- Итак, начнем сначала…

- Я родилась в Болгарии, на юге страны, и с семи лет активно выступала в самодеятельности: я проникновенно читала революционную поэзию и завоевывала призовые места на всяких конкурсах. Меня уже многие знали и были уверены, что я буду только артисткой, к тому же я сама к этому шла. Поэтому, окончив школу, поехала в Софию поступать в Театральный институт, но в последний момент при заполнении анкеты решила отметить две специальности: актерское мастерство и режиссуру. Меня вдруг осенило: я слишком независима, и с моим характером мне будет трудно в актерской профессии. Меня приняли на режиссуру, и я даже не стала дальше сдавать экзамены на актерское мастерство. Потом я выиграла конкурс и отправилась в Москву в ГИТИС, где проучилась режиссуре еще 5 лет.

- После чего вернулись в Болгарию.

- Да, вернулась, и начала работать не в Софии, а в нашем Сливенском театре – это были 1984-1988 годы. Но работа была мне не очень интересна: повторять все одно и то же в замкнутом пространстве абсолютно не отвечало моей внутренней динамике. И тут мне вспомнились слова Юрия Любимова, режиссера Театра на Таганке, который с нами занимался: «Цветана, ты очень интересный режиссер, но твоя динамика другая. Ты ходишь где-то вокруг да около – найди себя. Может, для театра мы тебя потерям, но ты станешь более успешной в другой области». И я поехала в Софию, где год проработала на телевидении режиссером документальных фильмов. Потом появилось место в аспирантуре в Москве по специальности документальное кино, и после полутора лет подготовки я выиграла очень сложный конкурс. В Москве во ВГИКе я попала в руки армянина Анри Вартанова – одного из лучших экспертов в области телевидения, но тогда я даже не подозревала, что армяне и Армения сыграют в моей судьбе такую роль.

- Таким образом, никаких армянских корней или особого интереса к Армении у Вас не было?

- Нет, ни в Болгарии, ни в Москве у меня даже не было знакомых армян. На третий год моего обучения в аспирантуре я попала в эпицентр грузино-осетинского конфликта: меня попросили поехать и осветить события, происходящие там. Находясь в статусе внештатного корреспондента болгарского телевидения, я поехала в Грузию. Напрямую из Грузии я неоднократно доезжала до границы, где стоял пост грузинской полиции, и дальше была двухкилометровая дорога, ведущая к Цхинвали. По этой дороге я шла одна, и мне было очень не по себе, так как я никогда не знала, выстрелят ли мне в спину со стороны поста, или пуля настигнет с осетинской стороны.

- И это называется «не по себе»... У Вас чувство страха вообще атрофировано?

- Конечно, нет. Мне было страшно, но этот путь я сумела преодолеть 10 раз. Я делала сбалансированные репортажи с обеих сторон, чтобы показать, что народы теряют в этом конфликте. Потом я вызвала из Болгарии оператора, чтобы сделать фильм, но поняла, что не имею право рисковать чужой жизнью. Я сняла фильм «Южная Осетия: боль двух народов», который транслировался на болгарском телевидении, и, вернувшись в Москву, начала осваивать работу с камерой, чтобы все делать только самой. Когда до окончания моей аспирантуры оставалось полгода, до меня дошли слухи, что депортированы какие-то села в Нагорном Карабахе – речь шла о Геташене и Мартунашене. На тот момент мне все эти наименования ничего не говорили, и я совсем не разбиралась в ситуации. Но, тем не менее, я отправилась в Армянское постпредство в Москве узнать у посла, что там происходит. Он мне рассказал историю конфликта, я заинтересовалась этим и прочитала все книги на русском языке, касающиеся Карабаха. В конце концов, я решила поехать в Ереван и на самолете добраться до аэропорта Степанакерта Ходжалу. Когда я проделала весь этот путь и оказалась на месте, азербайджанцы встретили меня очень недружелюбно, но мне удалось расположить их к себе. Азербайджанцы изначально подозревали меня в том, что я болгарская армянка и работаю на армян, но это действительно был мой первый визит в этот регион, так что никакими отношениями с армянами моя биография на тот момент «запятнана» не была (смеется).

- Судя по дальнейшему развитию событий, Ваша биография недолго оставалась «незапятнанной».

- Когда я уезжала из Москвы, в посольстве меня попросили узнать о судьбе армянского журналиста Вардана Ованесян, который работал в Геташене и пропал. Попав в Шуши, я встретилась с заместителем генерального прокурора Азербайджана, и мне стоило больших усилий разузнать у него о Вардане Ованесяне: как оказалось, журналист был жив и находился в тюрьме. В результате мне удалось встретиться с Варданом в тюрьме, где я отсняла с ним 15-минутное интервью. Когда, прижав к себе кассеты с записью и находясь в постоянном страхе, что их отнимут, я подходила к трапу самолета, азербайджанский прокурор мне пригрозил, что если отснятые материалы будут поданы не в том ракурсе, меня в Москве найдут. Но я уже знала, что мне надо делать: по приезде в Москву я среди ночи приехала в посольство и показала послу привезенные кассеты. Я раздала интервью с Варданом всем телеканалам, и тогда началась моя кампания по его освобождению. Когда пришло сообщение, что Вардана передадут на Иджеванской границе, мы с его родителями поехали туда. Он даже не верил, что все закончилось, его родители были счастливы, а мне после этих событий азербайджанцы вынесли первый смертный приговор.

- Первый? А сколько их еще было?

