Analitika.at.ua. Татьяна Мартиросян родилась в 1954 году в Баку. Окончила факультет физики Азербайджанского Государственного университета в 1976 году. События в Сумгаите, а затем и Баку вынудили семью Татьяны покинуть Азербайджан. С ноября 1988 года проживает в Ереване. Работает литературным редактором. Творчеством занимается с детства. Ее стихи и рассказы много раз публиковались в местных изданиях и за рубежом. Ее роман "Закон маятника” занял третье место в литературном конкурсе "Русская премия”. Предлагаем читателям "НВ” отрывок из повести "День военнопленного” — историю о том, как несколько наших бойцов организовали "Рождественскую акцию” и вывезли из азербайджанской тюрьмы двадцать военнопленных-армян.

...Первое впечатление от Степанакерта — необыкновенная чистота и линеечная прямизна улиц. И еще — очень много неба. Сейчас оно было голубовато-белым. Если задрать голову, создавалась иллюзия, что идешь по небу, как по заснеженной равнине. Андраник поскользнулся. Дядя Марат поддержал его.

— Что, голова закружилась от простора? Ну понятно, здесь же нет высотных зданий, самые высокие дома — пятиэтажки, и ничто не заслоняет горизонт.

Дядя встретил его в своей обычной сдержанной манере, только в глубине глаз светилась смешливая ирония, за которой он прятал радость от приезда племянника.

Андраник уверенно зашагал к третьему подъезду, поднялся на второй этаж, повернул налево и поставил дорожную сумку на щетинистый коврик. Дядя одобрительно хмыкнул и, отперев дверь, легонько подтолкнул его.

— Вот как сделаем, — сказал дядя. — Я созову друзей — боевых товарищей и людей, непосредственно занимавшихся обменом военнопленными, — под предлогом посмотреть хорошую запись Невзоровского "Геранбойского батальона”. А ты наблюдай, слушай, мотай на ус. А после просмотра все начнут выплескивать эмоции, обсуждать детали, рассказывать свои байки — я их знаю. Тут я в подходящий момент вверну, что ты интересуешься тем-то и тем-то, а уж дальше — шустри сам. Расскажи о своих целях, планах...

Гости собрались к семи часам. Ровно в четверть восьмого принесли огромную дымящуюся кастрюлю с заказанным дядей шашлыком. Дядя водрузил ее на середину длинного раздвижного стола. Выпили по первой, помянув погибших друзей. Дядя поставил кассету.

Фильм Александра Невзорова "Геранбойский батальон” был снят в марте 1993 года. Это документальная лента, запечатлевшая разгром попавшего в котел азербайджанского батальона. То и дело мелькали спины бегущих, крупным планом наплывали лица, искаженные страхом и страданием. Полный хаос. И полный бред, ибо проникновенный голос российского журналиста настойчиво внушал, что, мол, это все не военные, а одетые в военную форму крестьяне, пастухи и дети. Как будто на нашей стороне все — от первого до последнего — окончили военную академию! Да у нас до осени 1992-го не было и намека на регулярную армию! Добровольческие отряды дрались. И среди добровольцев были и дети, и женщины, и старики... А чего стоили Невзоровские спекуляции по поводу того, что бой происходил на территории Азербайджана и, стало быть, армяне — агрессоры!

Кассета закончилась, прервав размышления Андраника. Собравшиеся, как и предполагал дядя, ударились в воспоминания. Разговором сразу завладел невысокий щуплый и очень подвижной человек — Товик Айрапетян. Войну он начал рядовым, а закончил замполита батальона. И был известен тем, что вел военный дневник, скрупулезно записывая все, что случилось за день. Был также внештатным корреспондентом выходившей в Степанакерте газеты "Мартик”. Сейчас Товик самозабвенно рассказывал эпизод, всплывший в его памяти в связи с Невзоровским фильмом.

— Ночь. Мы на посту в Геваркаване. Азеры укрепились на горе и обстреливают нас. И вдруг взрыв! Оказалось, наш БМП напоролся на мину. Начальник поста звонит, чтобы выслали "Тигра”. Танк высылают, но он... попадает в трясину и увязает. Между тем начальник поста снова звонит и спрашивает, где "Тигр”, и ему отвечают, что тот, мол, "заболел”. Делать нечего, он звонит Аво и докладывает, так, мол, и так. Аво обещает выслать еще один танк — спасать "больного”, а заодно и БМП. Когда танк от Аво был на подходе, начало светать, и азеры, увидев такое дело, открыли огонь. Под непрерывным обстрелом танк Аво вытащил из трясины "Тигра”, затем к нему тросом присоединили БМП, и так, караваном, двинулись к нашим позициям.

