Analitika.at.ua. Представленная 3 декабря 2008г. Европейской Комиссией программа сотрудничества Европейского Союза с шестью постсоветскими странами «Восточное партнерство» (далее – Программа), ознаменовала собой новый этап в отношениях между центром и периферией расширенного пространства европейской интеграции.
Появившиеся после опубликования Программы рассуждения по поводу открывающейся перед шестью постсоветскими странами – участниками данной инициативы перспективы хоть и далеко отложенного во времени, но все же вступления в ЕС, носят весьма поверхностный характер и не отражают сугубо прагматичных целей, формируемых в главных центрах евроатлантического пространства.
Уже первые предложения текста Программы формулируют ее общую целевую направленность на обеспечение вокруг Европейского Союза пояса безопасности и стабильности, что является для объединенной Европы одним из «жизненно важных интересов»: «Обеспечение стабильности, более эффективного государственного управления и экономического развития стран, расположенных на востоке от Европейского Союза, относится к его жизненно важным интересам».
Там, где говорится о жизненной важности интересов, подразумевается стратегия действий по обеспечению безопасности и стабильного развития самого субъекта, нуждающегося в реализации своих интересов подобного характера. Ярким подтверждением этому являются некоторые положения Европейской стратегии безопасности, кстати, одобренной Европейским Советом ровно за 5 лет до того, как таким же способом (саммит ЕС в Брюсселе на уровне глав государств и правительств) и в тот же день (12 декабря) была одобрена Программа «Восточное партнерство». Европейская стратегия безопасности 2003 года в своем втором разделе «Стратегические цели» выделила отдельные положения, сгруппированные под заголовком «Обеспечение безопасности вокруг нас» («Building Security in our Neighbourhood»), среди которых особо упоминается регион Южного Кавказа: «Нам надо проявлять теперь более значительный и активный интерес к проблемам Южного Кавказа, который скоро также станет граничащим с нами регионом».
В стратегических планах ЕС, а также такой крупнейшей евроатлантической организации военно-политического характера, какой выступает НАТО, ядро (центр) европейской системы безопасности в пространственном измерении составляют «старые» государства ЕС, периферию же формируют новые члены последнего, а также потенциальные кандидаты на вступление в Союз. Есть множество причин интерпретировать Программу как евроатлантический проект в сфере периферийного обеспечения пояса безопасности вокруг центра европейской интеграции. Особенно рельефно это проявилось в ускорении процесса формулирования конкретных положений Программы после военной эскалации вокруг югоосетинского конфликта в августе 2008г.
Оценки ведущих европейских экспертов позволяют говорить о Программе как о проекте в сфере евроатлантической безопасности, где «пилотной» страной и, одновременно, главным заинтересованным актором в реализации проекта выступает Германия. Не секрет, что между двумя наиболее влиятельными континентальными странами ЕС – Францией и Германией – существует определенная конкуренция в разработке и реализации геополитических конструкций на европейском континенте. Более того, последние события позволяют говорить о некой стратегической договоренности (возможно, негласной, как говорится – «по умолчанию») между этими странами о «разделении труда» в различных пространственных направлениях формирования подобных конструкций – Франция занимается южным направлением (Средиземноморская инициатива), Германия - восточным направлением.
Германия умеет находить общий язык как со сложными для европейцев партнерами на Востоке (например, Россией), так и с другими, сопоставимыми с ней по влиянию, европейскими державами на Западе. Яркий пример последнему – имевшая место в 2007-2008гг. ситуация, когда Франция предпринимала непосредственные шаги с целью создания Средиземноморского Союза.
Камнем преткновения в франко-германских отношениях на рубеже 2007-2008 гг. стала идея президента Франции Н.Саркози о создании Средиземноморского Союза. С геостратегической точки зрения, эта инициатива имеет для Франции такое же значение, как и расширение ЕС на Восток – для Германии. В результате этого расширения Германия утвердила свое место в центре ЕС, а Франция в определенной степени переместилась на его периферию. По мнению официального Берлина, на тот момент сотрудничество в Средиземноморском регионе, отделенное от ЕС, но использующее его финансовые возможности, могло бы привести к распаду ядра ЕС. Борьба продолжалась около полугода и нанесла значительный ущерб франко-германским отношениям. Помимо прочего, осложнение отношений выражалось в том, что Н.Саркози перестал придерживаться восьминедельного ритма традиционных франко-германских консультаций, установленного еще Г.Шредером и Ж.Шираком.
