Analitika.at.ua. Подписание двух протоколов «О развитии двусторонних отношений» и «Об установлении дипломатических отношений» дипломатическими представителями Армении и Турции перевели процесс примирения между двумя соседними государствами в качественно иное состояние. До 10 октября этот процесс оставался в рамках деклараций и обещаний. Спору нет, тексты двух документов, подписанных в швейцарском Цюрихе, были парафированы, опубликованы и интенсивно обсуждались экспертными и политическими сообществами двух стран. Однако до цюрихской церемонии они не имели юридически обязывающего характера.
Конечно, без ратификации протоколов парламентами Армении и Турции вся программа действий, предусмотренная ими, не будет выполняться. Тем не менее, преодолен некий политический Рубикон. Два министра иностранных дел своими подписями скрепили не просто намерения преодолеть историческую вражду (которой не один год и даже не одно десятилетие). Они подписались под вполне конкретной системой мер.
В протоколе «О развитии двусторонних отношений» (назовем его для удобства первым протоколом) главный пункт – это пункт под номером один, в котором стороны после стандартных дипломатических реверансов «договорились открыть общую границу в течение двух месяцев после вступления в силу данного протокола». Этот пункт (если таковой будет реализован), без всякого преувеличения, создаст новую реальность на Южном Кавказе. Армения откроет третье окно в мир. Не факт, что армянский бизнес выиграет от этого (кстати сказать, это тоже важный факт, хотя и не слишком активно обсуждаемый), но в политическом смысле Армения может в этом случае оторвать процесс замирения с Турцией от нагорно-карабахского конфликта, что является серьезным вызовом для Азербайджана. Для России же встает вопрос о ее военном присутствии в Армении. Ведь если граница открыта и угрозы войны нет, а отношения развиваются, вопрос о военной базе в Гюмри возникнет рано или поздно. В случае же ухода российских военных (и пограничников) из Армении Россия будет присутствовать в военном формате на Южном Кавказе в бывших грузинских автономиях, поскольку в Азербайджане остается только Габалинская РЛС. Объект важный, но в новых условиях (РЛС в Армавире) уже не жизненно важный. Таким образом, после признания абхазской и юго-осетинской независимости со стороны России в августе прошлого года открытие 350-километровой сухопутной армяно-турецкой границы станет вторым (по порядку, но не по важности) значимым изменением статус-кво на Большом Кавказе, сложившегося после распада Советского Союза.
Но насколько необратим процесс, активизированный в Цюрихе? Какие политические ухабы на пути к миру могут пройти два соседних государства? С одной стороны, примирению между Турцией и Арменией нет рациональной альтернативы. Значительная сухопутная граница открывает возможности для взаимовыгодного партнерства. Для Армении, не имеющей выходов к морям, блокированной со стороны Азербайджана и не граничащей непосредственно со своим стратегическим союзником Россией, свободные транспортные связи с Турцией потенциально означают выход в Средиземное море, а значит, в Европу.
По своей значимости это намного более важно, чем участие в виртуальном «Восточном партнерстве» ЕС или проекте «Европейское добрососедство». Для Турции же примирение с Арменией - это выход за рамки «старшего брата» (и чего греха таить, заложника) Азербайджана и начало освоения всего Кавказского региона. И здесь к Турции есть очень разнонаправленный интерес. Ее присутствие сегодня позитивно воспринимается и Москвой, и Тбилиси, и Сухуми.
Однако, с другой стороны, над двусторонними отношениями незримо витает прошлое: многовековое нахождение Западной Армении в составе Оттоманской империи, где армяне подвергались разносторонней дискриминации, негативная историческая память (у армян о геноциде 1915 года, а у турок об армянской революционности и террористической активности). Наверное, с прошлым было бы проще расставаться, если бы не его актуализация в условиях распада CССР и формирования на его обломках новых наций-государств. Все дело в том, что в период военной фазы нагорно-карабахского конфликта Турция однозначно встала на сторону Азербайджана и помогала ему (правда, в отличие от событий 19181920 гг., в большей степени политическими, а не военными средствами).
А потому противоречие между объективной необходимостью примирения и сотрудничества и грузом прошлого (актуализируемого современной геополитикой) стало главным фактором в развитии армяно-турецких отношений в постсоветский период. Изображать взаимоотношения Анкары и Еревана исключительно как беспросветную конфронтацию было бы неверно. Иначе появление цюрихских Протоколов было бы невозможно. Между тем, для подписания этих документов существовали самые разнообразные предпосылки. Политики и дипломаты двух стран не раз после распада Советского Союза прощупывали возможности для улучшения отношений. Например, Турция уже 16 декабря 1991 года признала независимость Армении без предварительных условий. В то же самое время лидеры новой независимой Армении еще до беловежских соглашений озвучили новые подходы к политике на турецком направлении (отличные от доминирующих взглядов диаспоры, которая в значительной мере определяла понимание этого вопроса). В 1989 году будущий президент Левон Тер-Петросян говорил о пантюркизме как о «перевернутой странице в истории Турции». Уже став главой Армянского государства, Тер-Петросян в 1992 году встречался с тогдашним главой турецкого правительства Сулейманом Демирелем. В августе 1992 года Ереван посещала делегация Турции во главе с послом по особым поручениям Унаном. И даже после того, как в ходе карабахской войны Турция блокировала сухопутную границу с Арменией, армяно-турецкие контакты не прекратились (включая и визиты высокопоставленных чиновников и политиков, например визит Бабкена Араркцяна в Турцию осенью 1995 года). Начиная с 1996 года действует воздушное сообщение Ереван-Стамбул и Ереван-Анталья. Автобусные маршруты и экономические контакты через третьи страны (Грузию и другие) также объективно работали на тот результат, который достигнут 10 октября нынешнего года. По словам руководителя Турецко-Армянского Совета по развитию бизнеса Каана Сояка, объем товарооборота между двумя странами (с учетом целого ряда описанных выше особенностей) составляет 100-120 млн. долларов США. И он имеет тенденцию к увеличению.
