Наша беседа с доктором экономических наук профессором Татулом МАНАСЕРЯНОМ, который недавно был назначен советником спикера НС по экономическим вопросам, состоялась в кулуарах этого форума и строилась на проблемах, которые он затронул в своем выступлении.

— Я предпочитаю говорить о кризисе на трех уровнях — глобальном, региональном и местном. В наиболее выгодной ситуации сегодня находятся конкурентоспособные экономики, последствия кризиса для них минимальны. Что касается стран, подобных Армении, то здесь просматривается попытка списать на кризис проблемы, накопленные годами. В глобальном контексте хочу напомнить состоявшийся в 1996 году Всемирный продовольственный саммит в Риме, на котором страны-участницы взяли на себя обязательство к 2015 году вдвое сократить число голодающих людей. Заметим, что прошла большая половина обозначенного срока, но голод и нищета в мире не отступили, более того, тревожные цифры увеличиваются год от года. Это означает, что острая ситуация в мировой экономике сложилась задолго до начала нынешнего кризиса. К этому следует добавить самую большую, по моему глубокому убеждению, глобальную проблему, которая заключается в том, что развитые страны настойчиво диктуют развивающимся необходимость либерализации их экономик, но сами в то же самое время не обеспечивают равных условий для конкуренции.

На самом деле в мире сегодня нет справедливой конкуренции. Я имею в виду практику субсидирования экспорта, которую применяют развитые страны для искусственного поддержания конкурентоспособности своих товаров. И это “нечестная конкуренция”, нарушающая установленные международными соглашениями правила игры. И ее издержки в полной мере проявились во время финансового кризиса.

— В чем выражается кризис в региональном масштабе?

— Переходя на региональный кризис, следует констатировать ярко выраженную тенденцию к изоляции. Исключение составляет разве что Евросоюз, во всех остальных регионах мира изоляционизм себя так или иначе проявляет. То же Североамериканское соглашение о свободной торговле (NAFTA) между Канадой, США и Мексикой, созданное в начале 90-х по модели Евросоюза, до сегодняшнего дня даже не перешло ко второй ступени экономической интеграции, каковой является таможенный союз. Между тем ни одна страна в мире не может интегрироваться в мировую экономику, будучи не интегрированной в региональные структуры. Если говорить о постсоветском пространстве и СНГ, то есть налицо всего лишь попытки к экономической интеграции, но самой интеграции нет. Гораздо хуже обстоят дела в нашем регионе, на Южном Кавказе. По сути, все страны ЮК ищут пути интеграции в мировую экономику через взаимодействие со странами, имеющими стратегические интересы в нашем регионе, игнорируя при этом соседей. Но этого еще никому и никогда не удавалось. И если брать пример с Евросоюза, то он начинался со взаимодействия стран в региональном масштабе. Сегодня практически все проекты, осуществляемые в нашем регионе, политизированы. Бизнес-фактор в них учитывается в последнюю очередь, более того, многие из них экономически необоснованны.

— В чем специфика кризиса в Армении и почему применяемые правительством рецепты выхода из ситуации не действуют?

— На местном уровне препятствующих факторов еще больше, включая теневую экономику, несовершенство налоговой, финансовой систем и т.д. Многие наши беды проистекают от того, что в экономической политике никогда не учитывался социальный фактор. Кроме того, есть еще по меньшей мере три направления, в которых наблюдается кризис либеральной идеологии, о котором я уже упомянул. Во-первых, это может показаться парадоксальным, но когда говорят о создании новых рабочих мест, это еще не означает оживления экономики, сокращения безработицы. И дело не только в том, что число новых мест и безработных несопоставимо. Не учитывается тот факт, что параллельно в других отраслях происходит сокращение мест, что и приводит к спаду. Далее, разговоры о защите конкуренции не означают, что проводится эффективная антимонопольная политика. Это совершенно разные вещи: можно сколько угодно защищать свободную экономическую конкуренцию, но при этом не вести антимонопольной политики, что, собственно, у нас и наблюдается. И наконец, третье — политика импортозамещения еще не означает стимулирование экспорта. Это две большие разницы.

В рамках антикризисной программы, на мой взгляд, очень важна транспарентность принятия решений. Похвально, что правительство идет по пути отбора и финансирования наиболее эффективных бизнес-проектов, но общество должно знать, какими при этом оно руководствуется критериями. Именно это поможет преодолеть тот самый компонент кризиса, который мы назвали кризисом доверия. Без доверия общества к государству кризис преодолеть невозможно. Отсюда вновь возвращаемся к акценту на социальный фактор. Нам нужно строить свою национальную, социально ориентированную рыночную экономику, а не слепо копировать чужие модели.

— Сегодня звучит много критики по поводу налоговой политики правительства, и нынешний форум не стал исключением.

— На мой взгляд, в налоговой политике нет системного подхода. Чего мы добиваемся и вообще на кого нацелены те или иные действия? Хочу заметить, что чрезмерные изменения в налоговом законодательстве приводят к панике в бизнес-кругах, причем не только внутри страны, но и вне ее — среди потенциальных инвесторов. Сегодня очень трудно сказать, с чего именно следует начать реформы, так как на этом поле полная неразбериха. С одной стороны, государство говорит о внедрении института налогового представителя, что свидетельствует о недоверии к бизнес-структурам и в частности к крупному бизнесу. В связи с этим я бы не сказал, что при этом сокращаются коррупционные риски, скорее наоборот, они могут и увеличиться. С другой стороны, государство утверждает, что необходимо свести к минимуму общение налоговых чиновников с предпринимателями, активно внедрять систему электронной подписи, электронных деклараций, заявлений и т.д. Вот, собственно, пример двух противоречащих друг другу законов. И непонятно, то ли мы идем по пути полного недоверия к бизнесу, то ли все-таки руководствуемся принципом “доверяй, но проверяй”, который успешно действует во многих странах.

То же касается и кампании по внедрению кассовых аппаратов. В России, к примеру, сегодня сворачивают эту практику, так как планку, после которой они должны использоваться, подняли до 67 млн долларов годового оборота. При этом активно используются и другие стимулы для поддержки малого и среднего бизнеса, нацеленные на оживление экономики. В нашем же случае из двух целей, долгосрочной — по поддержке бизнеса и краткосрочной — наполнением бюджета, отдают приоритет второй, хотя декларируют первую. Кстати, правительство должно сделать перерасчет бюджета, рассчитанного, как известно, в докризисный период. И коррективы в программу необходимо внести. Тем более что все международные структуры пересматривают сегодня свои программы.

Тамара ОВНАТАНЯН

NV.am