Хотя А.Меркель выступала тогда от имени всех стран ЕС, не имеющих выхода к Средиземному морю, торг между немецким канцлером и французским президентом шел в конфиденциальной обстановке, с глазу на глаз. Чтобы не допустить реализацию проекта в соответствии с его первоначальным замыслом, А.Меркель поддержала идею Н.Саркози, но выставила требование: новый союз должен иметь общеевропейский статус и все без исключения страны-члены ЕС должны в нем участвовать.
В результате достигнутого в дальнейшем франко-германского компромисса проект Н.Саркози получил название «Союз ради Средиземноморья». В него входят все страны-члены ЕС. Вместо задуманной Н.Саркози сети организаций (Союз государств Средиземноморья, Средиземноморский банк), Союз будет опираться на небольшой секретариат и двух уполномоченных: от ЕС и группы южных стран-соседей.
Центральная роль, в географическом и стратегическом понимании этого определения, Германии в европейских делах признается как в континентальной части объединенной Европы, так и со стороны крупнейшей островной державы ЕС – Великобритании. Так в 2001г. британская BBC писала, что на европейском континенте Германия, действительно, фигура центральная и не только благодаря своему географическому положению. Германия со своим 80-миллионным населением окружена почти всеми членами ЕС. Более того, она лучше других связана транспортными и торговыми связями со странами Восточной Европы и бывшего СССР.
Нас, прежде всего, должна интересовать армянская перспектива Программы. В связи с этим можно сформулировать следующий вопрос: если это проект, являющийся по своему характеру преимущественно проектом в сфере безопасности, за реализацию которого несет ответственность и в осуществлении которого особо заинтересована такая страна, как Германия, то в чем заключается перспектива для Армении и каково ее место в стратегических планах евроатлантических факторов в рамках данной Программы?
Мы не случайно говорим именно об евроатлантических факторах, так как любой проект в Европе, если он по сути преследует цели в сфере обеспечения безопасности на европейском континенте, на нынешнем этапе не имеет эффективного будущего без участия таких атлантических по определению факторов, как США и, отчасти, Великобритания.
То, что лежит «на поверхности» Программы, весьма важно для Армении: повышение уровня политического взаимодействия с ЕС, дальнейшая интеграция в европейское экономическое пространство, участие в вопросе обеспечения энергетической безопасности на стыке Европы и Азии, увеличение финансовой помощи. Но есть нечто, что должно быть выведено наружу и развито в контексте глубинной стратегической ориентации Программы в отношении армянской перспективы.
Попробуем сформулировать наиболее важные, с нашей точки зрения, положения этой перспективы:
1. Армения имеет особую функциональную нишу в евроатлантических стратегических разработках. Это ниша определяется объективными факторами ее географического положения и наличия наиболее боеспособных и мобильных вооруженных сил на южнокавказском ответвлении действия Программы. Речь идет именно об Армении – как геополитической единице, целостном образовании на Южном Кавказе, соединяющем в своем лице Республику Армения и Нагорно-Карабахскую Республику. Ни Азербайджан, ни, тем более, Грузия не в состоянии в видимой перспективе конкурировать с Арменией в этой функциональной нише. Армения имеет объективно аргументируемые претензии ко всем соседним странам (за исключением Ирана) в отношении ее территориальной ущемленности и/или нарушении прав соотечественников, что повышает в глазах евроатлантических акторов ее геополитическую ценность.
2. В отношении Армении, в рамках осуществления Программы, будет реализован в максимально возможной степени индивидуальный подход, который сумел бы скоррелировать следующие факторы: наличие особых отношений с Россией и, одновременно, активные усилия по участию в совместных евроатлантических программах в сфере безопасности. Указанная корреляция настолько выражена уже сейчас, что в структурах НАТО открыто говорят о возможном содействии Армении в модернизации ее армии по евроатлантическим стандартам.
