Analitika.at.ua. В октябре 2010 г. Совет национальной безопасности Турции внес изменения в Стратегию национальной безопасности, рассчитанную на ближайшие пять лет. Из списка стран, которые представляют внешнюю угрозу для Турции, были исключены Сирия, Иран, Болгария, Грузия и Армения. «Потенциальным» врагом впервые был назван Израиль. В том же неизменном качестве осталась и Россия, несмотря на беспрецедентно теплые отношения между двумя странами в последний период, сравнимый лишь с 1920-ми годами. В принятой же в декабре 2007 г. Военной доктрине Республики Армении Турция рассматривается в качестве «потенциальной угрозы», что в ходе проведения международной экспертизы этого документа в 2008 году вызвало упреки и порицания специалистов НАТО. Несерьезность и декларативность вышеотмеченного шага турецкой стороны по отношению к Армении можно было бы продемонстрировать приведением многочисленных заявлений высокопоставленных турецких дипломатов и чиновников о решимости Турции поддержать Азербайджан в возможной войне против Армении. Но в данной статье мы рассмотрим этот вопрос в контексте реальной военной концепции Турции.

До распада СССР военная концепция Турции носила в основном оборонительный характер и была построена на расчетах сил в войне, ведущейся с помощью обычного вооружения. Вопросы, связанные с применением ядерного оружия, находились в ведении НАТО и США. В годы холодной войны в НАТО спорили о том, какую территорию сумеет сохранить турецкая армия в случае нападения Советской армии или армии Варшавского договора – до начала контрнаступления союзных сил.

Турецкие военные надеялись оказать сопротивление противнику на границе и затем организованно отступить. Американские специалисты были настроены менее оптимистично: по расчетам конца 1950-х гг. турки должны были быть быстро отброшены к Средиземному морю, в район Искендеруна. Несмотря на то, что эти расчеты со временем претерпевали изменения, в 1990 г. турецкий генеральный штаб все еще считал основной проблемой безопасности защиту территории страны на нескольких фронтах одновременно.

В первой половине 1990-х гг. этот подход еще не был пересмотрен. В 1997г. турецкие военные обозреватели, исходя из количества обычных сил, которые Россия, Греция, Ирак, Иран и Сирия могли выставить в случае войны, и приписывая им территориальные притязания, рассматривали эти страны как главные угрозы безопасности. Бывший посол Турции в США Шюкру Элекдаг в своей известной статье «Стратегия двух с половиной войн», выражая позицию военного ведомства, подчеркивал, что Турция должна планировать и быть готовой к ведению крупномасштабной войны на два различных фронта одновременно (например, против Сирии и Греции) и одной внутренней войны – против курдских повстанцев.

Согласно этой концепции, турецкие вооруженные силы должны были организовываться, тренироваться и вооружаться, имея две основные задачи: а) сухопутные и воздушные силы Турции должны были остановить мощные бронетанковые вторжения с востока (СССР/Россия) и юга (Сирия, Ирак), а затем перейти к глубокой эшелонированной обороне; б) армия и внутренние войска (жандармерия) должны были быть готовы вести войну против партизан, опираясь на укрепленные районы и маневренные силы быстрого реагирования. Флот должен был контролировать Босфорский пролив. Таким образом, от вооруженных сил требовалась тактическая мобильность, в то время как стратегическая мобильность и способность наносить удары по тылу врага считались менее важными, так как ожидалось, что война будет вестись на территории Турции.

До последнего времени военная элита Турции оставалась верной мнению Кемаля Ататюрка о том, что судьба Турции связана лишь с Западом, попытки же увеличить влияние на мусульманском востоке рассматривались как стремления исламистов, которые могут нанести ущерб прозападному курсу страны. Однако в начале 1999 года Министерство обороны опубликовало официальный справочник «Белая тетрадь: оборона 1998», в котором, отклоняясь от 70-летней традиции внешней политики, Турция рассматривается уже как «евразийская страна», которая «обязана сохранять и расширять связи и с Западом, и Востоком». Справочник излагает также главные официальные принципы военной политики Турции:

1. Сдерживание (deterrence). Сохранение такой военной силы, которая способна удержать возбудителей внешних и внутренних угроз.

2. Коллективная безопасность. Деятельное участие в работах международных и региональных союзах и организациях, особенно в рамках НАТО и Западноевропейского союза.