А вечером азербайджанское радио передало, что армяне... атаковали азербайджанский пост, но те героически его отстояли!

Потом начал свой рассказ Ваграм Каграманян, во время войны возглавлявший отряд специального назначения:

— Это произошло в селе Чартар в июне 92-го. Утро началось шквальным огнем врага с целью создать панику. Затем последовала крупномасштабная атака — 18 танков, 8 БМП — пехота. Но она была на удивление плохо организованна. Настолько бестолково, что нам удалось вклиниться между бронетехникой и пехотой. Причем я заметил, что пехота состояла из двух частей: одни были одеты в форму серого цвета, другие — в хаки. И вторые, как мне показалось, силой заставляли первых идти вперед. И вдруг начался полный абсурд. Танки азеров, не дойдя трех километров до деревни, свернули в горы, при этом два танка застряли в виноградниках. Еще один танк подбил Мишо — 14-летний мальчишка. Остальные танки по совершенно непонятной логике пошли на деревню Красный Базар. А пехотинцы и вовсе не атаковали. Все это было совершенно непонятно. Наша рация не работала, и я отдал приказ собраться и проанализировать ситуацию. Мы хотели вернуть утраченные позиции. Поскольку атаки, как правило, производились часа в четыре утра, мы решили использовать фактор неожиданности и напасть в два часа ночи. Я отобрал самых дерзких своих ребят, и мы подошли к врагу на расстояние примерно ста метров, а затем поползли по-пластунски. Ползем, ползем, а часовых все нет и нет. (Потом выяснилось, что азеры все были обкуренные и пьяные.) У меня в обеих руках было по гранате. Я зубами выдернул кольцо гранаты справа и бросил ее. А вот с левой вышло неудачно: граната взорвалась прямо у меня в руке... Этот бой мы выиграли, и он стал нашим боевым крещением. Потому что ребята поняли, что могут победить в несколько раз превосходившего их числом и техникой противника. В результате на счету нашего отряда нет ни одного проигранного сражения. А какие были победы!

Дядя Марат поймал взгляд Андраника и решил, что пора переходить к делу.

— Борис, — обратился он к своему визави за столом, — вот мой племяш интересуется проблемой военнопленных. Слушай внимательно, Андо, Борис Самвелович Есаян был в самом эпицентре событий и расскажет тебе, как это было.

— Летом 1993-го, после Кельбаджарских событий, азеры, уходя, оставили множество небоеспособных людей, в основном стариков. Мы решили просто передать их Азербайджану, безвозмездно. Связались с посредником по кличке Фантомас, обговорили детали. Потом усадили первых двенадцать человек (все от семидесяти до восьмидесяти лет) в РАФ и поехали к условленному месту — в Дирмянабанде. Мы должны были подъехать к мосту через реку Ишханагет — она течет между селами Тог и Азох, а потом — по территории Азербайджана. В Тоге к нам присоединились Эдуард Аветисян, участковый инспектор Гадрутского РОВД, и группа поддержки — человек двенадцать из Тогского батальона под командованием Арменчо. Добрались до реки. Эдик связался по рации с Фантомасом, тот сказал: "О’кей, через десять-пятнадцать минут будем на месте”. Мы с Эдиком оставили стариков в укрытии, а сами подошли к мосту. И тут... начался минометный обстрел. Мы бросились под мост, легли там и не понимаем, что происходит. Азеры дали три-четыре залпа по мосту. Но он, к счастью, уцелел. Эдик снова связался с Фантомасом и давай крыть его азербайджанским матом!.. Спустя десять минут Фантомас вышел на связь и попросил извинения. Оказалось, весь сыр-бор разгорелся из-за разногласий между Народным фронтом и местным военачальником. Прошло еще четверть часа, и огонь прекратился. Мы подошли к точке обмена, я выгрузил стариков и показал, куда идти. Бедняги рассыпались в благодарностях: "Спасибо, сынок, что сохранил нам жизнь!” Даже Фантомас поблагодарил...

Но я, честно говоря, недолго этим занимался, всего полтора года, освободил за это время двести семьдесят одного человека. Правда, не все они были в строгом смысле слова военнопленными. Дело в том, что азеры начали похищать наших мирных жителей задолго до начала войны, где-то с 89-го. Причем хватали не только мужчин, но и женщин и детей. Уводили в заложники, а потом звонили нам и начинали переговоры о выкупе. Такую торговлю наладили!

— Это были частные лица?