- Три. Наши отношения с Варданом как-то прервались – кстати, он даже ни разу не упомянул обо мне в своих многочисленных интервью, но для меня важнее то, что я поступила по совести и сделала самое главное дело – спасла человеческую жизнь. Цену человеческой жизни я осознала только на войне… Я видела все эти ужасы, но единственное, на что не могла смотреть спокойно, - это на раненных женщин и детей. У войны – не женское и не детское лицо: ею должны заниматься мужчины и за все сами же отвечать. Кстати, я никогда не носила оружия – со мной была только моя камера. Но я не только снимала репортажи, потому что когда в госпиталь привозили по 40 человек и не хватало рук, я оставляла камеру и работала вместе с медсестрами. У меня редкая группа крови (4-я отрицательная), и если требовалось переливание именно этой группы, всегда обращались ко мне. До сих пор, когда меня часто спрашивают, если ли во мне армянская кровь, я всегда отвечаю: «Во мне нет армянской крови, но есть армяне, в которых течет моя болгарская кровь».

- Это же какую надо иметь психику, чтобы все это выдержать…

- Да, еще долго после войны я не могла нормально спать, так как вскакивала от шума самолетов. Конечно, на войне было очень трудно, но я занималась аутотренингом и каждое утро начинала с молитвы, чтобы Бог мне помог и не покидал меня на моем пути. Бывали моменты, когда я чувствовала, что больше не могу выдерживать такую физическую и психологическую нагрузку, но я преодолевала себя, так как не привыкла отступать. После войны я решила остаться в Армении, где живу уже 17 лет и все это время верю, что солнце над Карабахом взойдет. Прошло больше семи лет, как закрылась моя передача «Аспект», и, конечно, иногда возникали мысли: если самим армянам это не нужно, то зачем я все это делаю? Но у меня другие обязательства – перед погибшими и перед собой: точка в Карабахской истории должна быть поставлена, и я хочу этого дождаться, во что бы то ни стало. Народ помнит, любит и ценит меня - и это для меня самое главное.

- У Вас есть какие-нибудь награды?

- Да, «Медаль за отвагу» - ее я получила в Армении, а также мне вручили армянский паспорт (это был 1995 год). Насколько я знаю, я была первой иностранной гражданкой, которая его получила. Я очень горжусь своим армянским паспортом и знаю ему цену. В том же, 1995, году командующий армией обороны Карабаха Самвел Бабаян, который очень высоко ценил пройденный мною путь, наградил меня званием полковника.

- И чем сейчас занимается полковник в отставке?

- Сейчас я занимаюсь частными проектами, и уже сняла несколько фильмов. В данный момент работаю над фильмом об армянском художнике Маркосе Григоряне – человеке трагической судьбы, с которым была лично знакома. Если говорить об армянском патриотизме, вне войны и других конфликтных ситуаций, то Маркос является его ярким воплощением. Помимо этого, я работаю над своей книгой – это мемуары о Карабахе, которые я пишу, используя записки из своих дневников. Каждый раз, когда я вновь возвращаюсь к этим эпизодам, то переживаю их заново, поэтому работа над этой книгой требует длительного времени.

- Все это очень интересно, но так дальше не пойдет: сидят две женщины и два часа разговаривают о войне и о работе. Посему срочно меняем тему и переходим к личной жизни - у Вас вообще оставалось на нее время?

- Я вышла замуж перед тем, как уехала в Москву учиться, и, будучи молодой и романтичной, пребывала в полной уверенности, что расстояние ничего не могут изменить в отношениях. Но в какой-то момент я стала чувствовать, что у мужа появились другие интересы – точнее, интерес – и не простила ему этого. От первого брака у меня есть сын Питер – ему сейчас 27 лет, и он живет в Америке.

- Вы еще не стали бабушкой?

- Нет, я стала молодой мамой - четыре с половиной года назад родился Давид. Мне очень нравится роль мамы, и сейчас я как бы восполняю пробел: когда рос Питер, я не могла в полной мере ощутить радость материнства, так как это совпало с моей учебой в Москве и карабахской войной. Мой старший сын никогда не ставил мне в вину, что вырос у бабушки с дедушкой, и что я не уделяла ему столько внимания, сколько должна была. Уже подростком он приехал в Ереван и стал здесь учиться – мы с ним много ездили, и он понял, какое важное дело я делала все это время и как мне благодарны люди. Но все равно я как-то попросила у Питера прощения, что не отдала ему всю себя… С Давидом все по-другому, и я буквально наслаждаюсь каждой минутой общения с ним.

- Чудный у Вас мальчик, а почему Вы разговариваете с ним по-болгарски?

- Давид знает три языка – армянский, русский и болгарский, и спокойно на них изъясняется.

- Простите за некорректный вопрос: кто Ваш сын по национальности?

- Его отец – армянин, и, кстати, сын всегда представляется так: Давид Сасунци. Когда в Болгарии его спрашивают, что это значит, он всегда гордо отвечает, что это «главный армянский герой». Что же касается его отца… Это была еще одна серьезная история, которая, к сожалению, закончилась так же, как и первая. Мне вообще не везет в личной жизни: наверное, мы - я и те мужчины, которые соответствуют моим представлениям, - находимся в разных плоскостях. Хотелось бы, чтобы эти плоскости совпали, так как даже сильной женщине трудно решать все вопросы самостоятельно.

- Что бы Вы хотели пожелать себе в женский праздник 7 Апреля?

- Пожалуй, только женского счастья. Остальные пункты жизненной программы я выполнила сполна.

Беседовала Яна Джангирова. 29 марта, 2008