Analitika.at.ua. В “НВ” уже были опубликованы отрывки из недавно изданной на русском книги “Турецкое национальное “Я” и Армянский вопрос” турецкого писателя и общественного деятеля Танера АКЧАМА. Не менее интересен и второй том книги под названием “Некоторые аспекты геноцида армян и молчание турок”, в котором автор анализирует последствия геноцида и пытается объяснить причину его отрицания турками. “Отказ Турции от признания геноцида отрицательно сказался на дискуссиях, посвященных этой теме. Непризнание этого факта вынудило многих историков заняться поисками доказательств запланированности этой акции”, — говорит автор. Интересны также рассуждения писателя о геноциде армян в сравнении с холокостом.
БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ ТУРЕЦКОЙ НАЦИИ?
Какова роль расизма в армянском геноциде? В некоторых работах встречается утверждение, что определяющим фактором в геноциде стал турецкий расизм. Я придерживаюсь противоположного мнения. У турок трудно найти теорию, которая предусматривала бы истребление армян как нации, как это было в случае с евреями. Начиная с 1880-х гг., несмотря на развитие в обществе идеологических традиций, сходных с антисемитизмом, идея истребления армян как этноса не стала образом мышления всего общества.
Расизм не являлся также характерной чертой османских руководящих кругов. Поэтому бессмысленно тратить время на поиски документов, указывающих на существование планов об истреблении армянского народа. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что при депортации не все армяне были высланы, что в ряде районов был избран путь насильственного принятия армянами ислама и что определенная часть армян все же выжила, а после войны с ними велись переговоры о межгосударственных границах.
Резня армян не преследовала цель ликвидации армянской расы. Главная цель турецких правящих кругов состояла в том, чтобы в момент, когда был поставлен вопрос “быть или не быть турецкой нации”, снизить численность армянского населения до минимума, чтобы оно больше не могло угрожать турецкой государственности, и спасти оставшуюся часть территории. Религиозный же фактор, к которому прибегли при осуществлении резни, не объясняет цели данной акции. Главной причиной второстепенности расового фактора являлась философия правления османско-турецкой элиты, точнее — отсутствие такой философии. Основное отличие турецких националистов от немецких — их крайний прагматизм.
Турецким властям была чужда приверженность к идеологическому выбору. Их движущей силой была идеология “безыдейности”. Идейный разброс в среде младотурецких кадров отлично показан в словах (бывшего президента Турции) Джеляля Баяра: “Среди лидеров младотурок можно было встретить как приверженцев доктрины паносманизма, так и панисламизма, пантюркистов или просто турецких националистов. Были также оппортунисты. И люди с такими разношерстными взглядами занимали самые высокие посты в государстве”.
Главной причиной идеологического разброса, о котором говорит Джеляль Баяр, была государственная философия, присущая потомкам правителей 600-летней великой империи. В течение столетий правящая элита признавала только один принцип: любой ценой продлить существование империи. Одной из главных причин формирования такого управленческого мышления являлся, бесспорно, османский общественный строй. Главной особенностью этого строя было существование огромной пропасти между государством и народом. В глазах руководящей элиты народ был всего лишь сборищем подданных-рабов (кул). Естественно, не было необходимости заполнять эту пропасть массовой идеологией.
В своих воспоминаниях известный писатель Якуб Кадри Караосманоглу рассказывает о встрече лидеров младотурок, в том числе Талаат-паши, с Зия Гекальпом. Талаат открыто издевался над ним за то, что тот придавал слишком большое значение идеологии. А когда тот выходил из себя, успокаивал словами: “Не злись! Нам нужна какая-нибудь идеология. Вот ты и придумай ее”.
Лидеры турецкого освободительного движения, собравшиеся в Амасье, чтобы заниматься организационными вопросами, серьезно обсуждали вопрос: принять идеологию большевизма или нет. Большинство командиров, в том числе и известный своим консерватизмом Кязим Карабекир-паша, неоднократно заявляли, что ради спасения родины готовы стать большевиками. В конце концов, они отказались от этой затеи, решив, что “большевизм не принесет стране никакой пользы”.