— Ну да, такие, как этот Фантомас. Вообще до 1993 года все операции по обмену и выкупу производили частные лица. Потом это дело перевели на государственный уровень.

— Об этом тебе Альберт расскажет больше меня, — он хлопнул по плечу соседа.

Обаятельный, остроумный человек, которого Андраник вначале принял за журналиста, оказался известным правозащитником Альбертом Восканяном. Начав свое подвижничество в июне 1993 года, он лично обменял около трехсот человек. И около пятисот были возвращены на родину с его помощью. Поиск без вести пропавших он продолжает до сих пор.

Андраник заметил, что дядя чем-то обеспокоен и то и дело поглядывает на часы. Поймав его вопросительный взгляд, дядя пояснил:

— Сако не пришел. Это тот самый бывший военнопленный, о котором я тебе говорил. Он совсем недавно переехал в Степанакерт. До этого жил в деревне.

— Сако? — вдруг удивленно переспросил молодой парень, скромно сидевший у краешка стола и до сих пор не проронивший ни слова. — Сако вряд ли придет. Он не любит бывать в компаниях и вообще не любит говорить, а тем более о том времени...

— Так-то оно так, но я его попросил, и он обещал... — дядя Марат помолчал.

В дверь позвонили. Дядя пошел открывать, и через минуту раздался его радостный возглас:

— А вот и Нара пришла!

— Мне сказали, дядя Сако видел моего отца, там, в тюрьме...

— Твой отец пропал без вести?

— Да, в 93-м. Восемнадцать лет ни одной весточки! 

...Сако взяли в плен в январе 1993 года и пятнадцать дней держали в яме — в лютый мороз, под снегом. Потом его отдали людям, чей сын числился пропавшим без вести. Чета крестьян — добрые простые старики — относилась к нему неплохо, но через некоторое время выяснилось, что их сын погиб, и Сако поместили в Гобустанскую тюрьму. Потом его перевели в Баиловскую, потом еще в какую-то... Через что он прошел, можно было не спрашивать. Груз воспоминаний давил на него в буквальном смысле — пригибая плечи, наливая свинцом голову и приковывая глаза к полу. Говорил он запинаясь и не глядя на собеседника, садился бочком, на краешек стула. К угощению, несмотря на уговоры, не притронулся. Отчаявшись пробудить в нем искру жизни, Андраник решил оставить беднягу в покое.

— Хорошо, я вижу, что вам тяжело говорить об этом, скажите только, вы там надеялись, ждали, что вас освободят?

И тут — Андраник чуть не отшарахнулся — бывший пленный, с усилием подняв взгляд, посмотрел ему прямо в лицо. Так смотрел бы раненый олень.

— Нет. Не надеялся. Я думал, что останусь там навсегда. И когда посадили в "Тойоту” Красного Креста, не верил. И когда привезли в Ереван, не верил. И сейчас не верю. Каждую ночь во сне вижу...

Андраник хотел сказать что-то утешающе-ободряющее, но не знал что.

Пристально глядя дяде в глаза, Андраник четко произнес:

— Я еще не готов изложить свой план, у меня только общая идея, сырая... Рождественская акция! Представьте себе: начальнику тюрьмы звонят из представительства Международного Комитета Красного Креста и говорят, что проводят рождественскую акцию — всем заключенным-христианам выдают подарки, ну, там, теплое белье, конфеты, фрукты... Мы подготавливаем подарочные наборы, уводим тачку... ммм... достаем машину МККК, подъезжаем. Нас встречают, проводят по камерам, где сидят христиане, мы находим и...

Начальник N-ской тюрьмы Алескер Сеид-оглу, высокий грузный человек с одутловатым лицом, на котором выделялись беспокойные глаза с набрякшими под ними мешками и густые, щеткой, усы, положил телефон и пожевал губами. Его заместитель Горхмаз Тагиев, в противоположность ему, невысокий и тщедушный, выжидательно молчал. Наконец Сеид-оглу вышел из задумчивости и зычно произнес:

— Рождественская акция!

— Нам привезут подарки из Красного Креста.

— Нам?

— Ну не нам с тобой! Зекам из своих, кафирам, — Сеид-оглу выругался.

— Ну, праздник у них, они тоже люди... — Тагиев нерешительно умолк.

— Праздник! А нам с тобой — лишние хлопоты! Ладно. Подготовь списки, они попросили сообщить точную цифру.

— А что за подарки?

— Да так, носки-моски, шоколад-моколад... А шуму наделают!..

— Это они умеют. А может, чьи-то денежки отмывают.  Аккуратные пакетики с эмблемой МККК благополучно уместились в спортивной сумке. Андраник застегнул молнию, взвесил сумку на руке и осторожно уложил в багажник джипа. Без кровинки в лице, Нара следила за его движениями.

