Analitika.at.ua. Историк по образованию и музыкальный обозреватель по призванию, Артур Гаспарян до сих пор не может объяснить, почему начал заниматься журналистикой. Но хочет он того или нет, его скромную персону уже давно записали в ряды тех, кого не многие любят, но с чьим мнением считаются.

- В одном из своих интервью вы сказали, что не любите, когда вас называют музыкальным критиком, кем вы себя считаете?

- Я музыкальный обозреватель, журналист, но никак не критик. Чтобы кого-то критиковать, должно быть профессиональное музыкальное образование, а у меня его нет.

- Однако сегодня на тех же факультетах журналистики студентам читают лекции по музыкальной критике, и молодые журналисты мечтают быть похожими на Артура Гаспаряна и на вашего коллегу - Артемия Троицкого.

- Да, я знаю, ну пусть учатся (смеется). На самом деле все не так сложно, просто надо иметь большое желание, гореть своим делом, любить его, и все получится.

- Почему вы стали журналистом?

- Вообще, я должен был стать учителем истории, но так получилось, что моя молодость пришлась на время протеста против системы, против так называемого «совка», и мы слушали, как тогда называли «запрещенную музыку», начиная от «Машины времени» и заканчивая «Черным обелиском», и все это меня волновало больше, нежели педагогическая деятельность. Хорошо, что у нас в институте была своя газета, и я публиковался. Это была хорошая площадка для самовыражения.

- И о чем же вы писали?

- Я хотел, чтобы музыка, которую играли в подвалах, была слышна всем, чтобы этих музыкантов показывали по телевизору, чтобы они выступали на большой сцене. Да, я писал об этом. И было здорово, потому что большие издания не публиковали ничего подобного, все было запрещено. Смешно вспоминать, но нельзя было даже написать слово рок-группа, максимум - ВИА, кто бы мог подумать, что сегодня все будет иначе. Так что моя будущая профессия выросла из увлечения музыкой, я не стремился к этому, просто делал то, что нравится.

- От вас всегда ждут какой-то правды. Что для вас значит это слово?

- Это всегда игра, особенно если мы говорим о шоу-бизнесе. А вообще, надо ко всему относиться с иронией, и к самому себе в частности. К сожалению, нашим артистам этой иронии не хватает. Но я никогда в своих статьях не пишу: это - «действительно плохо», а это - «правда, хорошо». Никогда не бывает только черного и белого, нужно понимать, что между этими цветами есть огромный спектр тонов, полутонов, оттенков. В работе и в жизни я всегда стараюсь придерживаться слов из песни Андрея Макаревича: «Каждый, право, имеет право, на то, что слева, и то, что справа, на черное поле, на белое поле, на вольную волю и на неволю».

- Артур, вы считаете себя известным?

- Я не звезда, не Алла Пугачева и даже не Филипп Криркоров (смеется). Я работаю за кадром, я такой же журналист, как и все остальные. Просто мне немного повезло.

- Артур, расскажите немного о своих родителях и как получилось, что, прожив всю жизнь в Москве, вас угораздило родиться в Ереване?

- Моя мама русская, москвичка, а вот папа армянин. Они познакомились, поженились в Москве. Когда маме пришло время рожать меня, родители приняли решение, что ребенок должен родиться на родине отца, в Армении. Я родился в Ереване, а через год мы снова вернулись в Москву, поэтому воспоминания об исторической родине у меня, как вы понимаете, очень смутные (улыбается). В Армении я был всего один раз, собственно говоря, в год своего рождения.

- Не было желания побывать в Армении в сознательном возрасте?

- Желание, было - не было возможности, но если она появится, обязательно воспользуюсь случаем. Это было бы интересно. Я вообще большой поклонник путешествий.

- Что может послужить поводом для поездки?

- Да все, что угодно. Это может быть просто наличие свободного времени или какое-нибудь событие. Приглашайте, обязательно приеду. Екатерина Строганова, «Собеседник Армении»