Analitika.at.ua. История проблемы

2008г. в обсуждении перспектив улучшения ирано-американских отношений, можно сказать, юбилейный. Десять лет тому назад, в июне 1998г., государственный секретарь США М.Олбрайт впервые заговорила о возможности и необходимости улучшения отношений между Вашингтоном и Тегераном. После выступления руководителя американского внешнеполитического ведомства практически сразу появились статьи в таких ведущих западных журналах, как «Survival» и «Foreign Affairs», авторы которых аргументировали важность и полезность улучшения отношений с Тегераном. С тех пор американский Совет по внешней политике (СВП), который и издает престижный и влиятельный журнал «Foreign Affairs», стал лоббистом улучшения отношений между США и ИРИ. В 2004г. авторский коллектив СВП, с участием Зб. Бжезинского и нынешнего министра обороны США Р. Гейтса выпустил объемное исследование, посвященное актуальным вопросам ирано-американских отношений. В нем был сделан важный вывод о том, что необходимость налаживания диалога с Тегераном уже давно назрела. Однако, как показала история, переход Р. Гейтса на работу в исполнительную власть в качестве министра обороны мало что изменил в ирано-американских отношениях.

В Иране процесс аргументирования важности улучшения ирано-американских отношений, подобный американскому, не наблюдался, хотя иранский президент М.Хатами, несмотря на ограниченность своих полномочий, мог, используя свою беспрецедентную популярность среди населения, наблюдающуюся особенно в период первого срока его президентства, инициировать процесс дискуссий в стране по проблематике отношений с США. Практически весь срок президентства президента-»реформатора» М.Хатами ознаменовался стагнацией в ирано-американских отношениях, а редкие высказывания о необходимости улучшения отношений с Вашингтоном принадлежали тогда уже бывшему президенту Хашеми-Рафсанджани.

Современный этап

Как это ни странно, но в реальной плоскости ограниченный ирано-американский диалог начался только в последние годы при президентстве М.Ахмадинежада. На фоне беспрецедентной − даже по сравнению с первыми годами после исламской революции − отрицательной атмосферы, созданной вокруг Ирана из-за скандальных выступлений иранского президента, начался ирано-американский диалог, связанный с ситуацией в Ираке. Прошедшие в Багдаде в течение 2007-2008гг. консультации между иранскими и американскими дипломатами, вне всякого сомнения, привели к большому успеху Ирана и его иракской политики, которая до последнего времени была направлена как на усиление шиитских политических и религиозных институтов, так и на поддержание фактической гражданской войны. Благодаря грамотной политике, Тегеран сегодня является важнейшим актором в Ираке, уступая по потенциалу разве что только американцам, влияние которых в стране обеспечивается во многом исключительно за счет военного присутствия.

Такого рода иранское влияние во многом и обеспечило заинтересованность американцев в ведении переговоров с Тегераном, так как без консенсуса с последним практически невозможны ни безопасное сохранение американского военного присутствия в Ираке, ни уход американских сил из Ирака без катастрофических последствий для Вашингтона. А иначе, чем катастрофой, возможное создание на территории Ирака трех государств − шиитского, суннитского и курдского, − особенно в условиях, когда крупнейший иракский экспортный порт Басра попадет под непосредственный контроль Тегерана, флот и береговые силы которого уже отчасти контролируют важнейший для транзита нефти Ормузский пролив, − назвать не получится.

В течение последних двух лет у Ирана и США появился еще один важный общий интерес − Афганистан. Там Иран имеет сравнительно меньший потенциал влияния, и в этом контексте сотрудничество с США для подавления талибской оппозиции для Ирана является естественным. Контакты Вашингтона и Тегерана по афганскому вопросу скорее всего участятся по мере потенциального роста нестабильности в Афганистане.