ТУРКИЗАЦИЯ АНАТОЛИИ
Как правило, принято говорить об иррациональности массовых избиений. Особенно когда речь идет о геноциде евреев, приводят очень много доводов об отсутствии каких-либо рациональных “интересов”, “выгод”. Действительно, вряд ли массовое уничтожение евреев принесло какую-либо экономическую или политическую пользу немцам. В случае с геноцидом армян дело обстоит совсем иначе. Речь идет не только о появлении новой прослойки богачей, нажившихся на грабеже имущества армян, поскольку эта акция в экономическом отношении отбросила Турцию на 150-200 лет назад. Экономическая разруха, причиненная этой акцией, была катастрофической. “Во время депортации армян многие кварталы городов и поселков Анатолии были преданы огню... Вместе с армянами и греками оживление и благополучие надолго покинули Анатолию”.
Помимо появления нового слоя состоятельных людей настоящую пользу от геноцида извлекло государство: оно получило возможность создать национальное государство на территории Анатолии. Можно даже утверждать, что геноцид армян был слишком “рациональной” акцией, осуществленной именно с этой целью. По мнению X.Джахида, решение о депортации было “ужасным, но для страны крайне необходимым” и Талаат и его друзья пошли на это лишь “ради благополучия и спасения страны”.
В самом деле, все правители Османской империи и правительство младотурок больше всего боялись, что христианские меньшинства когда-нибудь завладеют Анатолией. Так что очищение этого региона от христиан не ограничивалось только армянами и проводилось еще до мировой войны, а туркизация Анатолии, особенно после Балканских войн, стала центральной политикой правительства.
В результате “этнической чистки” в стратегических районах, согласно Джелялю Баяру, только из города Измир и его окрестностей около 130000 греков насильно были высланы в Грецию. По некоторым источникам, эта цифра была значительно выше. Об акции выселения приэгейских христиан Арнольд Тойнби сообщает следующее: “Греческая община полностью была насильно изгнана из своих домов и земель. Во многих случаях их движимое имущество было конфисковано, а его хозяева убиты... Волна террора из одного района переходила в другой. Террористические акты осуществляли банды, прикрепленные в качестве вспомогательных сил к жандармерии”. Описывая эти события, произошедшие еще до войны, мы пытаемся показать, что геноцид армян можно рассматривать как составную часть туркизации Анатолии. “Турки против греков использовали те же методы, что и против армян. Их призывали в османскую армию и отправляли в рабочие батальоны... Тысячи греков-солдат, подобно армянам, погибли от холода, голода и прочих напастей... Греков группами и под конвоем отправляли во внутренние районы Анатолии... Точная цифра погибших таким образом греков неизвестна, поскольку приводимые данные колеблются между 200 тыс. и 1 миллионом человек”.
Если речь шла о чистке всей Анатолии от христиан и ее полной туркизации, геноцид армян, конечно, тоже нужно рассматривать в этой плоскости. Нам придется ответить на вопрос: почему политика туркизации в Западной Анатолии была осуществлена без крупномасштабных акций истребления, хотя отдельные случаи погромов здесь тоже были, а на востоке страны она приняла форму геноцида.
С началом войны потеряла актуальность угроза вмешательства извне, и в этих условиях туркизацию Анатолии можно было завершить намного легче и спокойнее. Лишь бы был подходящий повод. Еше в 1919 г. Ахмет Рефик писал, что действия армян стали прекрасным поводом для осуществления младотурками планов туркизации, для избавления от необходимости проведения реформ в армянских вилайетах и окончательного “решения” Армянского вопроса. “Восстание армян Вана, препятствие военным операциям дали повод младотуркам для осуществления национальных чаяний. Существует общее правило: войны всегда создают благоприятную почву для осуществления широкомасштабных погромов.
Второй важной причиной, удержавшей турецких руководителей от крупномасштабных погромов при туркизации Западной Анатолии, была их вера в то, что еще не все потеряно. Наоборот, среди них были такие, которые витали в облаках и лелеяли мечту о воссоздании Великой империи. Что касается условий, при которых был осуществлен геноцид армян, то тогда все общество было охвачено глубоким пессимизмом относительно будущего: все ждали наступления конца. Речь уже шла не о туркизации определенного региона в “нормальных” условиях, а, по меткому выражению историка Логана Авджиоглу, о “выживании или исчезновении всей нации”.
