Analitika.at.ua. Состоявшаяся 18 июня с.г. в Москве встреча президентов Армении, Азербайджана и России выглядела как протокольная консультация и не могла не стать таковой. Смысл этой встречи был сведен к нулю уже тогда, когда 15 июля заместитель главы администрации президента РФ Сергей Приходько заявил, что на встрече президентов Армении и Азербайджана в Москве никакие документы по карабахскому урегулированию подписаны не будут. На фоне долгого муссирования идеи об ожидающемся прорыве в отношениях Армении и Азербайджана и о готовящемся долгожданном соглашении предварительное сообщение Приходько могло означать лишь то, что чьи-то намерения провалились. Если не так, то зачем нужно было заранее сообщать о том, что документы по карабахскому урегулированию подписаны не будут?

То, что в дипломатии урегулирования что-то происходит не то, стало ясным уже тогда, когда неожиданно для многих Госдеп США обнародовал Мадридские принципы. Опять же было непонятным, зачем необходимо было раскрывать суть документа в преддверие его подписания? Ведь должно быть ясным, что рассекречивание данного документа  подорвало эффект обращения президентов стран-сопредседателей Минской группы к конфликтующим сторонам с предложением достичь согласия по обновленному варианту Мадридских принципов. Ставшим явным этот документ ни у кого не оставил сомнения в том, что он представляет из себя «план мирной сдачи Нагорного Карабаха Азербайджану».

Если власти Армении заранее проявили согласие его подписать, то не было никаких причин для его рассекречивания до подписания: подписали бы и распростарили бы его сами президенты Армении и Азербайджана. А дальше – все шумели бы пост-фактум сколько желали бы, как это было в случае с Майндорфской декларацией 2 ноября 2008 года. А что власти Армении были настроены молча подписать этот новый вариант Мадридских принципов, было видно уже из того, с каким рвением окружение Сержа Саркисяна пыталось убедить общественность Армении в том, что мы имеем дело с самым желаемым документом, отражающим требования Армении.

Однако, как видно, перед фактом были поставлены и власти Армении, лишь после заявления Приходько почувствовавшие, что что-то «в верхах» изменилось. Именно в этот день Серж Саркисян начал успокаивать народ тем, что ничего не будет подписано. Если документ был таким «прелестным», то зачем понадобились успокоительные речи? Не следствием же «боязни» театрализованных заявлений Дашнакцутюн и карабахского МИД могла стать такая резкая смена позиции властей Армении. Попросту в Армении поняли, что зря усердствуют в деле отстаивания правоты Сержа Саркисяна и его намерений «идти до конца». Кто-то за них все уже решил.

Так или иначе, обнародовав «план мирной сдачи Нагорного Карабаха Азербайджану», Соединенные Штаты нивелировали усердия Дмитрия Медведева. Видимо, роль сыграли факторы, оставшиеся за кулисами имевших место в начале июля переговоров президентов России и Азербайджана в Баку. Ведь надо понимать, что вручение с согласия официального Еревана такого плана президенту Азербайджана должно иметь высокую цену. Видимо, о такой цене и был разговор в Баку. И видимо, этот разговор не совсем понравился США. На каких-то сепаратных условиях России с Азербайджаном никто не позволили бы подписать Мадридские принципы.

Уже потом, с подачи некоего эксперта, появились слухи о том, что Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) готова принять участие в миротворческой операции в зоне карабахского конфликта, и что такая «миссия может оказаться и вовсе идеальной, если о своем вступлении в ОДКБ заявит Азербайджан, отношения которого с Россией в последнее время резко потеплели». Эти слухи сами по себе выдают образ той цены, которую от Азербайджан могла бы потребовать Россия.

Достоверны ли эти разговоры или нет, но они отражают специфику той атмосферы, в которой вырабатывались условия подписания соглашения по мадридским принципам в Москве. Не было бы таких закулисных «базаров» о цене «сдачи Карабаха», не было бы такого ажиотажа вокруг встречи президентов в Москве.