Говоря о весьма существенных процессах, наблюдающихся в ирано-американских отношениях, важно понять, какие интересы как в Иране, так и в США стоят за этими процессами. Если в случае США можно с определенной долей уверенности сказать, что «говорить» с Ираном Вашингтон заставляют собственные проблемы в Ираке и Афганистане, то в случае с Ираном неясности больше, что вызвано следующими вопросами. На каком уровне в Иране курируется процесс переговоров с США по иракской проблематике − на уровне президента или духовного лидера? Какие конечные цели преследует Иран в процессе так называемого улучшения отношений с США? Какова политическая борьба в самом Иране сегодня? Это очень сложный вопрос, потому что после избрания год назад Хашеми-Рафсанджани руководителем Ассамблеи экспертов (а ассамблея − орган, который будет выбирать следующего после А. Хаменеи духовного лидера) и последних парламентских выборов, в результате которых в меджлис в списках консерваторов попали многие соратники Ахмадинежада из числа ветеранов КСИР, политическая борьба в Иране если и не стихла, то стала менее публичной.

Эти вопросы непосредственно связаны с будущими президентскими выборами в Иране, которые пройдут в июне 2009г. Если среди духовной и политической элиты Ирана есть хоть какой-либо консенсус по поводу необходимости улучшения отношений с США, то шансы М.Ахмадинежада на переизбрание резко уменьшаются. По крайней мере, нам представляется сомнительным, что иранский президент сегодня участвует в выработке политики в отношении США, хотя он и делает явные попытки «примазаться» к ирано-американскому диалогу. Так, в июле с.г. вице-президент Ирана И. Машаи неожиданно назвал Иран другом США и Израиля, за что не только не заслужил критики со стороны президента, но, напротив, в лице Ахмадинежада нашел защитника, который назвал СМИ основным виновником неправильной интерпретации слов Машаи. А в октябре, когда в Иране еще активно звучали требования отставки вице-президента, Ахмадинежад включил Машаи в свою делегацию, с которой он посетил США для участия в сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Машаи присутствовал на всех встречах иранского президента.

В августе этого года М.Ахмадинежад сделал еще одно заслуживающее внимания заявление. Во время переговоров со своим турецким коллегой иранский президент сказал, что уход США из Ирака на нынешнем этапе чреват отрицательными последствиями для региона: «Скорый вывод американских войск из Ирака способен создать вакуум безопасности в регионе... Территориальная целостность и стабильность в Ираке крайне важны для его соседей».

Не исключено, что М.Ахмадинежад, наблюдая тенденцию определенного улучшения отношений между Ираном и США, которое уже летом казалось весьма возможным − с учетом явных шансов на победу в президентских выборах готового на прямой диалог с Тегераном Б.Обамы, − стремится продемонстрировать свою лояльность этой тенденции. Ведь очевидно, что Тегерану вести переговоры с Вашингтоном в условиях, когда президентом страны является человек, призывающий стереть с лица земли Израиль и предрекающий скорое исчезновение США, будет очень сложно, если не невозможно.

На наш взгляд, в ближайшие месяцы выявятся основные ключевые моменты политики новой американской администрации в отношении Ирана. Если Вашингтон возьмет курс на интенсификацию диалога с Ираном, переведя его из плоскости иракской проблематики в более широкую плоскость, внутриполитический процесс в Иране претерпит определенную трансформацию. Прежде всего, эти изменения коснутся борьбы за президентский пост, в которой выступающие с более умеренных, чем М.Ахмадинежад, позиций претенденты получат больше шансов на поддержку со стороны высшего духовенства.

Энергетический фактор

В то же самое время Вашингтон не может проигнорировать рост энергетической роли Ирана в мире. Уже в ближайшем будущем Тегеран будет играть важную роль в системе газового производства. 21-ого октября Иран, Россия и Катар согласовали свои позиции по созданию международного консультативного органа стран-производителей природного газ: так называемую «газовую ОПЕК». Эти планы вступают в явную конфронтацию с планами Европы, стремящейся получить контроль за энергетическими потоками из стран Ближнего Востока. Щепетильность ситуации заключается в том, что Россия и ЕС плотно «завязаны» на энергетическом сотрудничестве. Поэтому планы Москвы вступить в газовый альянс с тем же Ираном воспринимаются Евросоюзом весьма болезненно.