Выше уже говорилось о том, с какой надеждой и настроением турки вступили в Первую мировую войну и какой удар им был нанесен поражением под Сарыкамышем. Неожиданное поражение напомнило туркам о надвигающемся крахе и стало решающим фактором в принятии решения о геноциде.
В результате перманентных территориальных потерь в Европе и краха надежд на создание Великого Турана в руках турок оставались лишь анатолийские земли. В турецкой национальной психологии важное место отводилось Анатолии. Вначале ее территория была заброшенной и презираемой, служила лишь источником налогов и продовольствия для армии. Осознание ее стратегического значения пришло лишь после 70-х гг. XIX в. На страницах газет того времени появились статьи, подчеркивающие ее значение: “Сыны родины, давайте хорошенько подумаем! Если мы будем и дальше пренебрегать потребностями населения Анатолии и не протянем ему руку помощи, мы отрубим себе правую руку. Большинство солдат нашей армии — выходцы из Анатолии. Она наша кормилица”.
Постоянный поток беженцев с Балкан в Анатолию и усиление национального сознания среди армянского и греческого населения Анатолии заставили правительство изменить свою политику по отношению к этой территории, и со временем “возникла идея о создании турецкой Анатолии”. До этого ничего не означавшее понятие “родина” получило новый смысл и содержание. Ежедневные газеты “Басирет”, “Икдам”, “Терджуман-ы хакикат” начали пропагандировать идею “Анатолия — родина турок” и выступали против использования названия Армения для обозначения части территории Анатолии, предупреждали своих соплеменников о тенденциях “эллинизации”, пытались доказать, что Анатолия — турецкая земля и никому другому не может принадлежать. “Вызывающее поведение нетурецких этнических групп Анатолии вынудило сторонников пантюркизма доказывать, что Анатолия — турецкая земля”.
И вот теперь турки могли потерять и свое последнее убежище, последний клочок турецкой родины — Анатолию. Столетний процесс изгнания турок из Европы превратил Анатолию в жизненно важное пространство для турок. “Исторический опыт показывал, что борьба других народов за самоопределение была направлена против существования самого турецкого народа”.
После поражения Османской империи в мировой войне первым вопросом на повестке дня должны были стать реформы в армянских вилайетах, которые были сняты с повестки благодаря войне. Осуществление же программы реформ означало для турок конец их многовекового господства, было миной замедленного действия. “Неизбежным результатом реформ станет отделение Армении, — говорил Науманн, — но ведь это равнозначно гибели империи”. Еще в 80-е годы XIX в. султан Абдул Гамид яростно сопротивлялся проведению реформ в армянских областях, предусмотренных 61-й статьей Берлинского договора. На встрече с послом Германии он недвусмысленно сказал: “Я умру, но не дам осуществить 61-ю статью Берлинского договора”. По мнению султана, это означало бы начало массового истребления турок. Было, конечно, и другое радикальное решение: массовое истребление армян.
Все было рассчитано до мелочей. Успех широкомасштабного национального сопротивления в Анатолии был бы возможен лишь в том случае, если бы население края было гомогенным (однородным). Недаром идеологи младотурок по любому поводу утверждали, что “создание современного государства возможно лишь при условии единой этнической общности”. Задача состояла в том, чтобы уменьшить численность армянского населения до минимума. Тогда исчезла бы угроза существованию турок, Анатолия превратилась бы в этническом отношении в “чистое” и “крепкое” убежище. История сохранила для нас немало высказываний по этому поводу Талаата и Энвера: “Населявшие империю разные меньшинства всегда выступали против Турции... Из-за их враждебного отношения мы постоянно несли территориальные потери... Потеряли Грецию, Сербию, Румынию, Болгарию, Боснию-Герцеговину, Египет и Ливию. В результате границы империи угрожающе уменьшились. Если мы хотим продолжить наше существование на оставшейся территории, то должны избавиться от этих чужеродных элементов”. Об этом открыто говорилось в инструкциях, направленных в вилайеты: “... При депортации армян вы должны придерживаться следующих принципов: а) численность населения армян на новых местах не должна превышать 10 процентов от числа местного мусульманского населения; б) поселки и деревни, основанные армянами на местах ссылки, должны состоять не более чем из 50 домов...”.
