Analitika.at.ua. Ровно 15 лет назад принятием 4-5 мая 1994 года в киргизской столице, так называемого Бишкекского протокола давнишние (еще с советских времен) усилия по установлению перемирия на азербайджано-карабахском фронте стали приобретать реальные очертания. Процесс был болезненным, существовало немало противоречий и несогласованных пунктов, однако в целом конфликтующие стороны были ориентированы на мир или, по крайней мере, на долгосрочное установление режима прекращения огня. Стремление "к передышке" было обусловлено наличием самых разных факторов, в том числе внешнеполитического и внутреннего (для каждого отдельного конфликтующего субъекта) характера.

Преимущественно формальные противоречия (статус Нагорного Карабаха не являлся предметом обсуждений) в той или иной степени были преодолены в течение одной недели подписанием в Ереване, Баку и Степанакерте ряда взаимосвязанных актов, которые в итоге и вылились в знаменитое Московское соглашение от 12 мая 1994 года о прекращении огня по всему периметру фронта. Собственно на этом политическом документе до сих пор и базируется нынешнее "спокойствие на границе". Режим, конечно, достаточно хрупкий, однако ничего более дельного за все прошедшие годы предложено и тем более – реализовано не было. Вопреки распространенному (особенно сегодня) мнению, приостановление активных боевых действий является заслугой не Минской группы ОБСЕ, а Секретариата Совета Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ, и в первую очередь России.

На фоне представления "мирного периода" развития карабахской проблемы Бишкекский протокол упоминается часто, однако, как правило, этим все и ограничивается. Между тем сам документ требует детального осмысления. Попытаемся понять "азербайджанский мотив" подписания.

Азербайджанские власти некоторое время колебались и, в отличие от армянских (ереванских и степанакертских), не решались подписываться под протоколом. Понять такую позицию немудрено: осознание того, что по состоянию на май 1994 года установление режима прекращения боевых действий означало почти то же, что и "легализация" - пусть даже на неопределенное время - суверенного существования Нагорного Карабаха (или если в более умеренных тонах – временное признание "существующих политических реалий"), действительно озадачивало азербайджанское руководство. Однако, с другой стороны, иного выхода, кроме как признания Бишкекского протокола, просто не было, так как в противном случае открывалась перспектива установления армянского контроля над жизненной важной для топливной республики коммуникационной артерией – участком железной дороги Баку – Тбилиси. Очевидно, что при подобном раскладе Азербайджан лишался не только возможности транспортировки углеводородного сырья в черноморские порты Грузии (что справедливо приравнивалось к фиаско "нефтяной стратегии"), но и перспективы разрешить территориальный вопрос посредством той же "топливной дипломатии". Таким образом, подписание Бишкекского протокола в большей степени соответствовало интересам именно Азербайджана.

Победа, одержанная армянскими силами самообороны в Карабахской войне, в идеале, конечно же, должна была ознаменоваться выходом к важнейшему транспортному узлу в районе Евлах - Мингечаур. Контроль над этим участком в корне изменил бы геополитическую обстановку в регионе, резко убавил бы обусловленный "нефтяной дипломатией" послевоенный пыл Баку и оказал бы решающее влияние на ход переговорного процесса по мирному урегулированию. В этом случае Азербайджан, безусловно, вынужден был бы пойти на уступки в карабахском вопросе, ибо опасность утраты контроля над узловым железнодорожным полотном была чревата потерей самой сути топливной политики. Выход армянских подразделений в долину Куры предопределил бы обсуждение именно этого пункта в качестве особой переговорной статьи, и, быть может, в такой - более выигрышной для нас ситуации - торг был бы более уместен. Азербайджан в этой войне являлся агрессором, он вместе с Турцией осуществил блокаду Армении, и в данном аспекте мировое сообщество (разумеется, при грамотном ведении нами дипломатического дела), скорее всего, с пониманием отнеслось бы к факту жизненно важного для целого заблокированного народа контроля над этой железнодорожной артерией.

Бакинские власти осознавали, что "оккупированные территории", несмотря даже на внушительную суммарную площадь, лишены той стратегической ценности, которая характерна для небольшого отрезка железнодорожной артерии, пролегающей вдоль русла Куры. На контролируемых Армией обороны Нагорного Карабаха землях действительно нет коммуникационных коридоров регионального и уж тем более транзитного значения, а соответственно, нет и механизмов блокировки "азербайджанского выхода" во внешний мир. Тогдашний полномочный представитель президента РФ, руководитель посреднической миссии России Владимир Казимиров позже признается: "Упорные бои весной 1994 года у Тертера, что к северу от Степанакерта, грозили новой катастрофой: выход армян на реку Куру отсек бы северо-западный выступ Азербайджана (так было с юго-западом в 1993 году при их выходе на реку Аракс). Баку уже не выдвигал предварительных условий, готов был и к длительному перемирию". Вероятно, следует пояснить, что катастрофа грозила именно Азербайджану.

