Analitika.at.ua. Внешняя политика любого государства зиждется на нескольких составляющих, в число которых входят цивилизационные, геополитические, религиозные, этнические, экономические и военные интересы. Именно с учетом всего комплекса этих интересов и строит государство свою внешнюю политику, выстраивает отношения с соседними и дальними странами. При этом государство стремится к подлинному суверенитету, то есть возможности самостоятельного решения внутренних и внешних политических задач, без диктата со стороны внешних сил. Именно это имеет в виду Конституция Исламской Республики Иран, статьи 152 и 154 которой гласят, что внешняя политика страны основана на отрицании любого стремления установить свою гегемонию над другими и неподчинении чужому господству, сохранении независимости во всех сферах жизни, территориальной целостности, защите прав всех мусульман, неприсоединении к державам, а также на поддержании мирных взаимоотношений с невраждебными государствами.

В середине апреля сего года президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад заявил: «Укрепление связей с Арменией - один из приоритетов внешней политики Ирана». Мне, как гражданину Республики Армения, крайне важно было услышать подобное заявление. Однако президент Ахмадинеджад не случайно употребил выражение «один из приоритетов», так как другими приоритетами для Ирана, безусловно, являются укрепление связей с другими соседями. В этом рационализме кроется сила и значение Ирана для всего региона Ближнего Востока.

Корни подобного рационального подхода ИРИ к внешнеполитическим отношениям следует искать в глубокой истории. Иран, шиитская страна, более того, является признанным лидером мирового шиизма. А шииты, как это хорошо известно, всегда составляли численное в исламе меньшинство. На протяжении почти полутора тысяч лет шииты испытывали сильное давление, нередко переходящее в военное противостояние, но никогда не отказывались от своих убеждений. Шииты неизменно выступали за построение мира с праведным правлением, распространение учения Ислама и связывали свои надежды с приходом скрытого имама. Мы вправе сказать, что шиитам издавна свойственны неподчинение большинству или грубой силе, что наглядно подтверждает политика современного Ирана. Вместе с тем Иран стремится к сглаживанию противоречий, не концентрируется на сиюминутных задачах и проблемах, а стремится к строительству отношений на дальнюю перспективу.

В самом деле: в новейшей истории, начиная с конца семидесятых годов прошлого века, Иран подвергается сильнейшему давлению, в том числе и военному, со стороны мировых держав. В ход идут все методы: торговое эмбарго, экономические санкции, военные угрозы. Тем не менее, позиция ИРИ все это время оставалась выдержанной и достойной, что помогало нейтрализовать внешние вызовы. Более того, Иран продолжал динамически развиваться, и впечатляющие успехи последних лет, в том числе и в экономике, и в военной области, являются подтверждением сказанному.

Некоторое время назад американский ученый политолог С. Хантингтон пришел в своих публикациях к выводу об ожидающем человечество «столкновении цивилизаций». В своей нашумевшей книге Хантингтон «насчитал» всего несколько цивилизаций современного мира, классифицировав их в основном по религиозному признаку. Мы говорим «в основном», так как христианство Хантингтон «разделил» на две составные: западную (католическо-протестантскую) и православную. Вместе с этим американский ученый «объединил» всех приверженцев Ислама в одну общую цивилизацию.

Политическая подоплека такого деления не вызывает сомнений: Хантингтон преследовал цель противопоставить мусульман и православных христиан западному сообществу. Подобное политизированное восприятие цивилизаций и религий, конечно, не делает чести истинному ученому, даже если оно продиктовано интересами государства, гражданином которой он является. По нашему мнению, Хантингтон намеренно принизил не только значение конфессиональных различий в разных ветвях ислама, но и просто не учел исторические вехи развития многих народов, ныне находящихся в лоне ислама. Попробуем разъяснить истоки нашего неприятия этого учения.

Мы считаем, что:

Цивилизация – это исторически сложившийся поведенческий комплекс, включающий в себя образ жизни, мышления, быта, этносоциальных отношений, правового института, моральных и духовных ценностей, культуры и религии народа.

Внутри цивилизации функционирует регулирующий принцип соотношения перечисленных компонентов. Таким образом, общество создает цивилизацию, после чего уже цивилизация формирует отдельных членов общества.

Трудно, невозможно представить, что земледельцы – иранцы, кочевники тюрки или бедуины и, например, жители островов Индонезии являются носителями единой цивилизации. Вся история этих народов предполагала различное мировоззрение, разный бытовой уклад, различающееся восприятие ценностей. Хантингтон, вслед за английским историком-философом А. Тойнби выделявший цивилизации исключительно по религиозным признакам, не учитывал еще общеизвестного обстоятельства: привнесение в религиозное мировоззрение национально цивилизационных особенностей.