Политика уменьшения численности армян оставалась в силе даже в тех случаях, когда последние отказывались от своей религии. Вначале армян насильственно обращали в ислам, а согласившихся не депортировали. Но со временем число принявших ислам достигло угрожающих размеров, что нарушило планы правительства, поэтому было решено сослать всех лиц армянского происхождения, независимо от религиозной принадлежности. В зашифрованной инструкции Министерства внутренних дел от 1 июля 1915 г. говорилось: “Некоторые армяне индивидуально и группами принимают ислам, чтобы не покидать своей родины. Их тоже следует депортировать”.
РАЗБОЙНИКИ-ДОБРОВОЛЬЦЫ
Характерной особенностью геноцида армян является участие в нем гражданского населения. А геноцид евреев целиком был продуктом бюрократического аппарата; он был тщательно, до мельчайших подробностей, запланирован и осуществлен государством. Геноцид же армян в корне отличается от геноцида евреев. Гражданское население с самого начала приняло активное участие в истреблении армян: грабило имущество, похищало их жен и девушек, совершало зверские убийства. Даже были случаи, когда в ряде районов (мусульманское) население нападало на жандармские отряды, пытавшиеся защитить армян. Основной целью нападения гражданского населения было обогащение. Идеологическое единство между государством и народом, существовавшее при осуществлении геноцида евреев, нельзя искусственно распространить на османско-турецкое общество.
У турок государство всегда было государством “бюрократической элиты”, а народ считался сборищем рабов, которым нужно управлять. Эта элита никогда не считала необходимым установление идеологического моста с народом. Даже в пору своего могущества младотурки не пользовались широкой общественной поддержкой, что было обусловлено самим характером движения. Младотурки были представителями полувоенной-полугражданской интеллигенции, воспитанной в духе западной цивилизации и под влиянием современных наук. Для них наука была сверхъестественным понятием. Они находились под влиянием позитивизма и социал-дарвинизма. Верили в возможность решения социальных проблем с помощью науки, а себя считали специалистами по лечению социальных недугов общества. Младотурки были уверены, что они являются элитарным слоем общества. Потому у них и преобладал элитарно-тоталитарный образ мышления.
Элитарный взгляд на вещи породил в них иллюзию, будто только они способны спасти общество. Это определило также их взгляды на народ. С одной стороны, народ был священным сообществом, ожидавшим, чтобы они его спасли. Ради народа нужно идти на любые жертвы. Это уже само по себе научная необходимость, миссия. С другой стороны, единственный недостаток народа заключался в том, что он не знал, как себя спасти. В печатных органах младотурок начала XX века часто встречаются гневные статьи, чернившие не оправдавший их ожидания народ: “Кто виноват? ...Народ”; “Пусть будет проклят народ, который сохраняет равнодушие перед кричащей подлостью”.
Следует обратить внимание и на то, что даже после провозглашения конституции законодательной основой османского режима продолжал оставаться ислам. Это помешало младотуркам после их прихода к власти открыто выразить свое отношение к исламу. Османское общество все еше состояло из крестьян, у которых вместо национального превалировало религиозное сознание. Последнее, на что следует обратить внимание, — это усталость широких масс мусульман от войн. Будучи по натуре своей фаталистами и обвинявшие во всех своих бедах правительство и его агентов на местах, простые люди всегда неприязненно относились к последним. Поэтому отсутствовала идеологическая связь между верхами и низами, и для широких масс государство было не “своим”, а “чужим”.