Болезненной надо считать и реакцию Вашингтона, которая стремится к уменьшению энергетического влияния России на ЕС, а также к недопущению превращения Ирана в экспортера газа в ЕС. Однако в позиции Вашингтона по иранскому вопросу все же возможны определенные изменения. В связи с ростом потребления природного газа в Европе сегодня уже очевидно, Иран так или иначе станет европейским энергетическим партнером вне того, хотят этого США или нет. С другой стороны, война в Грузии показала, насколько нестабильными являются пути доставок газа из Азербайджана, а в будущем и из Центральной Азии в Турции и в Европу. Это может заставить Вашингтон пересмотреть свою позицию по энергетическим проектам, связанным с Ираном и включить эту страну в проект «Набукко».

Пределы улучшения отношений

Между тем, на наш взгляд, одним из центральных моментов рассмотрения будущего возможного улучшения ирано-американских отношений являются характер и допустимые обеими сторонами пределы такого улучшения. Хотя опыт показывает, что эффективное прогнозирование − вещь относительная, особенно когда дело касается таких стран, как Иран, все же существует определенный базис, очерчивающий формы и, главное, пределы возможной нормализации ирано-американских отношений. И этот базис, как нам представляется, позволяет сделать вывод, что о качественном партнерстве двух стран речи быть не может. Причин этого несколько.

Во-первых, даже если иранская элита пересмотрит свое отношение к США, то такой пересмотр произойдет исключительно в рамках того, что называется национальными интересами Ирана. А они в течение последних нескольких лет, в том числе и благодаря американской региональной политике, претерпели существенные изменения. После ликвидации американцами режимов талибов в Афганистане и С.Хусейна в Ираке Иран является страной, региональные амбиции которой имеют все объективные основы для реализации. Более того, если они не будут реализованы, это может обернуться для Ирана существенными проблемами. Хорошим примером тут может служить ситуация в Ираке. Поддержка шиитских организаций и их укрепление в качестве основной силы в стране не только обеспечивают рост влияния Ирана в Ираке, но и выполняют важную стратегическую задачу: контролируют ход обладающей большим потенциалом перекидывания на соседние страны, в том числе и в Иран, гражданской войны или «этнорелигиозного соперничества» (так эту войну в апреле 2008-го определил командующий американскими силами в Ираке). В условиях гражданской войны в Ираке о самоустранении Ирана из иракских дел и речи быть не может. С избранием Б.Обамы президентом США чисто теоретически можно предположить, что американцы из Ирака все же уйдут и поэтому частично исчезнут и ирано-американские разногласия по иракским проблемам. Более того, можно предположить, что Вашингтон при уходе из Ирака будет заинтересован в использовании иранских позиций в этой стране для того, чтобы не допустить превращения Ирака в базу «Аль-Каиды», международного терроризма и для обеспечения бесперебойных поставок нефти через населенную шиитами прибрежную часть страны.

Но это лишь предположение, которое с реальной стороной дела может не иметь ничего общего. Реальность сегодня такова, что США из Ирака пока еще не ушли и неизвестно, уйдут ли в течение ближайших нескольких лет. А это означает одно: если в отношении Ирака стороны и придут к какому-то общему знаменателю, то это будет решение тактического характера − краткосрочное, либо, в лучшем случае, среднесрочное. Со стратегической точки зрения, компромисс между Ираном и США по Ираку практически невозможен, так как обе стороны на этой разрозненной и фактически лишенной атрибутов и институтов государственности территории хотят одного и того же: контроля.