Таким образом, представлять сегодняшнюю политику Сержа Саргсяна и Абдуллы Гюля как политическую сенсацию было бы неверно. Интенсификация процесса примирения базируется на солидной основе. И основа эта - не абстрактная любовь к миру, а прагматическое стремление разрешить существующие кризисные ситуации и проблемные вопросы. Для Армении - это, в первую очередь, региональная изоляция и необходимость отодвинуть Турцию от Азербайджана, а для Турецкой Республики - «обнулить» конфронтационные отношения с соседями (что удалось за последние пять лет во взаимоотношениях с Сирией) и максимально приблизиться к ЕС . И сегодняшняя критика Протоколов и внутри Армении, и внутри Турции часто ведется теми людьми, кто в начале – середине 1990-х гг. призывал к миру и достижению компромиссов. Впрочем, такое поведение понятно и объяснимо. В борьбе за власть «патриотический ресурс» традиционно был самым мощным оружием. Однако интересно заметить, что даже критики нынешней версии примирения (за исключением крайних националистов) не отрицают саму необходимость улучшения двусторонних отношений (а в перспективе – выстраивания взаимовыгодного партнерства).
Естественно, идеализировать нынешний процесс примирения не следует. И было бы крайним упрощенчеством записывать критиков подписанных в Цюрихе документов в число врагов прогресса и обскуранты. За их представлениями есть и свои вполне рациональные аргументы. Каждая из сторон видит в Протоколах уступки своим визави. Для многих турецких экспертов и политиков отсутствие в текстах документов Карабаха и Азербайджана неприемлемо (и за этим многолетнее представление о тюркской солидарности). Для их армянских оппонентов сама постановка вопроса о создании комиссии по изучению «исторических вопросов» (читай: геноцида) является вызовом (поскольку эта тема в обществе Армении и в диаспоре не является предметом дискуссии ни в политическом, ни в академическом смысле). Между тем, цюрихские документы черным по белому предлагают «диалог в исторической плоскости между двумя народами, направленный на восстановление взаимного доверия, в том числе с помощью научного беспристрастного изучения исторических документов и архивов для уточнения имеющихся проблем и формулирования предложений».
В самом деле, трагедия 1915 года – это не только один из центральных элементов этнической и политической идентичности армян всего мира. Это - огромный пласт человеческих трагедий (фактически - это история каждой семьи). Поэтому неприятие компромиссных формулировок по этой теме - это не только проявление радикализма или стремление побороться за власть (хотя и эти элементы, как бы кому ни хотелось, присутствуют). Для рядовых людей это, прежде всего, подспудное стремление к сохранению исторической памяти и справедливости, хотя сегодня практически каждому очевидно, что реализация целей Севрского договора 1920 года (столь почитаемого в диаспоре) в настоящих условиях невозможна, а потому неактуальна.
Однако любое примирение состоит из взаимных уступок и компромиссов. Не армяне и турки (и уже тем более не Саргсян с Гюлем) это придумали. По этому сложному пути прошла не только Европа (немцы с французами или немцы с чехами), но и те же Израиль с Германией. Поэтому рискну предположить, что создание «комиссии историков» означает принципиальное согласие Армении и Турции на несогласие. И армяне не откажутся от своей памяти, и турки скорее всего (по политическим резонам) не придут в краткосрочной перспективе к признанию геноцида (хотя в отрыве от территориального аспекта и компенсаций я бы не исключил в перспективе и такого сценария). А потому комиссия сыграет роль инструмента фиксации такого согласия на разногласие.
Таким образом, в примирении некогда враждующих стран сделаны принципиально важные шаги. Подчеркнем еще раз, сделаны они из прагматических соображений, поскольку для двустороннего партнерства есть много объективных предпосылок и субъективных наработок. Любой мирный процесс – это не математическая линейка. Он требует политической воли и умения просчитывать последствия, нестандартных решений и умения уступать. При этом развороты в обратном направлении всегда возможны (слишком уж много эмоциональных аспектов в процессе примирения исторических противников). Однако выгоды от снижения конфронтации всегда велики. В конце концов, всякая война всегда приводит к миру. Такова неотвратимая логика любого противостояния.
Сергей Маркедонов
Источник: Ноев Ковчег |