В отличие от геноцида евреев, геноцид армян явился результатом длительной болезни общества, где отсутствовала общность государства с народом. Государство тоже сознавало, что пользуется поддержкой своих подданных, но не является их представителем. Правящая верхушка все время опасалась, найдет ли ее инициатива поддержку среди масс, и искала новые способы, чтобы привлечь их к участию в задуманном преступлении. Этим государство не только переносило часть ответственности на плечи рядовых мусульман, но и в какой-то мере обеспечивало себе поддержку масс. Закон, проведенный через меджлис 13 сентября 1915 г., весьма наглядно демонстрирует цель правительства. Называется он “Временным законом об имуществе, долгах и покинутой недвижимости лиц, переселенных в другие районы”. Смысл этого закона состоял в том, что все движимое и недвижимое имущество депортируемых подлежало распродаже, чтобы они не смогли обосноваться на родных землях даже в случае возвращения.
“АНТИ-ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА”... ПРОТИВ АРМЯН И ГРЕКОВ
Да, мы избегаем серьезных дискуссий на тему геноцида армян, боясь лишиться веры в себя. Существует опасность, что такие дискуссии могут поставить под сомнение те ценности, истинность которых до сих пор не оспаривалась. Господствует безответственный подход к турецкому национальному “Я”. У нас принято считать аксиомой то утверждение, будто “война за независимость”, или освободительная война, велась против империализма, против иностранных держав, стремившихся разделить Турцию между собой. Однако критический подход к имеющимся в руках источникам не оставляет сомнений, что “война эта велась не против оккупантов, а против национальных меньшинств”. О том, что это была война против меньшинств страны, свидетельствует также заявление Мустафы Кемаля об отставке из армии, написанное 8 июля 1919 г.: “Мой официальный военный статус мешает мне принять участие в борьбе моего народа за сохранение целостности моей родины и не допустить, чтобы она стала жертвой происков армян и греков”.
Антиимпериалистический характер этой войны был слишком условным. Более того, проводилась определенная работа, чтобы у стран Антанты не создалось впечатления, будто кемалистское движение направлено против них. В этом вопросе предводители движения были весьма осторожны. В течение всей освободительной войны против подразделений Антанты, находившихся в Анатолии с целью контроля за выполнением условий мирного договора, не было произведено ни одного выстрела. Турки не только не были против английской оккупации, но даже желали ее. В течение всей освободительной войны идея стать подмандатным государством оставалась важной альтернативой. Особенно интенсивными были усилия, потраченные на то, чтобы заполучить покровительство США, и даже на Сивасском конгрессе было принято решение дать согласие на американский мандат. “Война эта была результатом страха перед меньшинствами... Словом, сработала диалектика, факт присутствия греков на западе, а армян — на востоке Анатолии превратил “спасение Анатолии от этих вредных элементов” в задачу номер один”. Здесь необходимо ответить на один важный вопрос: почему турки так боялись армян — такой “вредной этнической группы”?
АМНЕЗИЯ КАК ОБЩЕСТВЕННАЯ БОЛЕЗНЬ
В форме восприятия обществом геноцида армян обращает на себя внимание весьма интересный штрих. В Германии геноцид евреев официально признан и открыто обсуждается. Но в отличие от представителей официальной Германии рядовые немцы склонны отмежевываться от преступления. “Я ничего не знал”, “мне ничего не было известно”, — говорят представители старого поколения немцев. В Турции же наблюдается обратная картина. Официальная Турция упорно отказывается от признания геноцида, накладывая табу на эту тему, и запрещает дискуссии вокруг нее. А на уровне рядовых граждан почти все признают факт свершения этого преступления, рассказы о подробностях геноцида передаются из поколения в поколение. И, кажется, нет никого, кто бы не знал, что “в народе сложилось впечатление, подтверждающее факт Армянского геноцида”. Но вместе с этим общество равнодушно относится и без критики соглашается с нигилистической позицией официальных властей.
Почему наложено табу на тему о геноциде армян? Почему каждый раз, когда заходит об этом разговор, мы тут же теряем самообладание? В чем причина этой болезненной чувствительности и этого беспокойства? Трудно объяснить причину подобной реакции. Ведь Турция, если захочет, может признать факт геноцида. Для этого у нее более чем достаточно оснований. Она является совершенно новым государством. Как известно, война за независимость в какой-то мере была направлена также против османского режима. Кроме того, оставшиеся в живых лидеры партии, организовавшие геноцид, в 1926 г. предстали перед (турецким) судом и некоторые из них, в том числе ответственные за геноцид, были казнены. Мы можем выразить сожаление о произошедшем, возложив вину на османское правительство. Это было бы “нормальной” позицией, хотя и может вызвать возражения.