— Ну что, с Богом?!

Приземистое грязно-серое здание, казалось, ощетинилось и подобралось, как зверь, учуявший чужих. Андраник выбрался из машины, помог выйти Наре. К ним уже подходили. Тот, что шел впереди, представился заместителем начальника тюрьмы, остальные были простые охранники. Один из них забрал у Андраника сумку с подарками. Заместитель произнес несколько любезных фраз и перешел к делу.

— Мы уже всех собрали, ждут только вас.

И началось.

Охранник зачитывал имя и фамилию. Зек выходил вперед. Андраник доставал подарок. Нара улыбалась и вручала зеку. Первый, второй, третий... последний. Нариного отца среди них не было.

Андраник повернулся к Тагиеву.

— Это все? Все получили?

Тот кивнул.

Андраник улыбнулся ему как мог невиннее:

— Нам нужно к господину Сеид-оглу.

— Конечно! Господин Сеид-оглу сам приказал привести вас к нему, когда все закончится.

В кабинете начальника их уже ждали. На столе стоял коньяк, поблескивали дутыми боками фужеры. Хозяин, радуясь случаю шегольнуть светскостью, привстал.

— Садитесь, гости дорогие. Как прошло? Надеюсь, вы довольны?

Андраник перевел. Нара с улыбкой подтвердила.

— Может, кофе или чай?

— Не о

ткажемся.

— Отлично! Распорядись, — приказал Сеид-оглу заместителю и махнул охранникам: — Идите!

Охранники вышли. Тагиев начал куда-то звонить.

"Все! Другого случая не будет!” — подумал Андраник и ребром ладони ударил заместителя по затылку. Тот обмяк. Андраник выхватил из внутреннего кармана пиджака заветный Паркер. Увидев направленное на него отточенное "перо”, Сеид-оглу смешно заморгал глазами.

— Прикажи привести сюда Ованеса Акопяна. Мы знаем, что он здесь.

У начальника мелко-мелко задрожала нижняя челюсть. Было очевидно, что он не может говорить.

— Na shoki mech eh! Inch anenk? — от волнения Нара заговорила по-армянски.

Андраник подошел вплотную к Сеид-оглу.

— Так вы армяне?

— Армяне. И нам терять нечего. Так что шевелись!

Однако тот не шелохнулся, завороженно глядя на маячившее перед ним острие.

— Скажи, что по ошибке кое-кого пропустили, и прикажи привести Ованеса Акопяна. И не вздумай сказать лишнего — пожалеешь. Мне терять нечего. И ей тоже. Это ее отец.

К удивлению Андраника, при этих словах глаза начальника засветились пониманием. Он будто внутренне успокоился и отдал нужные распоряжения.

Потянулись минуты. Открылась дверь, двое охранников ввели в кабинет невообразимо худого человека в висевшей на нем мешком заношенной одежде. Лицо, покрытое щетиной, нервно дергалось. Огромные, немного навыкате глаза, которые даже сейчас поражали изяществом рисунка, обвели комнату каким-то текучим взглядом и остановились на Андранике. Андраник подивился его интуиции.

— Ованес Акопян? — как можно спокойнее спросил он.

— Да, — подтвердил тот.

Андраник с беспокойством поглядел на Нару, но та оцепенело молчала.

— Прикажи охране выйти, — вполголоса сказал Андраник начальнику тюрьмы и, когда те вышли, развернулся так, чтобы держать под прицелом обоих азеров и в то же время видеть Нариного отца.

— Hayrik-jan, menk hayer enk, ekel enk dzes azatelu...

Несчастный вздрогнул всем телом. Раскинув руки, он шагнул вперед и выкрикнул неожиданно мощным голосом:

— Astvats! Astvats im!

Нару будто током подбросило. Метнувшись к отцу, она обняла его и горячо зашептала в ухо. Весь еще дрожа, тот тем не менее энергично закивал головой. Потом принялся покрывать лицо дочери поцелуями. Потом, не выпуская ее из объятий, спросил:

— Но как же мы выберемся отсюда?

— Выберемся, — твердо сказал Андраник и мотнул подбородком в сторону начальника тюрьмы. — Вот он нам поможет. Скажет своим, что едет с нами на банкет в офис МККК — в рамках акции — и выведешь нас отсюда.

Начальник, кусая губы, кивнул. Но тут Акопян закричал в страшном смятении:

— Стойте, стойте, нельзя! Здесь есть еще наши. Их нельзя оставлять тут.