Оставим пока в стороне оценки властей Армении и их готовность пойти на такое соглашение – об этом еще много будет говориться.

Или ответственные лица Армении невменяемы, поскольку не способны понять, что любой, основанный на российско-азербайджанской договоренности вариант урегулирования конфликта представляет угрозу НКР и Армении, или же мы имеем дело с откровенными дельцами в политике. Но сам факт срыва соглашения усилиями стран-членов Минской группы ОБСЕ примечателен сам по себе. Он еще раз продемонстрировал степень сложности тех геополитических маневров, которые возможны вокруг карабахской проблемы. Фактически, даже готовность к согласию конфликтующих сторон на тот или иной вариант проекта урегулирования мало что значит. Соглашение невозможно без выработанной общей позиции США и России. Но для нас не это самое главное. Главное то, что при условии, когда найдется приемлемая для всех цена, Азербайджан может получить «добро» держав на такое соглашение.

Иного и быть не может, пока схема конфликтной ситуации и заложенной в начале девяностых годов дипломатии вокруг «компромиссного варианта урегулирования» остается без изменений. Угроза для Армении и НКР кроется в самой цели международной дипломатии. Эта цель не изменилась за последние пятнадцать лет. По крайней мере, конфликтная ситуация вокруг Нагорного Карабаха не обрела в мировой политике иной ценности, кроме как объекта торга с Азербайджаном. Это, конечно, не означает, что так может продолжаться вечно. Изменение международных условий может выработать иные интересы вокруг этой конфликтной зоны.

Но пока изменений в указанном плане не имеется, есть смысл еще раз углубиться в смысл конфигурации карабахского конфликта и выстроенной вокруг нее международной дипломатии. Как кажется, лучшее понимание присущего практикуемому «компромиссному варианту» феномена «врожденной неразрешимости» может объяснить, почему конфликтная ситуация имеет такой широкий потенциал для геополитических манипуляций. Кроме того, можно прояснить «врожденную порочность» курса властей Армении, вынужденных прибегать к постоянным аферам в разговоре с обществом Армении и НКР.

Лучше всего начать с самого рассекреченного «мадридского документа». Этот документ красноречиво свидетельствует о приоритете геополитических интересов в действиях стран-сопредседателей. Документ, скорее всего, напоминает дипломатическую ловушку для конфликтующих стран.

Зафиксированный в нем подход к изменению сложившегося в 1994 год статуса-кво в зоне конфликта позволяет реализовать любую приемлемую для влиятельных держав программу. Это становится возможным по причине того, что проект «компромиссного решения» относится к категории неразрешимых задач – согласие по нему возможно только при наличии теневых договоренностей с той или иной стороной конфликта.

Генеалогия этого очень удобного международного проекта исходит к периоду избирательного признания международным сообществом в 1991 году возникших на постсоветском пространстве политических субъектов. В конце 1991 года, когда было официально заявлено о конце СССР, возникло два ключевых обстоятельства:

- народы этой ликвидировавшейся страны в условиях отсутствия какого-либо обязывающего закона начали реализацию своих собственных национальных проектов. В реальном выражении это был процесс формирования собственных государственных образований посредством принятия конституций или иных правовых актов. Важным обстоятельством при этом было то, что все действовали в полном соответствии со своими субъективными представлениями. Никакой заданной правовой базы для реализации этих проектов не существовало. Соответственно, параллельно происходили споры вокруг заявленных позиций и намерений, где не было никакой шкалы для выяснения прав и обязанностей – каждый действовал в соответствии со своими намерениями.

- международное сообщество стало перед проблемой выражения своего отношения к происходящим на территории бывшего СССР процессам. В итоге было приято решение игнорировать ряд фактически обозначившихся процессов и признать новые государственные образования в рамках имеющихся в СССР бывших внутренних границ. Такое отношение проявила и новообразованная Российская Федерация.