Таким образом, в течение нескольких майских дней 1994 года изначальные опасения азербайджанских властей по поводу признания "существующих реалий" трансформировались в иную плоскость восприятия, а именно осознание того, что более оптимального варианта "на данный момент" не существует, так как Бишкекский протокол напрочь отвергает перспективу установления армянского контроля над важнейшим в стратегическом отношении железнодорожным участком, чем гарантирует беспрепятственное транспортное сообщение Азербайджана с внешним миром и, соответственно, позволяет ему и далее полагаться на поддержку влиятельных топливных корпораций.  Тем более что топливная дипломатия по состоянию на май 1994 года уже успела отметиться немалыми достижениями в сфере дипломатии. В течение предыдущего года Совет Безопасности ООН принял четыре резолюции, осуждающие "армянскую блокаду Азербайджана".  

СПРАВКА "ГА":

1. РЕЗОЛЮЦИЯ № 822 (от 30 апреля 1993 года) состоит из 5 пунктов и в своем 1 пункте требует "немедленного вывода всех оккупирующих сил из Кельбаджарского района и других недавно оккупированных районов Азербайджана".

2. РЕЗОЛЮЦИЯ № 853 (от 29 июля 1993 года) состоит из 14 пунктов и "осуждает захват Агдамского района и всех других недавно оккупированных районов Азербайджанской Республики" (пункт 1), "требует… немедленного, полного и безоговорочного вывода участвующих в конфликте оккупационных сил из Агдамского района и всех других недавно оккупированных районов Азербайджана" (пункт 3), "настоятельно призывает правительство Республики Армении продолжать оказывать свое влияние в целях обеспечения соблюдения армянами нагорно-карабахского региона Азербайджана положений резолюции 822 (1993) и настоящей резолюции и принятия этой стороной предложений Минской группы" (пункт 9).

3. РЕЗОЛЮЦИЯ № 874 (от 14 октября 1993 года) состоит из 13 пунктов и "выражает свою серьезную озабоченность тем, что продолжение конфликта в нагорно-карабахском регионе Азербайджанской Республики и вокруг него и сохранение напряженности в отношениях между Республикой Армения и Азербайджанской Республикой создает угрозу миру и безопасности в регионе, вновь подтверждает суверенитет и территориальную целостность Азербайджана и всех других государств в регионе, вновь подтверждает нерушимость международных границ и недопустимость применения силы для приобретения территории" (преамбула).

4. РЕЗОЛЮЦИЯ № 884 (от 12  ноября 1993 года) состоит из 9 пунктов и  подтверждает "суверенитет и территориальную целостность Азербайджана и всех других государств в регионе" (преамбула) и "осуждает недавние нарушения установленного сторонами прекращения огня, которые повлекли за собой возобновление военных действий, и в частности осуждает оккупацию Зангеланского района и города Горадиза, нападения на мирных жителей и обстрел территории Азербайджанской Республики" (пункт 1), и "требует от заинтересованных сторон немедленного прекращения военных действий и враждебных  актов, одностороннего вывода оккупирующих сил из Зангеланского района и города Горадиза и вывода оккупирующих сил из других оккупированных недавно районов Азербайджана" (пункт 4).

В аспекте представления "азербайджанского интереса" к подписанию Бишкекского протокола мы вспомнили  про четыре резолюции ООН не только ради представления "плодов" топливной дипломатии. Вопрос в том, что протокол хотя и не обсуждал проблему статуса Нагорного Карабаха, однако все равно был тенденциозным и во многом опирался на упомянутые резолюции. Он гласил, что:

- "стороны выступили за естественную активную роль Содружества и Межпарламентской Ассамблеи в прекращении конфликта, в реализации связанных с этим принципов, целей и конкретных решений ООН и СБСЕ (прежде всего резолюций Совета Безопасности ООН 822, 853, 874, 884)";

- "призвали все противоборствующие стороны внять голосу разума: прекратить огонь.. и в кратчайшие дни закрепить это путем подписания надежного, юридически обязывающего соглашения, предусматривающего механизм обеспечения невозобновления военных и враждебных действий, вывод войск с занятых территорий".

Таким образом, Азербайджан имел все основания присоединиться к Бишкекскому протоколу, тем более на фоне своего международного признания именно в рамках советских границ. Следовательно, к факту подписания этого важнейшего документа не стоит подходить однозначно. Здесь действительно есть немало разных нюансов, о которых мы поговорим в нашей следующей публикации.

Арис КАЗИНЯН

Golos.am