Analitika.at.ua. 22 января 1980г. Андрея Сахарова сослали в Горький. Тогда же по решению Президиума Верховного Совета СССР его лишили звания трижды Героя социалистического труда, а Совет министров СССР решил лишить Сталинской (1953г.) и Ленинской (1956г.) премий.

Советский Союз так поступал со всеми теми, кто осмеливался критиковать политику сверхдержавы. И оставался непреклонным в своем решении, независимо от авторитета и степени известности непокорных. Поэтому сегодня в мире имя Сахарова, скорее, связывают с понятием «политзаключенный», нежели с водородной бомбой.

В армянской действительности слово «политзаключенный» никогда не использовали так часто, как после 1 марта (прошлого года). На последнем митинге оппозиции кто-то подошел ко мне и что-то сказал, представившись Гарибяном Арутюном. Это имя, естественно, ничто мне не сказало, и когда я спросила, кто вы, услышала ответ, произнесенный с подчеркнутым удовлетворением и гордостью, с присущей шаловливому ребенку ухмылкой: «я политзаключенный». В свое время сочинили анекдот про апаранца: когда его спрашивают, кем хочет стать, апаранец отвечает: «Павшим азатамартиком». Не смешно конечно, но наш народ даже 7 декабря нашел над чем посмеяться. Но, как видно, мода на погибшего воина-освободителя прошла и на замену ему пришел «политзаключенный». Сегодня самым престижным стал он: благодаря ему не только удостаиваются внимания ПАСЕ, но и получают намного более практические и ощутимые результаты, даже приударивают за девушками.

Как видно, понятие «политзаключенный» приобрело некую ценность, и его жизненной планкой для себя выбрал также первый посол Армении в США, постоянный представитель Армении в ООН, экс-министр иностранных дел РА Александр Арзуманян, который сегодня из всех своих бывших должностей предпочитает, чтобы его представляли как «политзаключенного». И можно с уверенностью предположить, что к этому Арзуманяна побудил именно образ Сахарова. Возможно, сравнение с Арзуманяном может быть рассмотрено как неуважение к памяти великого гуманиста, однако при определенных усилиях общее между ними все-таки найти можно. Арзуманян, как и Сахаров, сделал переход из точных наук в политику (правда, Арзуманян - математик, а Сахаров был физиком, но как-никак, обе науки точные, сколь бы ни был физик-академик Сахаров несравним с рядовым математиком Арзуманяном). Оба имеют верных и преданных жен: Елена Бонер наравне с мужем делила все его лишения, вплоть до того, что участвовала в долгосрочных голодовках, а голодовки Сахарова нельзя сравнить с голодовками наших сегодняшних оппозиционеров, которые, проведя год в тюрьме и объявляя голодовки, выходят на свободу растолстевшими с округлившимися пузами. Елене Бонер, похоже, пыталась не уступить также Мелиса Браун: когда муж был в тюрьме, она продолжала его борьбу в рядах оппозиции, сплачивая вокруг себя активисток-женщин, и использовала все возможные средства, чтобы способствовать скорейшему освобождению мужа.

Однако, как бы ни силился Алик Арзуманян быть похожим на великого гуманиста, тем не менее разница между ними чрезвычайно большая. «Все мои друзья, с кем я имел честь сидеть в тюрьме, - политзаключенные». Андрей Сахаров своей личностью подтвердил планку узника совести и мысли. В моем представлении политзаключенным был именно он, а поведение наших сегодняшних оппозиционеров и спекуляции этим «термином» дают основание предположить, что вскоре он будет приравнен к «еркрапа», как в то время, когда быть еркрапа уже считалось привилегией. В отличие от Арзуманяна, Сахаров, например, никогда не считал бы такое явление, как Чут, своим другом, более того, не называл бы себя «политзаключенным», тогда как стечением обстоятельств именно Сурен Суренян (Чут) выпал на долю Алика Арзуманяна, с кем он делил также дни последнего этапа судебного разбирательства. Сравнение Арзуманяна и Чута также нелепо, как нелепо сравнение Сахарова и Арзуманяна: даже если Арзуманян успел за последние два года дважды попасть в тюрьму (в первый раз с обвинением в отмывании денег), все равно, намного более достойным кандидатом на почивание за колючей проволокой, конечно же, является г-н Чут. Есть еще одно большое отличие между нашими сегодняшними героями и великим политзаключенным: они пытаются идти по проторенному им пути. Если великий гуманист провел в ссылке семь лет своей жизни, не считая множества лишений и запретов остального времени, наши «политзаключенные» выдержали чуть больше одного года, к тому же с установленной ежемесячной «зарплатой», припеваючи проживая в VIP-камерах.

Как бы ни была велика разница между Чутом, Аликом Арзуманяном и Андреем Сахаровым, Арзуманян все же вчера искренне заявил нечто, что усиливает разницу между ним и первым за счет сближения с третьим: «Я борюсь за то, чтобы моя страна стала нормальной страной». Если хотя бы половина наших оппозиционеров действительно так думала, можно было бы самую малость поверить, что хотя бы один процент наших «политзаключенных» оказался в неволе не из-за хулиганства или других «героических поступков», а потому, что руководствовался совестью, и тогда, возможно, когда-нибудь наша страна тоже станет нормальной страной, как заявил вчера кандидат в «политзаключенные».

Лусине Кесоян

azatamtutyun.am