Любая нация, воспринимая ту или иную религию, невольно адаптирует ее под свои цивилизационные ценности. Больше того, мы считаем, что сам выбор религии, или ее разновидности, в огромной степени зависит от цивилизации народа. Совсем не случайно, что иранцы в основном исповедуют ислам шиитского толка, ибо шиизм с его высокодуховным началом и философским подходом к жизни наиболее полно отвечает цивилизации иранцев. Но и этого мало. Иранский шиизм отличается от шиизма любого другого народа, точно так же, как восприятие армянами христианства отличается от восприятия христианства, например, голландцами или итальянцами. Сказанное совсем не значит, что нация меняет каноны религии, оно лишь означает, что нация адаптирует религию к собственной цивилизации. Лишь после подобной адаптации с безусловным сохранением основных канонов религии, она становится основным приоритетом в системе ценностей народа.

Формировавшаяся на протяжении многих и многих веков цивилизация является исключительно консервативной категорией и практически не поддается изменениям. Принадлежность народа или индивидуума к той или иной цивилизации является объективной данностью. Все может подвергнуться изменениям: границы государства и его общественно-политический строй, язык, идеология, даже самоназвание народа и его религия, но только не исторически сложившаяся цивилизационная основа народа.

Величие и значимость Исламской революции 1979 года состояло еще и в том, что она полностью соответствовала цивилизационным воззрениям иранского народа. С этой точки зрения мы можем уверенно констатировать, что Революция 1979 года имела поистине мировое значение, так как стала первой в истории человечества революцией, носящей в себе не разрушительное, а созидательное начало. Ибо творческая мысль нации способна созидать лишь в материнских объятиях собственной цивилизации.

Мировое сообщество и внешнеполитическая концепция Ирана

С. Хантингтон, пытавшийся, как уже было сказано, противопоставить мусульман и представителей остальных цивилизаций и, в первую очередь, христианства, не учел настоянной на веках мудрости государства Иран. Иран, в котором мусульманское духовенство обладает всей полнотой власти и несет личную ответственность за внутреннюю и внешнюю политику государства, ответил на этот вызов с присущей исламу мудростью. Президент ИРИ М. Хатами в выступлении на 53-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН обратился к народам мира с предложением покончить с военной конфронтацией и насилием в мировой политике и войти в третье тысячелетие, приняв концепцию мирного межцивилизационного диалога. Это был достойный ответ президента мудрого государства. Предложение М. Хатами привело к тому, что ГА ООН единодушно объявила первый год наступающего тысячелетия годом диалога цивилизаций.

Как бы ни относились к инициативе Ирана отдельные государства и политики, ясно одно: обращенное к миру предложение о диалоге невозможно было игнорировать. Это подтверждает и поддержка, которую получило это предложение на сессии Организации Исламская Конференция в Тегеране в 1997 г., и единогласное голосование участников 53 сессии ГА ООН в 1999 г. и одобрение идеи представителями других религий, наконец, тот факт, что саммиты, собрания и конференции по «диалогу цивилизаций» продолжаются до сегодняшнего дня.

К сожалению, сегодня мы не можем сказать, что предложенная Ираном идея «диалога цивилизаций» является универсальным рецептом для разрешения всех существующих в современном мире противоречий. В то же время, предложенная ИРИ идея оказалась очень своевременной. Она повысила престиж Ирана в мировом сообществе и наглядно продемонстрировала миролюбие исламского государства.

Однако продемонстрированное согласие западного мира с предложением Ирана еще не означало, что Запад действительно намерен построить с Ираном искренние дружеские отношения. Наоборот, западный мир продолжил практику экономической и политической изоляции Ирана, а соседние с Ираном исламские государства подверглись прямой военной агрессии и оккупации. Это привело к тому, что новый, после М. Хатами, президент Ирана, М. Ахмадинеджад в своем первом после избрания на этот пост публичном выступлении заявил, что намерен построить «образцовую, передовую и могущественную исламскую страну» и прекратить налаживание сотрудничества с США.

Вернемся, однако, к началу восьмидесятых годов. В то время в Иране доминировала идеология «ни Запад, ни Восток – да здравствует Исламская Республика». Надо сказать, что эта формула во многом была вынужденной. Иран не мог, не имел права наладить дружеские отношения с СССР по нескольким причинам, главными из которых являлись война в Афганистане и память о середине сороковых годов, когда Кремль стремился оторвать от Ирана исторические провинции на севере страны. Не мог Иран наладить отношения и с Америкой, укрывшей у себя бежавшего из страны монарха Мухаммада Реза Пехлеви. После ответных мер Ирана отношения с Вашингтоном были окончательно испорчены.

Однако укрытие беглого шаха было лишь поводом для ухудшения отношений между Ираном и США. Причины этого носили гораздо более глубинный характер. Собственно говоря, Революция 1979 года явилась ответом иранского народа на проводимую Америкой и шахом политику вестернизации Ирана. Америка пыталась насадить в Иране западный образ жизни, западное мышление, что стало причиной массового протеста населения.

Тем не менее, формула «ни Запад, ни Восток» не предполагала противостояния с кем бы то ни было. О миролюбии послереволюционного Ирана говорит и тот факт, что страна почти сразу после Революции присоединилась к Движению неприсоединения.