Но возможность спокойного обсуждения проблемы не используется, видимо, имеются на то веские причины. Некоторые из этих причин я хочу представить на суд читателя в форме тезисов, прекрасно сознавая, что это еще сырой материал.
Турецкое общество больно, и болезнь эта называется забывчивостью. Она является одним из главных препятствий, лежащих на пути обсуждения геноцида армян. Можно говорить также об отсутствии исторического сознания. Видимо, одной из главных причин этой болезни является отсутствие исторической памяти. Основатели нашей республики с поразительной последовательностью уничтожали наши связи с историческим прошлым. Любое государство стремится обеспечить себе законную основу, исторические корни, на которых оно построено. В этом вопросе кемалисты встретились с огромными трудностями. Выше говорилось о том, что в течение всей истории Османской империи ислам искоренил и стер из памяти общества все тюркское. По этой причине руководители новой Турции не могли связать исторические корни национального государства с Османской империей. Они искали новую, чисто турецкую историю. Пришлось совершить очень резкий скачок в прошлое и свои корни искать в истории 600-летней давности, когда еще не существовало Османской империи.
Одним из естественных результатов поиска собственной истории стало враждебное отношение ко всему османскому. Поколение республиканского периода должно было отстаивать свои права путем очернительства и критики османцев. Это нужно было для самоутверждения. В результате была объявлена война 600-летней истории страны, ее исламскому характеру, погубившему все турецкое. В 1928 году арабский алфавит был заменен латинским, что привело к потере культурных связей будущих поколений с предшествующим периодом. А проведенное с помпой и ускоренными темпами очищение турецкого языка от инородных элементов привело к тому, что сегодняшнее поколение турок уже не понимает письменный и разговорный язык 30-40-х гг. Связь общества с историческим прошлым стала осуществляться лишь при посредничестве нескольких официальных историков и преподавателей. Это облегчило задачу создания официальной исторической доктрины.
К отсутствию исторической памяти можно еще прибавить такие социальные факторы, как архисложность стоящих перед нами проблем, средний статистический возраст населения (наше общество слишком молодое), исторические кочевнические традиции турок и т.п. Но независимо от роли этих факторов в результате усилий основателей республики и их стремления заново написать историю мы превратились в общество без прошлого. Думаю, нет необходимости показывать, как влияет эта историческая слепота на восприятие армянского геноцида. Со школьной скамьи начиналось промывание мозгов: детям внушали, что война за независимость “была войной за возрождение”, “борьбой за возрождение из пепла”. Может быть, стремление возвысить республиканские порядки имеет непосредственное отношение к потере исторической памяти? Желание забыть прошлое может объясняться двумя при чинами: 1) чудовищностью совершенного преступления; 2) нежеланием возвращаться к кошмарам того периода.
Медленная, но необратимая гибель великой империи, давление груза прошлого, проигранные войны, общество, страдающее комплексом неполноценности, потеря ценностей, улетучивание мечты о возрождении “золотого века” и, наконец, геноцид... — все это и вынудило основателей республики принять начало новейшей истории страны как точку отсчета. Республиканский строй одним махом перечеркнул эту мрачную картину, что подействовало на общество успокаивающе. Общество как бы вылечилось от ужасного кошмара, от смертельно опасной болезни.
Возможно, повышенная чувствительность к армянскому вопросу объясняется так же. Мы не хотим думать об унизительном для нас прошлом и не позволяем, чтобы другие напоминали нам о нем. Потому что уверены в том, что “вылечились”. По-моему глубокому убеждению, мы еще больны и до тех пор, пока не будем открыто обсуждать проблему геноцида армян, у нас будет мало шансов на “выздоровление”.
Подготовила Елена ШУВАЕВА—ПЕТРОСЯН |
