Analitika.at.ua. Магазин, мимо которого прохожу каждый день, славится выпечкой собственного производства и сендвичами со свежайшей колбасно-овощной начинкой. Ранним утром здесь почти никого, а тут витрина высветила стоящую у входа группу людей, в которых даже на расстоянии угадывалась одинаковость. Причина схожести, как вскоре стало ясно, не в содержании, а в форме — у входа в магазин стояли полицейские. Шесть мужчин и одна девушка. Заметив приближающегося пешехода, молодые люди тотчас развернулись ко мне лицом и освободили место для прохода.

— Бонжур!

— Бонжур, месье! — звонко отозвалась семерка, имевшая все основания называться великолепной. Это были красивые, ладные, правильно подобранные для несения службы молодые люди, которые умеют делать много чего и все, что умеют, делают хорошо. Так утверждают местные. Неместные могли бы добавить свое наблюдение: швейцарские полицейские хотят нравиться. И не только самим себе. Им нравится носить свою форму, нравится быть вежливыми, нравится в нужное время оказываться в нужном месте и использовать свою власть в мирных целях. Иначе говоря, им нравится быть полицейскими. Отсюда уважение к тому, что они делают, и как неотъемлемая часть этого — право на самоуважение.

...Официант в Милане обслуживал не просто хорошо, но, можно сказать, вдохновенно. Так бывает, когда работаешь не просто ради денег, но и для души. Собственной. Мужчине лет сорока очень хотелось, чтобы гостям пришлись по вкусу не только знаменитые на весь Милан круассаны, но и он сам. (Для чего, получается, быть женщиной не обязательно.) Быстро подавая на стол то, что надо, и тотчас убирая ненужное, официант не переставал шутить, улыбаться и под конец выразил твердую уверенность в том, что свой первый круассан моя новорожденная внучка съест именно в этом ресторане. (Насчет внучки не знаю, но прийти сюда самому точно захотелось.)

Официанту нравилась работа, которую он выполнял, и то, как легко и весело он с ней справлялся. Хотя мог бы наблюдать за происходящим со стороны — выяснилось, мужчина владел не только приемами виртуозного обхождения с гостями, но и всем рестораном, а носился с подносом потому, что любит не только искусство высокого обслуживания, но и себя в этом искусстве. Так ему больше нравится.

...Не все из моего поколения общались, но многие наверняка слышали о Георгии Татаряне, который по части газа Армении то же, что Черномырдин в России. Или Гранте Арутюняне, генеральном директоре объединения “Масис”, обувавшем в свое время чуть ли не весь СССР. Или Гранте Айрапетяне, когда он возглавлял Министерство автомобильных дорог, на которых стали устанавливать диковинное по тем временам табло: “Извините, ремонт. Дорога строится для вас”. Этих во многом разных людей объединяло одно: им очень хотелось, чтоб то, как они работают, нравилось. Нравилось всем и вообще, а не в отдельности: начальству, потребителям, заказчикам, смежникам или кому еще. И самим себе, разумеется, тоже. Когда все это удачно сходится, рождается не только ожидаемый результат, но и чувство собственного достоинства.

Как нетрудно догадаться, чтоб жить по такому принципу, быть при высоких должностях не обязательно. Мало что решают здесь и деньги: если работать без удовольствия, через силу, сколько ни плати, толку никакого. Журналист Георгий Бовт задался недавно вопросом: сколько платить нерадивым, чтобы они просто исполняли свои обязанности? Знающие люди объяснили: “Им не надо вообще ничего платить — деньги их не понуждают к тому, чтобы больше и лучше работать, их надо просто регулярно пороть на конюшне. И все. И тогда они будут вас бояться, кланяться в пояс, есть глазами, лебезить “чего изволите-с”, стараться всячески угодить. Пока над ними будет висеть угроза порки или зуботычины”. И вправду, самое большее, чего тут можно ожидать, это более или менее усердное исполнение своих служебных обязанностей, но результата, не говоря уже о удовольствии, от такого исполнения ни себе, ни другим.

...Возвращались из Милана в Лозанну через Сен-Бернарский тоннель, разделяющий (или связывающий) Италию со Швейцарией. Итальянский пограничник небрежным движением руки остановил машину, затем показал на капот, требуя заглушить двигатель. Точно так, не меняя выражения лица, ткнул рукой в багажник, который следовало открыть, и потребовал паспорта. Закончил проверку, вернул паспорта и, не попрощавшись, удалился.

Этот итальянский пограничник не совершил ничего такого, за что его можно было ругать. Тем более не совершил он и должностного преступления. Просто он делал работу, которая ему не по душе, и не хотел никому нравиться. Чем решительно отличался от упомянутых выше приветливых лозаннских полицейских. И тут, как говорится, каждому свое.

Сергей БАБЛУМЯН

НВ