- Задолго до вашего приезда и Министерством, и Союзом театральных деятелей выдвигалось множество вариантов совместного проекта. Каким в результате оказался выбор?

- Неожиданно сразу определилось несколько проектов. Во-первых, Акоп Казанчян предложил мне принять участие в Международном фестивале ARMMONO, и я с удовольствием приняла это приглашение. У меня есть два моноспектакля. Один - скорее музыкально-литературная композиция на стихи западноармянских и восточноармянских поэтов. А второй спектакль я сделала по пьесе собственного сочинения – это не просто моя история, но история моей семьи, пережившей трагедию 1915-го года, оказавшейся в Египте и так далее. Я постаралась сочетать трагические страницы истории семьи с какими-то смешными эпизодами из своей жизни. В апреле надеюсь вынести этот спектакль на суд ереванской публики. А еще Акоп предложил сделать совместно к Шекспировскому фестивалю моноспектакль о нашей великой актрисе Сирануйш, которая сыграла не только много шекспировских ролей, но, как Сара Барнар, Гамлета. Меня очень вдохновила эта идея, тем более что я армянка из Полиса. Мы решили, что играть я буду на западноармянском. Это проекты, связанные непосредственно со мной, о которых мы уже договорились.

- Обширные планы, связанные с Арменией, не нарушают ваш театральный график? Некоторые ваши коллеги ссылаются на невозможность нарушения контрактов…

- В последний период я больше работала в кино, чем в театре.

Как раз сейчас по Америке идет картина о войне в Ираке, в которой я снялась. Кстати, буквально до приезда в Ереван в моей жизни произошло нечто совершенно потрясающее – я прошла кинопробы у Жана-Люка Годара. В Париже иду себе по улице, звонит сотовый: "это ассистент Годара, приглашаем на пробы"… Я решила, что кто-то из друзей меня разыгрывает. Оказалось, мэтр видел мои фотографии… Пошла, сделала пробу… Не знаю, чем все это закончится – речь идет о главной роли, но уже то, что он обратил на меня внимание, для меня большая честь. А в театр в Нью-Йорке меня пригласил драматург и режиссер Йен Чатертон, и в его спектакле "По ту сторону занавеса" я сыграла большую роль авантюристки, которая изображает леди Викторианской эпохи.

- Для нас долгие годы Нора Армани была актрисой-армянкой из Франции…

- О, потом я долго жила в Лос-Анджелесе, который, к сожалению, не является театральным городом. Есть какие-то труппы, которые играют в залах на 100 мест, но в основном в надежде на то, что их заметят и пригласят в кино. Лос-Анджелес ориентирован на кино и телевидение, а театр рассматривается исключительно как средство. Последние четыре года я живу в Нью-Йорке, и там все иначе. Там есть Broadway, где в залах на 1000 мест и более играют мюзиклы, – это главная фишка американского театра, и если ты не актер мюзикла, дело усложняется. Дальше идет Off-Broadway – залы от 100 до 800 мест, где происходит много интересного. Это, собственно, театр в нашем понимании. И если зал относительно большой, здесь можно увидеть самых знаменитых мегастар: тут обратный процесс - они мечтают утвердиться как серьезные театральные актеры. А более малокалиберные театры подразделяются на категории профит – нон-профит. Последние ставят во главу угла не заработок, а стараются "во имя искусства", ставят спектакли, в которых поднимают острые политические, социальные вопросы. Например, Public Theatre Сиатер, где еще с начала 70-х ставят прекрасные пьесы. В Штатах еще очень распространен вариант шоу-кейс – небольшие показы, чтобы привлечь внимание к пьесе, найти продюсеров и финансирование, заполучить возможность играть долго и в большом зале. С одной стороны, все эти четкие механизмы и регламентированность хороши, поскольку не происходит актерской эксплуатации, с другой… В последнее время меня интересует организаторская деятельность, цель которой не только обучение будущих продюсеров, но и установление контактов с уже известными продюсерами, авторами больших и состоявшихся проектов. Они финансируют проекты, могут указать нужную дорогу, свести с нужными людьми. Я в этом деле недавно, но чего-то уже успела достичь.

