Analitika.at.ua. В работе прошедшей 19-20 мая в Степанакерте международной конференции «Правовые, политические и исторические основы образования НКР» принял участие также старший научный сотрудник Института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона, научный сотрудник Института востоковедения Российской академии наук Андрей Арешев. В беседе с корреспондентом ИАА «Де-факто» Рузан Ишханян он затронул особенности нынешнего этапа мирного урегулирования карабахского конфликта, рассмотрел их в контексте происходящих в регионе геополитических процессов.

- Господин Арешев, каковы Ваши прогнозы относительно политических процессов, происходящих вокруг карабахского конфликта, и Ваша оценка нынешнего этапа процесса урегулирования?

- Урегулирование карабахского конфликта – дело чрезвычайно сложное. На этот счет существуют совершенно разные точки зрения и подходы, осложненные многими факторами. Прежде всего, карабахский конфликт начинался в составе единого государства. Некоторые склонны отсчитывать начало конфликта с 1991 г., но такой подход ошибочен. Нельзя игнорировать также нюансы, касающиеся исторических аспектов конфликта. В частности, Азербайджанская Республика, образовавшаяся после распада в 1991 г. советского государства, заявила об отказе от правопреемства Советского Азербайджана, в составе которого находился Нагорный Карабах. Так что о территориальной целостности Азербайджана можно говорить при одном условии – сам Азербайджан должен вернуться в Советский Союз.

Что касается современной ситуации, то карабахский конфликт вышел за рамки Южного Кавказа и стал предметом внимания совершенно разных государств мира и сил. В переговорном процессе сложилось сложное соотношение: в рамках ОБСЕ идут переговоры, при посредничестве же России проводятся встречи президентов Азербайджана и Армении.

Мы понимаем, что Россия играет важную роль в переговорном процессе. С другой стороны, ясно и то, что ситуация на Южном Кавказе далека от реалий советских времен, в частности, от ситуации 90-х годов. В регион вошли крупные игроки, прежде всего, Соединенные Штаты, которые, может быть, не всегда публично, но, тем не менее, оказывают серьезное влияние на ход переговорного процесса. Подчеркнуто публичное воздействие на ход событий оказывает Российская Федерация. Сложившаяся сложная ситуация – прямое следствие продолжающейся напряженности между США и РФ.

- Учитывая существующие политические реалии, каким Вам представляется возможное решение проблемы в рамках ОБСЕ?

- Перспектива урегулирования конфликта в таком формате представляется мне чем-то из области фантастики. Подобные ожидания были накануне конференции в Астане, и мы увидели, чем они завершились. Выступления президентов Армении и Азербайджана носили прямо противоположный характер. Российские дипломатические источники неоднократно заявляли (я также придерживаюсь этого мнения), что сама структура ОБСЕ как переговорная площадка и формат нуждается в серьезной модернизации. В нынешних условиях разрешить проблему в этих рамках – дело довольно сложное. То же самое касается Евросоюза, который позиционирует себя как активный игрок на Южном Кавказе, но мало считается с реальностью. К слову, когда Абхазия являлась непризнанным государством, иностранные представительства ее игнорировали. Сейчас, когда Абхазия стала субъектом международного права, будучи признанной со стороны РФ и ряда других государств, наблюдаются повышенный интерес западных, европейских дипломатических миссий, а также стремление к контактам с ней на официальном уровне.

Нужно понимать, что вовлеченность в мировые процессы, с одной стороны, дает определенные возможности, а с другой – накладывает ограничения. Особенно если страна втягивается в отношения с де-юре международными, де-факто – с западными донорскими организациями, то обязана брать на себя определенные политические обязательства. В перспективе это может даже ограничить возможности для политического маневра.

- И все-таки сотрудничество европейских структур с непризнанными государствами, в том числе, с НКР, сегодня уже очевидный факт. Как Вы полагаете, может ли Европа сыграть роль посредника в урегулировании конфликта?

- Что касается активности Европы, скажу следующее: действительно есть институт, легитимизирующий участие Карабаха в европейских неправительственных организациях, и это, безусловно, очень хорошо. Тем не менее, нужно понимать, что сегодня даже Евросоюз как активный игрок больше занят своими проблемами, которых у него более чем достаточно. То есть надо иметь в виду, что карабахский конфликт будет находиться на периферии внимания Евросоюза. Кроме того, интерес к Карабаху будет рассматриваться в рамках интереса к Азербайджану как транзитеру, поставщику энергоресурсов, а это проекты, вокруг которых развернулись активные лоббинговые процессы в Евросоюзе. Речь, прежде всего, идет о проекте NABUCCO. Здесь много говорилось о перспективах европейской интеграции. Между тем, политическое решение, предполагающее те или иные действия, будет принято Евросоюзом с оглядкой на США. Пример Абхазии – тому свидетельство. С другой стороны, принимаемое решение будет не без тенденции, уравнивающей ответственность азербайджанской и армянской сторон. Предложения, которые Армения и Карабах получат от Евросоюза и вообще от западных организаций, будут носить на себе не очень хороший налет.

- Если политическое решение не будет найдено ни в одной плоскости – ни в рамках ОБСЕ, ни в Европе, и Азербайджан попытается вновь развязать войну, то, как Вы думаете, как поведут себя сверхдержавы? Ведь возобновление войны невыгодно никому – ни Западу, ни России.

- Согласен. Никому это невыгодно. Скажу также, что у разных сил совершенно разные импульсы. Но то, что я вижу, позволяет мне с некоторым оптимизмом утверждать, что вероятность широкомасштабных боевых действий невелика. Неоправданные ожидания, в конце концов, развеиваются.