Analitika.at.ua. Свершилось! Уильям САРОЯН наконец занял подобающее место в ереванском пространстве. 100-летие рождения американского классика, достаточно масштабно, но не слишком заметно отмечаемое на исторической земле, достигло кульминации. Вал всенародной любви ознаменовался великолепным бронзовым памятником работы Давида ЕРЕВАНЦИ.

Давид давно подбирался к Сарояну — все хотел запечатлеть его в скульптуре, но каждый раз как-то не получалось. Преград, понятно, никаких, Давид — свободный художник, с удовольствием живущий в Париже. Он там с 74-го года, так что вполне можно назвать его также Давидом Паризеци.

Они впервые встретились в 76-м. Друзья привели писателя в его парижскую мастерскую. Сароян внимательно рассматривал работы и попросил купить офорт. Давиду еле удалось подарить знаменитому писателю эстамп — такая честь! Тот согласился, но только при условии, что один лист он все же купит. Потом они встретились еще пару раз, в частности на Пер-Лашез у памятника армянам — участникам Сопротивления. Там-то Давид и предложил Сарояну сделать портрет. Времени у писателя уже было в обрез. “В следующий раз”, — сказал он. Увы, не получилось. “Сарояну было 68 лет: высокий, чуть сутулый, крепко вылепленный природой человек с прекрасной фактурой...” Таким скульптор запомнил его.

Инициатором сооружения памятника стал председатель Всеармянской географической ассоциации Рафаел Оганесян и предложил Давиду изваять скульптуру. Давид со свойственной ему вулканической энергией взялся за дело. Быстро сделал семь небольших эскизов — семь вариантов. После долгих затяжных споров члены градсовета остановили выбор на эскизе, который позже обронзовел. Тот, что открывается сегодня — 13 декабря 2008 года.

Потом в Париже Давид ювелирно выделал маленькую гипсовую модель: Сароян в своем знаменитом плаще с шляпой и цветком. Впрочем, шляпу потом убрал. А цветок превратился в веточку. “Это пшат, — объясняет скульптор. — Сароян мне говорил, что пшат из Битлиса благоухал во Фрезно сильнейшим, все забивающим ароматом”.

Начался труднейший процесс. Уже в Праге. В этом златом граде есть известная литейная мастерская братьев Гораков, с которыми много лет сотрудничает Давид. Здесь отлиты едва ли не все его “бронзы”& И как классно отлиты! Сароян так пришелся по душе братьям, что они прилетели в Ереван на открытие. Уму непостижимо. (Самое смешное и грустное то, что в посольстве Армении в Праге их спросили, кто этот Сароян, ради которого они летят.)

В результате долгих артистических поисков Давид нашел своего Сарояна — того самого, который теперь всегда будет с нами. Сароян в его трактовке получился нежным, трогательным, трепетным. Немного грустным, чуть-чуть, почти незаметно, ироничным и бесконечно добрым. Совсем таким, каким увидел его когда-то известный критик Бартон Раско: “Он кипуч, стремителен и умен... он печален, нежен и человечен, он притворяется наивным, но отнюдь не наивен... Он ненавидит жестокость в любой ее форме, он чтит человеческую гордость и достоинство”. Эти слова вряд ли были известны Давиду, но Сароян получился именно таким. “Это великий гуманист, он нашел божественный ключ к сердцам людей, — говорит Давид. — И хотя сам не был счастлив в личной жизни, осчастливил своей литературой своих читателей и поклонников”.

Весной прошлого года мэрия определилась с местостоянием писателя на родной армянской земле — на пятачке напротив Музея Ерванда Кочара. Людное место. Архитекторы Рубен Асратян и Левон Игитян поставили фигуру на низкий постамент, на котором вырезана плавно углубляющаяся ложбинка. Может, это река времени, может, знак “Майр Аракса” — толкования могут быть разные. Уж кто как будет разуметь.

Памятник, да еще и бронзовый, — предприятие хлопотное и недешевое. Давид Ереванци, он же Паризеци, категорически отказался от какого-либо вознаграждения. Таких в среде арт-людей, да еще скульпторов — единицы, которых еще и найти надо. Деньги нужны были для отливки, камня, перевозки и т.д. Часть средств изыскал Рафаел Оганесян — это пожертвования. Работы на месте, то есть сооружение архитектурной составляющей памятника и его благоустройство, финансировала мэрия. Пришлось убрать рекламный щит и столбы, заново вымостить базальтовой плиткой и т.д. Весной надо будет частично озеленить сквер. Сароян Давида Ереванци скорее всего не вызовет сильных споров, которые следуют за каждым новым памятником. Прежде всего потому, что получился исключительно симпатичным, по-настоящему красивым. Давид нашел замечательную золотую середину, смог сфокусировать в бронзе не только Сарояна-писателя и Сарояна-гуманиста, но прежде всего Сарояна-армянина. Давид Ереванци доказал всем, что его парижский Комитас не случайность, как некоторым кажется, что он подлинный маэстро не только в области стилизованных скульптур и рельефов, но также в крепкой круглой скульптуре, изображающей конкретное историческое лицо. Монументалист. Он смог найти тонкую грань между романтическим реализмом и стилизацией. Поэтому Уильям Сароян, человек из Фрезно и Битлиса, как только стал на каменные квадры, сразу же слился со средой. Как будто стоял тут давно. Ничего чужеродного, ничего лишнего, никаких сентиментов. Сароян Давида Ереванци, шевалье искусства и литературы Франции, смею заверить, из лучших памятников Армении.

Карэн МИКАЭЛЯН

НВ