3. Продвинутая оборона (forward defense). Способность к по возможности раннему выявлению содержания "агрессии” и к ее предотвращению извне.

4. «Миротворчество». Способность вмешиваться в конфликты и участвовать в миротворческих операциях.

К этим пунктам нужно добавить тезис бывшего начальника генштаба Турции Хусейна Киврикоглу о «превентивном сражении» (forward engagement), согласно которому вооруженные силы должны быть готовы предотвратить угрозы интересам Турции – до их проникновения внутрь страны. Мысль Киврикоглу разъяснена в «Белой книге».

«Общей оперативной концепцией 2000-х гг. требуется сделать контролируемым тот район, где находится агрессор, и нанести ему поражение в его глубоком тылу и на подступах к полю боя. Для достижения этой цели необходимо иметь армию с превосходящей огневой силой и маневренными возможностями, уточнение самых слабых мест агрессора, знание и выявление мишеней, координированное и эффективное использование системами предупреждения, управления войсками, электронной войны, связи и информации».

Таким образом, даже в официальных документах турецкое командование планирует ведение будущих войн вне пределов Турции. Анализируя эти материалы в авторитетном журнале армии США «Парамитерз», к тому же выводу приходит известный специалист в области турецких военных проблем Майкл Хикок: «Анкара приняла такую концепцию действий, которая предусматривает ликвидацию угроз против Турции вне ее суверенной территории. Турецкие вооруженные силы не только способны, но и хотят действовать вне ее границ». На эти цели направлены чрезвычайно претенциозные и частично уже выполненные программы перевооружения турецких вооруженных сил. Еще в августе 1998 года, до назначения начальником Генерального штаба, командующий сухопутными войсками Турции генерал Киврикоглу, подчеркнув, что «быстрое развертывание войск в отдаленных районах имеет жизненное значение для тех рисков и ответственностей, которые мы, возможно, возьмем на себя», затем изложил программу модернизации, которая должна была предоставить Турции стратегическую мобильность совместных действий и способность наносить удары за рубежами страны. Осуществление этой задачи, по заверению генерала Киврикоглу, приведет к тому, что «турецкая армия будет иметь такие системы вооружения, которые дадут преимущество над противником в глубоком тылу его территории. Армия будет иметь также современные танки, покрытые новейшей броней, и эффективные системы противотанкового оружия, приданные им средства противовоздушной обороны, а также вертолеты для переброски десантных войск… Системы сбора информации создадут возможность подразделениям на всех уровнях выявлять, уточнять и узнавать врага в пределах своих возможностей».

Исходя из фактов и оценок, приведенных бывшим заместителем министра обороны РА генералом Артуром Агабекяном в одном из своих выступлений, командование Армянской армии обладало дополнительной собственной информацией о содержании турецкой военной доктрины:

«(Кроме Азербайджана) серьезную опасность продолжает представлять и Турция. В Национальной военной концепции Турции, принятой в последней редакции в 1998 году Армения рассматривается как второй после Греции вероятный противник. Нынешние власти Армении рассматриваются турецкими военными специалистами как «крайне националистические силы». Более того, Турция уже непосредственно втянута в армяно-азербайджанский конфликт. Она взяла на себя задачи перестройки, повышения боеспособности, подготовки кадров вооруженных сил Азербайджана».

Обобщим. Стратегическое мышление Турции пережило такую трансформацию, что даже турецкие и американские аналитики говорят об утверждении «новой османской программы». С ними согласны российские обозреватели, отмечая, что «мы очевидцы стремительного возрождения Высокой Порты со всеми вытекающими из этого последствиями». Анализ доклада, представленного 3 декабря 1999 года в одном из институтов Вашингтона министром обороны Турции Хикметом Сами Тюрки также не исключает прямого военного вторжения Турции в Закавказье, особенно в связи с Карабахским конфликтом.

Таким образом, Турция, взявшая на себя роль нового исламского лидера от Центральной Азии до Балкан, стала еще более опасной для своих соседей и еще более непредсказуемой для своих союзников. Реализм требует признать, что, как и прежде, и сегодня Турция угрожает самому существованию Армении. Следовательно, изменения в Военной доктрине Армении нужны не в сторону принижения турецкой угрозы, а в сторону ее еще более четкого изложения, а также выработки наиболее эффективной армянской оборонительно-освободительной стратегии. Армен Айвазян, Доктор политических наук. "Собеседник Армении”.