Analitika.at.ua. Интервью руководителя отдела кавказских исследований Института Кавказа, историка и политолога Сергея Минасяна информагентству АрмИнфо.

Г-н Минасян, насколько велика вероятность попадания 252-й резолюции на общее рассмотрение Конгресса США и не постигнет ли ее участь 106-й резолюции?

В отличие от всех предыдущих попыток продвижения проармянской резолюции в Конгрессе, на этот раз впервые за всю историю администрация США, во всяком случае, громогласно, не выступает против этого документа. Более того, создается впечатление, что сама администрация и являться инициатором продвижения 252-й резолюции, используя ее как средство давления на Анкару в деле разрешения ситуации вокруг армяно-турецких протоколов. Другой вопрос, доведут ли они задуманное до конца, все зависит от реакции Анкары на этот процесс. Поэтому принятие Комитетом Конгресса 252-й резолюции – это всего лишь один из вариантов давления на Анкару. Понятно также, что Администрация США очень не желает, чтобы Обама произнес слово Геноцид, так как, несмотря ни на что, для Вашингтона отношения с Турцией все еще продолжают оставаться стратегически важными. В то же время, США не должны допустить, чтобы их инициатива была полностью провалена из-за нежелания и противодействия Анкары. Примечательно, что Барак Обама лично стремиться разрешить проблему армяно-турецких отношений, что также несколько отличает сложившуюся ситуацию от ситуации 2007, 2000 или в 90-е гг. прошлого века.

Ситуацию также отличает то, что в руках Турции оказалось новое оружие в виде нератифицированных Протоколов…

Я так не думаю. Да, Протоколы действительно являются для Вашингтона средством отговорки для непринятия резолюции в Конгрессе. Но так как для США открытие армяно-турецкой границы важно по ряду других причин, нежелание Турции их ратифицировать не только не является ее ресурсом давления на Вашингтон, а скорее делает ее объектом давления не только для США, но и всего того, что называется Западный мир. Поэтому, лишь ратификация Протоколов поможет Турции обрести более длинный язык в вопросе 252-й резолюции. Турки пытались после решения Конституционного Суда Армении свалить всю вину на Армению, но это им не удалось, так как американцы и европейцы попросту не поверили в желание армян прервать процесс с Турцией. Так что сейчас все зависит от решимости администрации завершить начатое.

На днях состоялся визит главы МИД Грузии Григола Вашадзе в Тегеран, после которого Иран официально заявил, что не готов признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Говорит ли этот и ряд других событий в этом ключе о желании Тегерана расширить свое присутствие в нашем регионе?

Я не думаю, что Грузия является той ключевой страной, посредством которой Иран проникает в регион Южного Кавказа. Ни географически, ни политически это невозможно. У Грузии с Ираном есть определенные связи, однако исходя из внешнеполитического вектора Тбилиси, понятно, что отношения с США для Грузии что-то да значат, а отношения с Тегераном имеют некий предел и движение Грузии на Восток в данном случае для Тбилиси проблема периферийная. Что же касается визита Вашадзе в Тбилиси, то я связываю его с возникновением некой ситуативной ситуации вокруг Абхазии и Южной Осетии и не более того. Намного более интересные события вокруг Ирана происходят в связи с перекорректировкой Тегерана по карабахской проблематике и отношениям с Арменией и Азербайджаном. Иранской дипломатии вообще присущ ряд интересных особенностей, последним свидетельством чего стала реакция Тегерана на участившиеся визиты израильских дипломатов в Баку. Неслучайно, что в связи с этим в Иране сразу участилась риторика антиазербайджанского характера, и сразу же было озвучено заявление посла Ирана в Армении, согласно которому Иран является единственной страной имеющей границу с НКР. Заявление само по себе означало не прямое, Тегеран не делает прямых заявлений последние три тысячи лет, но признание Карабаха как самостоятельного политического фактора. Более того, признание существующих границ НКР со стороны Тегерана имеет понятные причины, исходя из проблемы существования границ так называемого Северного и Южного Азербайджана. Заявления посла ИРИ в РА и последующие попытки их опровергнуть со стороны вице-спикера иранского парламента и посла ИРИ в Азербайджане очень напоминают ситуацию, когда Азербайджан в очередной раз пытается протолкнуть какие-то резолюции по Карабаху на Генассамблее ООН и Иран, отказавшись их поддержать, направляет в Баку успокаивающее письмо. Понятно, что вся эта игра исходит из особенностей иранской политике, когда они 5 раз говорят да, а потом 6 раз нет. Однако, понятно, что Иран сегодня делает серьезные предупреждения Азербайджану в связи с учащением контактов с Израилем. Для НКР и Армении данная динамика развитий событий в регионе достаточно выгодна, так как Иран является единственной, серьезной державой в регионе противостоящей США.

