Analitika.at.ua. Политико-дипломатическая «пауза», взятая США с приходом новой администрации на кавказском направлении, и сознательно демонстрируемая неопределенность подходов в отношении Грузии не должны вводить в заблуждение

Эта «неопределенность» во многом мнимая. В то время как некоторые эксперты в ходе проводимых за океаном конференций утверждают, что США якобы «спят на боевом посту», реальность являет нам несколько иную картину.

Это: возрастающий интерес к Армении, зондаж возможности приглашения в НАТО Азербайджана, лоббирование открытия армяно-турецкой границы под разговоры о необходимости альтернативного «афганского транзита», планируемое создание базы ВВС США в Трабзоне и наращивание военного потенциала Грузии.

Окончание «пятидневной войны» и признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии дали новый мощный импульс дискуссиям о будущем Кавказского региона. Международные встречи, конференции, официальные визиты и неформальные консультации идут практически непрерывно, причем определить, насколько все это способствует продвижению вперед, а насколько является «дипломатическим туризмом», подчас затруднительно.

Российско-грузинская война вызвала на Западе мощную и долгосрочную реакцию противодействия, и Москва своим подходом к приднестровскому и карабахскому вопросам дает понять, что Абхазия и Южная Осетия были вынужденным исключением и не являются прецедентом, что она не оказывает никакого «имперского давления» на своих соседей. При этом как-то забывается, например, тот факт, что многолетняя российская блокада Абхазии, введенная некогда под нажимом «стратегических партнеров» во главе с Э.Шеварднадзе, если и развернула позицию официального Тбилиси по отношению к Москве, то разве что в сторону, прямо противоположную «стратегическому партнерству».

После подписания Майендорфской декларации Президентов России, Азербайджана и Армении появилась надежда если не на скорое достижение взаимоприемлемых компромиссов, то, по крайней мере, на сворачивание воинственной риторики. Зафиксированный в декларации отказ от применения силы, гарантии политического диалога, обязательства юридически закрепить мирные договоренности между сторонами - все это не только порождало определенные надежды, но и вызывало нескрываемую тревогу у тех, кто расценивал подписание данного документа как признак усиления влияния и возможностей России в Закавказье (или в западной терминологии - на Южном Кавказе). Равно как и у тех, кто анализировал различные восстановления азербайджанской юрисдикции над Нагорным Карабахом, почему-то уверив себя в том, что Россия (равно как и любая другая крупная держава, имеющая интересы в Кавказском регионе) способна «сдать» что-либо, что ей не принадлежит, руководствуясь при этом наивно-сиюминутным «прагматизмом», «в обмен на газ» или какой-либо еще, способный впоследствии оказаться мифическим, ресурс...

Все последние месяцы прошли под знаком дискуссий относительно более активного вовлечения Москвы в решение проблемы Нагорного Карабаха - самого, пожалуй, застарелого, запутанного и сложного конфликта на постсоветском пространстве, доставшегося в наследство России от Советского Союза. Особо обращает на себя внимание тот факт, что карабахская проблема рассматривалась порой в контексте российско-азербайджанского сближения, в связи с чем стоило бы почаще вспоминать об официальной позиции российского руководства, заключающейся в том, что оно поддержит любые компромиссы, которых достигнут Баку и Ереван в ходе мирных политических переговоров. Азербайджан является для России важным партнером; факт членства Армении в ОДКБ вовсе не мешает интенсификации сотрудничества Москвы и Баку на самых разных направлениях. Однако в «карабахском контексте» не мешало бы вспоминать о том, что если интересы России, безусловно, нельзя стопроцентно отождествлять с интересами Армении, то в той же степени интересы России не являются и интересами Азербайджана.

Отметим, что в пожеланиях более активного подключения России к урегулированию карабахского конфликта нет ничего странного, однако здесь важны некоторые нюансы. Они не позволяют однозначно ответить на вопрос: являются подобные призывы частью стратегии, нацеленной на долгосрочное российско-азербайджанское сближение, или же они имеют более инструментальный характер, будучи призванными решить одну-единственную проблему на преимущественных условиях одной из сторон конфликта.

Возможное армяно-турецкое «потепление» почему-то увязывалось с нивелированием фактора тесных взаимосвязей Москвы и Еревана в военно-политической сфере и преимущественным учетом Россией позиции официального Баку по карабахской проблеме. При этом как-то не принималось в расчет, что армяно-турецкие переговоры в Женеве не могли вестись без ведома России, а РАО «РЖД» вряд ли бы взяло в концессию Армянскую железную дорогу, не будучи осведомленным о возможных переменах, предполагающих возобновление функционирования участка от Гюмри до Карса.

Санкт-петербургская встреча Президентов Армении и Азербайджана, равно как и их предшествующее рандеву в Праге, к каким-либо прорывам не привела, что в существующих условиях совершенно закономерно. Позиции сторон остаются прямо противоположными, а в заявлениях отдельных руководителей вместо готовности к компромиссам мы по-прежнему слышим недвусмысленные угрозы силового реванша. И для привлечения внимания к собственной максималистской позиции предпринимаются самые разнообразные действия.