Во-вторых, новое региональное положение Ирана во многом обеспечивается за счет поддержки террористических и исламских организаций, выступающих против США и их союзника − Израиля. Самой влиятельной и практически полностью контролируемой Ираном среди подобного рода организаций является ливанская «Хизбалла», которая во время последнего военного конфликта с Израилем показала как свою мощь, так и мощь Ирана в регионе, равно как и эффективность иранской поддержки «Хизбаллы» в течение последних двух десятилетий. Понятно, что уже с конца 1980-х, когда американцы лишились военного присутствия в Ливане, «Хизбалла» представляет прямую угрозу прежде всего для Израиля, но не для США. Американская озабоченность деятельностью «Хизбаллы» − это озабоченность за Израиль, за страну, которая, если в качестве критерия рассматривать не только внешнюю политику израильского правительства, но и ориентацию общества, сегодня является единственным союзником США в регионе. Очевидно, что, если Тегеран даже и придет к каким-то компромиссам с Вашингтоном, то этот компромисс никак не будет предполагать прекращение Ираном поддержки «Хизбаллы». Невозможно себе представить ситуацию, когда Иран откажется от такого эффективного и боеспособного агента влияния в регионе, каким является «Хизбалла». А трансформировать последнюю в обыкновенную политическую силу, борющуюся мирными средствами за получение власти в Ливане, просто невозможно: организация была создана прежде всего как военная, которая, откажись она от традиционных способов борьбы и антиизраильской ориентации, просто не выдержит в условиях внутриливанской конкуренции и лишится значительной части социальной поддержки. А это означает одно: антагонизм между Ираном и США из-за «Хизбаллы» никуда не исчезнет, интересы двух сторон останутся противоречащими друг другу и о стратегическом характере консенсуса по Ливану и арабо-израильскому конфликту между двумя сторонами говорить не приходится.

В-третьих, Иран вряд ли откажется от программы по созданию ядерного оружия, если даже получит какие-либо гарантии о ненападении со стороны США. Иранская ядерная программа, так же как и создание и совершенствование «Хизбаллы», прошла очень долгий путь и стоила слишком дорого для того, чтобы от нее отказываться. Более того, Иран создает ядерное оружие не только для гарантирования ненападения со стороны США. Иран сегодня претендует на то, чтобы стать влиятельным центром в регионе, при этом в обычных вооружениях и в военной мощи он уступает практически всем своим крупным соседям − России, Турции и Пакистану. Особенно важным для Ирана является вопрос о будущем ядерного Пакистана, где в один из дней к власти могут придти исламисты-фанатики, часть которых отказывает шиизму даже в праве на существование. О сворачивании иранской ядерной программы в таких условиях думать не приходится. Готовы ли тогда американцы смириться с появлением иранского ядерного оружия? Случай с тем же Пакистаном показывает, что наличие ядерного оружия даже у союзника обернулось для Вашингтона большой проблемой, и сегодня закрывшие глаза на процесс создания Исламабадом ядерной бомбы США пытаются обезопасить себя от попадания пакистанской бомбы в руки террористов и исламистов, а Барак Обама публично выступает за проведение антитеррористических операций на территории Пакистана без получения согласия со стороны политического руководства этой страны. Иран же для США не только не является союзником, но как раз наоборот. Так что позиция Вашингтона в отношении иранской военной ядерной программы скорее всего тоже не изменится.

Все вышеизложенное говорит о том, что интересы США и Ирана качественным образом противоречат друг другу. Противоречия эти принципиально не могут исчезнуть даже если Тегеран и Вашингтон сядут за стол переговоров по волнующим обе стороны вопросам и попытаются решить их. Ни амбиции США, ни амбиции Ирана после избрания на пост президента США Б. Обамы и возможного неизбрания М. Ахмадинежада в июне 2009 года качественно не изменятся.

Однако как иракская, так и афганская проблемы делают обе стороны взаимно заинтересованными в налаживании диалога и партнерства, но последние будут иметь четко очерченные пределы. Безусловно, возможны как открытие посольств США в Иране и Ирана в США, так и переговоры между двумя странами на разных уровнях. Однако существующую ситуацию борьбы за власть и влияние в регионе они не изменят и тем более не смогут послужить основой для стратегического партнерства между двумя странами, о котором в последнее время стали все чаще писать и говорить.

Севак Саруханян

Noravank.am