В тот период никто не задумывался о том, какое влияние на происходящие процессы государственного размежевания может оказать фактор избирательного признания независимости. На деле же такое влияние оказалось решающим. Бывшим советским республикам было дано юридическое право на выражение претензий к другим образованиям. В частности, были узаконены претензии Азербайджана на Нагорный Карабах и его право на подчинение последнего себе. Это обстоятельство возымело сильный эффект на ситуацию обозначившегося еще в советский период разногласия. Азербайджан воспринял отношение международного сообщества как шанс на силовое подавление воли народа НКР. Было принято решение осуществить программу такого подавления. Но время показало, что Азербайджан не сумел воспользоваться таким шансом, поскольку неверно рассчитал возможности.

В итоге, к 1994 году программа Азербайджана потерпела крах, что привело к возникновению следующих обстоятельств:

- конфигурация контролируемой Нагорным Карабахом территории изменилась, распространившись на ряд районов, признаваемых Азербайджаном своими. Одновременно, НКР потеряла часть своей территории;

- произошла сегрегация населения по этническому признаку:  больше миллиона человек с двух сторон перешли на подконтрольные противостоящим сторонам территории;

- в военный конфликт оказалась втянутой Армения;

- в конфликт втянулась Турция. Поневоле, к конфликту стали сопричастны два оборонительных блока – НАТО и ОДКБ.

По итогам таких изменений конфигурация конфликтной ситуации обрела конечную форму. Военная фаза завершилась становлением неразрешимой задачи международного уровня. Указанными параметрами и характеризуется сохраняющийся поныне статус-кво.

Встав перед такими не предвиденными результатами своего отношения к постсоветской территории, международное сообщество принялось регулировать создавшееся положение посредством коллективной дипломатии. Что предложило международное сообщество? Формально – предложило восстановить статус-кво, имеющийся до 1991 года, и восстановить Азербайджан в планируемом им самим и признанном международным сообществом виде. Проект этот изначально был назван «компромиссным соглашением». На деле же он представлял программу перевода сложившегося статуса-кво к теоретически запланированному в 1991 году статусу. Как показали прошедшие пятнадцать лет, такая задача изначально оказалась неразрешимой. Кроме того, она быстро стимулировала интерес всех к геополитическим играм.

Иного и быть не могло, поскольку важной составляющей статуса-кво стали интересы ведущих мировых и региональных держав. Соответственно, возглавляющая реализацию этой программы Минская группа ОБСЕ быстро превратилась в геополитический механизм сдерживания односторонней «хирургии» в зоне конфликта. На деле же единственной их реальной работой стала невольная деятельность по недопущению нарушения статуса-кво.

Понятно, что подобные ситуации не могут иметь разрешения без введения в обиход дополнительных параметров. Наиболее эффективным фактором исчерпания конфликтной ситуации может стать международное признание независимости НКР. Этого пока не делается. Соответственно, приходится признать, что конфликтная ситуация продолжает представлять больший интерес именно в качестве удобного геополитического механизма. Исчерпать конфликтную ситуацию никто не желает. С этой точки зрения и следует оценивать смысл каждой новой инициативы по «урегулированию» конфликта и смысл каждой новой закулисной сделки. Ведь просто так вновь актуализовать неразрешимую задачу никто не будет.

Другое дело, что резервы геополитических пристрастий тоже истощаются. Это лучше всего проявилось тогда, когда, в пику друг другу страны-сопредседатели Минской группы, в 2008 году признали до этого непризнанные государственные образования. Тем самым международное сообщество само продемонстрировало всему миру, что произвольная форма признания государств в 1991 году по избирательному признаку была порочной. Кроме того, они признали, что порочной являются и геополитические игры. В какой-то момент эти игры оборачиваются неразрешимыми проблемами для самих влиятельных держав.

После рассекречивания Мадридских принципов создалась новая ситуация и вокруг карабахской проблемы, где возможны любые телодвижения со стороны каждой из заинтересованных держав. Период дипломатии «компромиссного решения» завершился.

МАНВЕЛ САРКИСЯН, эксперт АЦСНИ

Lragir.am