Напомним, практически сразу после подписания Майендорфской декларации новогодние высказывания лидеров одной из противоборствующих сторон о допустимости военного способа решения карабахского конфликта сменились громким скандалом в азербайджанской прессе. Речь шла якобы о безвозмездной передаче Москвой Еревану в 2008 году оружия и военной техники на 800 миллионов долларов. Список вооружений, переданных, по версии бакинских информационных агентств, Вооруженным Силам Армении с российской базы в Гюмри, был призван шокировать воображение малосведущих в большинстве своем в военных вопросах пользователей интернета обилием и разнообразием (в основном устаревших) перечисляемых марок и видов танков, ракет, пушек, гранатометов, минометов и стрелкового оружия. Разумеется, информация эта сразу же была растиражирована некоторыми средствами массовой информации, ранее незамеченными в пристальном внимании к взаимоотношениям в «треугольнике» Москва - Ереван - Баку.

Временно исполняющий обязанности начальника управления пресс-службы и информации Минобороны РФ полковник Александр Дробышевский заявил, что никакие поставки оружия Армении не осуществлялись, и сообщения об этом не соответствуют действительности: «Никакого подтверждения того, что Россия передала Армении оружие, не было. Мы расцениваем появление подобных сообщений как информационную провокацию». Он также уточнил, что полковник Александр Петрунин, на которого ссылался первым распространивший скандальное сообщение телеканал ANS, по должностным обязанностям не имеет права давать такие комментарии кому бы то ни было. Опроверг сообщения бакинских источников и пресс-секретарь министра обороны Армении Сейран Шахсуварян, назвав их дезинформацией.

Казалось бы, на этом можно ставить точку, однако не тут-то было. Сразу вслед за вбросом дезинформации начался следующий раунд спектакля с дозировано разыгрываемым негодованием, резкими заявлениями МИДа Азербайджана, возложившего ответственность за дальнейшее развитие ситуации вокруг Карабаха на Москву, вызовом «на ковер» российского посла Василия Истратова. Полученный от российского внешнеполитического ведомства ответ вполне предсказуемо не удовлетворил азербайджанский МИД.

Затем, на время разговоров о российско-азербайджанском стратегическом сближении (и, видимо, связанных с этими разговорами надежд) «оружейный скандал» несколько приутих, как и требования вывести Россию из числа стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ. И вот теперь, после визита премьер-министра Турции Р.Т. Эрдогана в Баку и безуспешных встреч в Праге и Санкт-Петербурге, об этой истории напомнили вновь. Согласно заявлению министра иностранных дел Азербайджана Эльмара Мамедъярова, «Азербайджан будет продолжать выяснять вопрос передачи Россией оружия Армении». Не приходится сомневаться, что несмотря на неоднократные разъяснения со стороны России, данный сюжет попытаются превратить в долговременный рычаг политического давления на Москву. Как и вопрос о возможных более тесных интеграционных связях Азербайджана с Североатлантическим альянсом. Можно вспомнить слова известного бакинского политолога, сказанные еще в период первоначальной медийной раскрутки «оружейного скандала», о том, что, «если Азербайджан относился к проекту «Набукко» и связям с НАТО с опаской, то сейчас мы должны более свободно вести себя в этих вопросах». Вот и сейчас тема возможного приглашения Азербайджана в НАТО стала вдруг актуализироваться, что вряд ли можно объяснить случайным совпадением...

Различные варианты решения карабахской проблемы предусматривают и различные сценарии, предполагающие, помимо прочего, значительные изменения во всем Закавказском регионе, включая дальнейшие перекройки границ. В таком случае Москва, имеющая тесные связи и с Баку, и с Ереваном, может оказаться перед сложнейшей дилеммой. Не исключен и вариант, при котором весь этот регион (кроме Абхазии и Южной Осетии, и то, видимо, лишь до

поры до времени), являющийся «ключом» к Центральной Азии, окончательно входит в зону военно-политического и экономического господства США. Ответ на вопрос, соответствует ли подобная перспектива национальным интересам Российской Федерации, включая обеспечение стабильности и безопасности на ее собственном Северном Кавказе (вспомним хотя бы о пограничном с Азербайджаном Дагестане), как представляется, достаточно очевиден.

Карабахский узел не разрубить с помощью пары листков бумаги, не подкреплённых серьезными гарантиями. Любые «принципы», а особенно те, которые пытаются «продавить» на фоне серьезного обострения на линии соприкосновения сторон, в условиях обвального роста вооруженных инцидентов и информационных провокаций, остаются пустой абстракцией до тех пор, пока их не наполняют конкретным содержанием. Стремление «переформатировать» сложившееся соотношение сил военным путем приведет к очередной гуманитарной катастрофе, при этом вряд ли атакующая сторона будет способна достичь своих целей приемлемым для себя образом.

Региональные конфликты должны быть урегулированы с учетом мнения всех заинтересованных сторон, включая, не в последнюю очередь, интересы проживающего там населения. Налаживание мер доверия по образцу тех, которые вырабатывались, например, в рамках Дартмутского процесса, может иметь определенные перспективы. Однако, если найти компромиссные решения не удается, необходимо ставить вопрос об очередной «заморозке» конфликта как минимум на несколько лет, которые не должны быть потрачены впустую,- так же, как впустую было потрачено время после 2001 года и срыва Ки-Уэст-ских договоренностей.