим, а не правовым!) актом признанности Азербайджанской Республики в границах бывшей Аз.ССР. Знают ли в Минской группе, что в 1992 году Баку не имел права вступать в ООН, “взяв с собой” Нахиджеван и Нагорный Карабах? Возможно, знают. Но не исключено, что многие детали в правовых основаниях проблемы не проанализированы экспертами стран - сопредседателей Минской группы. Так вот, Московская декларация не преодолевает внутреннюю противоречивость переговорной обстановки, акцентируя необходимость достижения политических решений на основе принципов международного права. Не знаком ли нам этот тупик совмещения политики и права? И не из этого ли тупика проросли Мадридские принципы?
Если Москва, Ереван и Баку знают об этом, но все-таки поставили свои подписи под декларацией, значит, документ и в самом деле носит чисто декларативный характер. В том смысле, что ничего принципиально нового он не привносит в переговорный процесс. Его ценность состоит лишь в подчеркивании факта притязания Москвы на новую роль в переговорном процессе, и то “с оглядкой на Минск”. И поездка Сержа Саркисяна в Париж сразу после завершения дел в Москве – тому свидетельством.
История, однако, подсказывает, что декларативность Московской декларации (как она смотрится внешне) может быть и обманчивой. Ведь были же подписанные сторонами или обнародованные декларации по карабахской проблеме и даже многосторонние соглашения и договоры, которые в дальнейшем были реализованы, как говорится, с точностью до наоборот. Вот некоторые примеры.
1 декабря 1920 года в Баку декларировали, что Нахиджеван, Зангезур и Нагорный Карабах Советским Азербайджаном признаются неотъемлемыми территориями Советской Армении. Декларировали, а через несколько месяцев возобновили совершенно необоснованные притязания к Арм.ССР, требуя у нее и Нахиджеван, и Нагорный Карабах. В 1990 году депутаты из Аз.ССР вместе со всеми другими депутатами Верховного Совета СССР проголосовали "за" при принятии Закона СССР "О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР". По сути это было признанием Баку (и всеми остальными республиками) права народа Нагорного Карабаха на самоопределение. 18 октября 1991 года отказавшаяся от правопреемства Аз.ССР нынешняя Азербайджанская Республика в конституционном акте "О государственной независимости" декларировала о своем уважении права народов на самоопределение. Декларировали, признали... А когда народ Нагорного Карабаха приступил к реализации своего неоднократно признанного права, последовали погромы, а после распада СССР - и настоящая война на истребление всего населения, провозгласившего независимость Нагорно-Карабахской Республики.
В Баку выработана особая, а точнее, своеобразная культура партнерства, добрососедства и отношения к декларациям и договорам. Это политическая культура геноцида. В Ереване и Степанакерте вряд ли об этом забыли. Подписанная в Москве декларация - для Баку “очередная бумага”. И не более. Там игнорировали и не такие документы. Другое дело - Москва, которая не прочь трансформировать “пустую декларацию” в выгодный для себя документ.
Что же из этого следует? Армения и Нагорный Карабах должны быть бдительны. Вот и все.
ИАА ДЕ-ФАКТО |