В этом нет ничего предосудительного для Армении, как может показаться с учетом ее членства в ОДКБ и тесных военно-технических связей с Россией. Официальные лица самой России, несмотря на антинатовский трек внешнеполитического курса страны последних лет, заявляют о возможности подобного сотрудничества между Россией и странами Североатлантического альянса. Так, по оценке заместителя директора Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству Российской Федерации (ФСВТС РФ) К.Бирюлина, при осуществлении взаимодействия в военно-технической сфере с Францией и другими западноевропейскими странами, перспективными направлениями сотрудничества могли бы стать проведение совместных НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы) в области разработки современных образцов вооружения и военной техники; совместные производство и модернизация вооружения и военной техники в интересах третьих стран; модернизация вооружения и военной техники российского производства, в том числе под стандарты НАТО, в целях повышения эффективности ее боевого применения и продления срока эксплуатации5.
Более концептуальной перспективой для Армении на внешне- и военно-политическом направлении сотрудничества с ЕС могла бы стать ее вовлеченность в Общую внешнюю политику и политику безопасности ЕС (Common Foreign and Security Policy, CFSP) и составляющую часть последней – Европейскую политику безопасности и обороны (European Security and Defence Policy, ESDP). Подобная идея, применительно к странам, охватываемым Европейской политикой соседства, на экспертном уровне была предложена в 2006г. известным британским аналитиком из лондонского Центра европейских реформ Чарльзом Грантом и, конечно, нуждается в своей детальной разработанности. Сама идея, с нашей точки зрения, заслуживает экспертного внимания на предмет ее актуализации, учитывая специфику роли Армении в южнокавказском регионе и ее общие границы с такими важными для ЕС партнерами, как Турция и Иран.
3. Если бы Армения рассматривалась со стороны евроатлантических структур как «страна-агрессор» в контексте карабахского конфликта, что безрезультатно стремиться доказать Азербайджан, речи не могло бы и идти о модернизации Вооруженных Сил Армении или каком-либо ощутимом сотрудничество с ней в оборонной сфере. Подобные предложения делаются тогда, когда многие вопросы для евроатлантистов уже решены, но необходимо поддерживать политический баланс со своими важными энергетическими партнерами.
4. Европе и ее атлантическим партнерам нужна энергетическая безопасность, проявляющая себя в обеспечении беспрепятственного транзита и неприкосновенности энергетической инфраструктуры, обеспечивающей такой транзит. Для Программы Южный Кавказ является, прежде всего, обеспечением такого транзита. Роль такой страны, как Азербайджан, в качестве продуцента энергоносителей в стратегической перспективе не более существенна для внешнего потребителя, чем роль такого обеспечителя беспрепятственности и неприкосновенности энергетических маршрутов, как Армения.
В энергетическом разрезе обеспечения поставок Программа нацелена на ресурсы центрально-азиатского региона. Это особенно ощутимо, учитывая роль Германии в разработке как Программы «Восточное партнерство», так и, в особенности, «Стратегии нового партнерства» между ЕС и Центральной Азией, которая была одобрена на саммите ЕС 22 июня 2007 года.
5. Для Армении вопрос восприятия и имплементации европейских стандартов, институциональных принципов и моделей государственного развития является вопросом, в котором она искренне заинтересована. В отличие от других стран-участниц Программы, причем не только на Южном Кавказе, для Армении это принципиальный вопрос преимущественно «для себя» («доказать себе»), а не вопрос «для других» (чтобы «убедить других»).
Учитывая стратегические цели Армении по интеграции в европейское политическое и экономическое пространство, развитию отношений с атлантическими партнерами, для нее Программа, как и принятая ранее программа Европейской политики соседства, принципиально важна в концептуальном плане, поскольку предполагает использование интеграционных процессов для достижения стабильного регионального развития. ЕС это отчетливо осознает и объективно оценивает, что делает его стратегически заинтересованным в европейском успехе Армении.
Михаил Агаджанян
noravank.am |