- Родившаяся в нашем Министерстве культуры идея перевести фестиваль "Одна нация – одна культура" на фестиваль, собирающий артистов-любителей со всего Спюрка - на профессиональные рельсы, при наличии финансирования, казалась не только хорошей, но и легкодостижимой. Но по ходу дела…

К сожалению, абсолютное большинство армян - деятелей профессионального театра за рубежом - не владеют армянским языком, а те, кто владеет – непрофессионалы. Жирайр Папазян или я – это скорее исключение из правил, когда, с одной стороны, мы задействованы в театральный и кинопроцесс за границей, играем на английском и французском, а я еще и на арабском, но и владеем армянским. Так что создать большой ансамблевый спектакль – это не только дорого, но и сложно. Но если есть любительские труппы, которые играют на армянском, они должны приехать и показать свое искусство – почему бы нет?

- Приехать и показать можно, смотреть по большей части, увы, нельзя.

- У меня есть друзья в Лос-Анджелесе – Арамазд и Маро, которые даже обзавелись театральным зданием. Но у них нет постоянной труппы. Просто вдвоем делают дело – приглашают актеров на спектакль по принципу антрепризы. Есть какие-то люди, с которыми у них более тесные творческие контакты, но все же это не театр. Хотя любитель, "аматер" – далеко не всегда синоним бездарного и неинтересного, так же, как "профессионал", к сожалению, не всегда синоним качества. Есть весьма скучные профессионалы и очень яркие аматеры. Другое дело, что, если мне предстоит поработать в Ереване, я бы предпочла, чтобы те люди или та структура, в которой мне предстоит работать, тоже были бы профессионалами – это ведь определенный язык общения.

- Так на какую пьесу пал выбор для создания совместного профессионального проекта Армения – Спюрк?

- Мы выбрали новую пьесу автора "Лунного чудовища" Ричарда Калиноски. Она называется Crooked Man. В английском у слова crooked – хромой, есть еще одно значение – странный. Это история уже пожилого армянина, убившего турецкого пашу, которого он считал виновником гибели своей семьи в 1915-м. Прототипом героя во многом является Согомон Тейлирян, хотя у персонажа другое имя – Акоп Акопян. Но и его судили в Берлине и признали невиновным. Фабула пьесы – взаимоотношения Акопа Акопяна и его внука, наполовину американца по крови и полностью американизированного молодого человека, писателя, приехавшего к деду в надежде извлечь из истории его жизни сюжет для рассказа. Их беседы начинаются с разговоров о Первой мировой войне. Внук рассуждает о французах, англичанах, немцах. "А армяне?! – возмущается дед. - Разве для них было важно это?! Ты даже не знаешь, чем обернулась эта война для твоего народа! " Узнав, что дед когда-то совершил убийство, внук сначала приходит в ужас. А потом, по ходу пьесы, в которой много картин из прошлого, прозреет, и на глазах зрителя взаимоотношение между этими двумя представителями разных поколений, да уже и разных культур, трансформируются от отчуждения ко взаимопониманию, к самым сердечным отношениям. Мне предстоит сыграть в этой пьесе сразу три роли – дочери Акопа Акопяна, матери его внука и персонажей из прошлого - соседки-армянки из воспоминаний героя, которая призывала не идти, как овцы, на заклание, а оказывать сопротивление, и немки, выступившей на суде в защиту армян. Что касается главной роли – Акопа Акопяна, мы уже обсуждали этот вопрос и с Асмик Погосян, и с Акопом Казанчяном. Конечно, самый идеальный исполнитель для нее – это Армен Джигарханян. Акоп уже звонил ему, и первоначальная договоренность достигнута. Это просто замечательно.

- А еще было бы замечательно, если бы, как и “Лунное чудовище”, эта пьеса увидела бы свет рампы не только в Армении…

- Я организовала ее читку в Нью-Йорке – там это очень принятая форма презентации пьесы для изыскания бюджета на постановку. Зал на 200 мест был полон до отказа: в основном продюсеры и директора театров. После читки было что-то вроде обсуждения, и все в один голос заявили, что пьесу просто необходимо ставить! Мне даже предлагали переделать заглавие и писать открытым текстом – "История армянского геноцида". Но это неверно! Армяне так или иначе придут на такой спектакль. А нужно, чтобы ее увидело и, главное, "услышало" как можно больше неармян. В любом случае и реакция в Нью-Йорке, и настрой, с которым я столкнулась в Ереване, дают повод для самых оптимистических прогнозов.

Сона МЕЛОЯН

Голос Армении