Новым серьезным вызовом иранской внешней политике стал распад СССР. На севере, северо-западе и северо-востоке Ирана вместо одного и достаточно прогнозируемого государства возник целый ряд государств с непредсказуемой политикой. Ситуацию ухудшало и то обстоятельство, что некоторые из этих стран, в частности Армения и Азербайджан, оказались в состоянии войны друг с другом. Довольно напряженная обстановка складывалась и в Центральной Азии, особенно в Таджикистане. В этом ираноязычном островке в океане тюркского мира провоцировались кровопролитные гражданские войны, что могло привести к полному уничтожению молодого государства.

Одним из шагов Ирана по умиротворению бывших советских республик и налаживанию с ними прямых добрососедских отношений была инициатива по созданию региональных невоенных организаций. В частности, в 1992 году Иран выступил с инициативой создания «Организации сотрудничества прикаспийских государств». К инициативе Ирана присоединились и другие страны, был составлен проект договора, который определял цели и принципы деятельности организации, структуру ее руководящих органов. Однако диктуемая Турцией позиция Азербайджана привела к нейтрализации усилий четырех других государств. Тем не менее, Иран продолжает налаживать надежные отношения с бывшими советскими республиками Центральной Азии и Южного Кавказа, и укреплять там свое влияние. Для примера напомним, что Исламской Республике Иран принадлежала видная роль в деле прекращения гражданской войны в Таджикистане. Весьма плодотворными явились и миротворческие усилия Ирана в конфликте между Азербайджаном и Нагорно-Карабахской Республикой.

Сегодня Исламская Республика Иран уже вышла из послереволюционного экономического кризиса, сумев выстоять под натиском США, включившим ее в так называемую «ось зла». Иран набирает силы, его экономические успехи впечатляющи и он вправе поставить перед собой новые глобальные стратегические и внешнеполитические задачи. Одной из таких задач является возвращение государству статуса региональной сверхдержавы.

Как представляется, для решения этой задачи Ирану необходимо интегрироваться в региональные и глобальные энергетические проекты. Возможности и географическое расположение Ирана позволяют ему выступать на мировой арене не только в качестве страны – поставщика энергоресурсов, но и в качестве транзитного государства. Если до начала мирового финансового кризиса Запад, совместно с Азербайджаном и Турцией, мог позволить себе прокладывать трубопроводы в обход Ирана (значительно при этом повысив себестоимость коммуникаций), то теперь настает время рационального мышления.

Экономическая изоляция Ирана становится невыгодной. Сегодня трудно не учитывать то, что на территории Ирана находятся готовые трубопроводы, способные качать нефть к терминалам в Персидском или Оманском заливах. На севере и на юге Ирана находятся нефтяные скважины и локальные трубопроводы, что позволит на начальном этапе производить транспортировку нефти путем замещения - центральноазиатская нефть, поступающая в северную часть страны используется на нужды государства, а нефть, добываемая на юге Ирана, отправляется покупателям. Таким образом, уже сегодня центральноазиатские государства (Казахстан, Узбекистан) могут наладить продажу сырья без больших затрат, а после строительства трубопровода с севера на юг Ирана объем продаж нефти будет возможно значительно увеличить. Перспективными выглядят также планы строительства газопровода из Ирана в Европу через территорию Армении.

Начало третьего тысячелетия ознаменовалось терактом 11 сентября, последствия которого ощутил на себе также и Иран. Напомним, что Исламская Республика Иран осудила как теракт 11 сентября, так и военные действия против беззащитного афганского народа, заняв в этом отношении ясную и четкую позицию. Однако нападение 11 сентября имело своим последствием то, что два соседних с Ираном государства оказались под оккупацией США. Кроме того, американцы построили военные базы в некоторых бывших советских республиках Средней Азии, а также установили радарные установки в Азербайджане. Имеет значение и тот факт, что в соседней с Ираном Турции давно уже расположены американские военные базы. Эти обстоятельства не может не могут не беспокоить руководство Ирана, и заставляют официальный Тегеран предпринимать меры по укреплению безопасности своей страны.

В этих условиях задачей Ирана становится не только защита собственных границ и государственного суверенитета, но и поддержка угнетенным и оккупированным народам. Как бы ни называла западная пропаганда эту поддержку – спонсирование терроризма или иначе – ясно одно – Иран до определенной степени вынужден оказывать помощь тем странам и народам, которые ведут борьбу против военной и идеологической агрессии.

При этом важно понять: опирающаяся на Ислам внешнеполитическая деятельность Ирана преследует в первую очередь собственные национальные интересы. А эти интересы, опирающиеся на тысячелетний опыт иранской государственности подсказывают: если у соседа дома мир, то и ты можешь спать спокойно.

К сожалению, сегодня не все соседние с Ираном государства пребывают в мире. Частые и нередко кровопролитные конфликты на Южном Кавказе, Ирак, Афганистан, все более напряженная ситуация в Пакистане, вооруженные столкновения между курдами и Турцией... Многие из этих конфликтов провоцируются из-за пределов региона. Поэтому стоит учесть недавнее заявление министра иностранных дел Ирана М. Мотакки, сделанное после августовской войны на Южном Кавказе: «Страны региона после данных событий должны знать, что пригласить государства, которые не являются региональными означает предоставление им участия в создании кризисов и, безусловно, таким методом проблема решена не будет».

Выступление Левона Мелик-Шахназаряна

на международной конференции в Иране