Analitika.at.ua. В отличие от своего премьер-министра Реджепа Эрдогана, президент Турции Абдулла Гюль имеет имидж спокойного, уравновешенного человека и политика. Сдержан в словах и поступках, всячески демонстрирует свою толерантность. В том числе и в отношении армян. Только толерантность президента выглядит, мягко говоря, весьма конъюнктурной.

Говоря на днях о геноциде армян, Гюль проявил невиданное для турецкого политика свободомыслие. "Мы не считаем, что слово "геноцид” неподходящее”, — сказал он. И тут же внес "поправочку”: "Мы не принимаем того, что геноцид совершили мы”. Это как прикажете понимать? Вроде как бы и был геноцид, но вот кто его совершил — непонятно. Откуда-то явились какие-то преступники, учинили геноцид армян и пропали в неизвестности... Собственно, Гюль и сам ощутил, что сморозил что-то не то, и вернулся к вопросу о пресловутой комиссии, создание которой предполагается Цюрихскими протоколами. "Давайте откроем все архивы — военные, гражданские, общественные, и пусть эта комиссия работает. Тогда мы согласимся с любыми итогами работы этой комиссии”, — смело заявил Гюль. То есть этот человек уверен, что расследование, буде таковое состоится, покажет всю несостоятельность армянских претензий, иначе не стал бы выступать со столь громкими заявлениями. На чем основана подобная странная уверенность? Гюль признает — как и многие нынче в его стране, — что во время Первой мировой войны "было много страданий”. Были жертвы, но — "со всех сторон”. Туркам тоже досталось: они вынуждены были мигрировать с Балкан, 3 миллиона османцев погибли. Словом, война — ужасное дело, потому-то нынче Анкара и призывает всех "жить в мире и дружбе”. Армян, конечно, тоже поубивали, но на то и война, однако геноцида, считает он, не было: "для этого должно быть намеренное уничтожение людей определенной расы. Однако армяне занимали посты членов верховного суда, были послами в других странах, представляя Османскую империю, были открыты армянские церкви. Если вы называете это геноцидом, то это неприемлемо”. Между тем армяне-министры в правительстве младотурок, армянские церкви в Турции и все остальное, о чем так трогательно вспоминает Гюль, не имеет никакого отношения к геноциду. В том-то и дело, что турки по ряду причин (среди которых не на последнем месте их тогдашнее варварство) уничтожили целый народ именно по национальному признаку. Не за то резали армян, что они были министрами и судьями, послами и т.п, а за то, что армяне. За то, что мечтали о своем государстве, хотели вольно жить на своих исторических землях. Этого хотели и греки, и болгары, и румыны, и сербы... И получили желаемое. И армяне боролись за свою мечту, но получили геноцид. Потому что "нет народа — нет проблемы”, этого лидеры младотурок никогда не скрывали. А война была не причиной, война была удобным поводом осуществить давно задуманное преступление. И не с боевиками боролись они, а с Комитасом, поэтом Варужаном, многими подобными фигурами, которые никакого отношения ни к какой политике не имели. Возможно, президент Гюль и впрямь не понимает столь очевидных вещей. Возможно, он искренне верит, что пресловутая комиссия придет к "оправдательному” для турецкой стороны вердикту. Поэтому и говорит столь уверенно. Но мы-то знаем, что уверенность эта абсолютно беспочвенна. Геноцид был, и от этого никуда не уйти. А еще грешным делом кажется, что турки не просто так "задушили” процесс примирения с армянами. Ссылаясь на карабахский вопрос, на внутриполитические коллизии, на позицию Азербайджана и пр., они фактически отложили в очень долгий ящик создание комиссии по геноциду. Потому что, несмотря на все публичные заявления, в глубине души опасаются ее вердикта. Легко говорить — "примем любое решение комиссии”, хорошо зная, что никакой комиссии в обозримой перспективе не будет создано. И приличия соблюдены, и опасность минимизирована. В этом и состоит суть современной турецкой политики. Армен Ханбабян, «Новое время»