Андраник ткнул Паркером чуть не в глаза Сеид-оглу. Тот отшатнулся.

— Прикажи привести всех.

Уже окончательно махнув на все рукой, Сеид-оглу отдал распоряжения. В кабинет одного за другим завели человек двадцать. Все они показались Андранику на одно лицо. Изможденные, замученные годами зверского обращения... И как их много! Волевым усилием он подавил приступ отчаяния.

Втолкнув Сеид-оглу на заднее сиденье джипа и устроившись рядом, Андраник оглянулся.

Ворота тюрьмы раскрылись. Джип МККК и державшийся в метре от него фургон выехали за пределы ненавистного во все времена и всем народам заведения и понеслись прочь от него. Даже если их кто-то остановит, Сеид-оглу даст нужные объяснения. В фургоне же едут, как и положено, зеки. А то, что трое из них поменялись ролями с конвоирами и водителем, никто и не заметит...

Андраник достал мобильник.

— Давид! Мы находимся... — он назвал координаты.

В ответ услышал резковатый повелительный голос, обладатель которого явно привык к тому, что все и вся начинает приходить в движение по первому его слову.

— Порядок. Через пятнадцать минут покажется небольшой лесок. За ним — поле. Остановитесь среди деревьев, у самой кромки и ждите. На поле не выходить.

— Нас... на двадцать человек больше.

— Понял. Задействуем аварийный вариант. Конец связи.

Через несколько минут на поле сел самолет-малютка. Андраник таких никогда не видел, но с облегчением понял, что места в нем хватит всем. Давид в костюме пилота уже приближался к ним. Андраник с Давидом обменялись рукопожатиями.

— Это личный самолет одного моего друга — чешского магната Марека Коваржа.

Андраник и Нара побежали к фургону. Недавние узники выпрыгивали на снег, разминались, обтирали снегом лица. Андраник бросил последний взгляд на Сеид-оглу. Надежно связан и прикован наручниками к дверце. Хорошо.

— Договоренности остаются в силе. Твои нукеры в фургоне. За вами приедут, как только мы будем в безопасности. Долго ждать не придется, не замерзнете, — добавил он.

Между тем дверь салона открылась, Давид спустил трап.

Короткая пробежка. Небольшая суматоха у трапа. Наконец последний беглец устроился в салоне. Давид сел в кресло пилота. Андраник примостился рядом. Они взлетели. В аэропорту Бина их встретит сам магнат с многочисленной охраной и повезет в свой бакинский офис. Их всех снабдят документами работников фирмы и переправят в Прагу, а оттуда уже в Армению — без проблем.

Земля! Мамочка родная, земля! Андраник выглянул в иллюминатор. К ним подъезжал автобус. Он вопросительно взглянул на Давида.

— Автобус Коваржа, — коротко пояснил тот.

Беглецы уже спускались по трапу, как им было велено, не суетясь и не озираясь. Их тут же подхватывали и препровождали в автобус охранники Коваржа. Стоя у самолета, Андраник безотчетно считал: первый, второй, третий... десятый... Внезапно боковое зрение ухватило упавшую рядом тень. Он обернулся. Молодой человек в штатском, высокий, подтянутый. Охрана аэропорта? Национальная безопасность?

Покрутив головой, неизвестный подошел к нему поближе.

— Что здесь происходит? Ваши документы! Что это за люди, похожие на оживших мертвецов?

Помедлив секунду, Андраник глубоко вздохнул и, будто собравшись с силами, выпалил:

— Это больные СПИДом.

Как он и ожидал, незнакомец содрогнулся и даже отошел на шаг.

Не давая ему опомниться, Андраник продолжил:

— Я сотрудник Международного Комитета Красного Креста. Вот мое удостоверение.

Незнакомец едва взглянул на корочку.

— И что вы собираетесь делать с ними?

— Мы проводим благотворительную акцию. Ее спонсирует известный чешский бизнесмен Марек Коварж. Разве вас не предупредили?

Незнакомец хлопнул себя по лбу.

— Предупредили! Просто не сообщили, что речь идет о ВИЧ-инфицированных. А куда вы их везете?

— Сначала к нему в офис, а потом их переправят в Чехию, в спецсанаторий.

Все участники "Рождественской акции” благополучно добрались до Армении. Как они и предполагали, в прессу об их эпопее не просочилось ни слова. Зато было много шуму о новых проектах Давида Еквордяна, который неожиданно для всех начал строить в Степанакерте бесплатный медицинский центр и колледж.

Подготовила Елена ШУВАЕВА-ПЕТРОСЯН

Источник: Новое время