Вы отметили улучшение отношений между Израилем и Азербайджаном, чему в немалой степени содействовал визит Авигдора Либермана в Баку. Однако, улучшение это происходит на фоне обострения отношений между Тель-Авивом и Анкарой. Чего добивается Турция, обостряя отношения с единственным союзником в регионе?

В позиции Турции в отношениях с Израилем есть иррациональная и рациональная составляющие. Иррациональная заключается в присущем премьеру Эрдогану популизму и особенности делать резкие заявления, которые, кстати, до сих пор в армяно-турецком процессе не принесли ничего хорошего в первую очередь самой Турции. Заявления Эрдогана, рассчитанные на внутреннее потребление, зачастую оборачиваются на внешнеполитической арене против Анкары. С другой стороны, также понятно, что Турция в глобальном плане пытается сейчас пересмотреть свою внешнюю политику. Одним из элементов чего является то, что Анкара, безуспешно пытаясь прорваться в Евросоюз, стремиться повысить свою геополитическую роль, надеясь таким образом повысить свою привлекательность для Европы. Тем самым Анкара надеется предложить Брюсселю свою новую привлекательную роль проводника европейских идей на Большом Ближнем Востоке, надеясь тем самым получить приглашение в ЕС. Но для этого Анкаре нужно наладить отношения с арабским миром, что достаточно сложно для Турции имеющей достаточно тесные военно-политические связи с Израилем. Именно поэтому и произошло серьезное охлаждение отношений между Израилем и Турцией. То есть, для того, чтобы что-то получить, Турция что-то теряет, а негативное отношение к Турции в Израиле в связи с резкими антиизраильскими заявлениями Эрдогана, пропорционально вызывает одобрение действий Анкары в арабском мире.

Укладывается ли в обрисованную Вами логику взаимоотношений Турции с Востоком и Западом очередная идея Ахмеда Давудоглу о создании аналога ЕС в виде Евразийского Союза?

Идея Давутоглу о создании Евразийского Союза – это та идея, которая неоднократно использовалась Анкарой во внешней политике за последние десятилетия, с момента создания кемалистской республики. То есть, всякий раз, когда Турция себя чувствует некомфортно во взаимоотношениях с США и Европой, она пытается играть роль качелей, что в свое время было сделано в отношениях с СССР. Поэтому понятно, что идея о создании Евразийского Союза – это попытка балансирования Анкары между ЕС и Востоком. Тем самым, Турция демонстрирует Европе, что ЕС – для Турции не является идеей фикс, и она может смотреть на Восток, хотя понятно, что Турция смотрит на Восток именно для того, чтобы получить дивиденды на Западе. То же самое можно сказать и о действиях Анкары в армяно-турецком процессе. Для того же, чтобы создать аналог Евросоюза на Востоке, нужно как минимум пройти аналогичный Европе путь социального и политического, который она прошла за последнюю тысячу лет, то есть, это невозможно.

Насколько вероятна возможность нападения США на Иран в контексте обострения иранской ядерной проблемы, и какая роль в этом может быть отведена Израилю?

Думаю, что это во многом зависит от ситуации, то есть, война против Ирана не будет носить тот характер, который носят действия американцев в Ираке и Афганистане. На данный момент речь идет о рассмотрении возможности нанесения американских или израильских ракетных или бомбовых ударов по объектам ядерной и военной инфраструктуры ИРИ. Для того, чтобы оценить степень вероятности осуществления этого сценария нужно понять насколько серьезно в США и Израиле воспринимают иранскую войну. Насколько в Вашингтоне и Тель-Авиве велика степень политической воли для начала этого, а также считают ли они войну единственно возможным путем разрешения иранской ядерной проблемы. Так как многие эксперты утверждают, что военная кампания не решит проблему Ирана, так как не приведет к падению нынешнего режима в Тегеране, приведя к консолидации сил вокруг него. В то же время, сухопутное, крупное американское вторжение в Иран на фоне ситуации в Ираке и Афганистане даже теоретически не рассматривается.

Давид Степанян

Источник: АрмИнфо