Analitika.at.ua. В Национальной галерее Армении проходит выставка итальянского художника Ансельмо ФРАНЧЕСКОНИ (1921-2004). Она посвящена 95-й годовщине геноцида, однако выходит далеко за рамки армянской Катастрофы.

Он вошел в историю итальянского искусства XX века как крупный скульптор и живописец. Крестьянский сын, родившийся в Равенне, он с младых ногтей пребывал в арт-атмосфере — в Италии иначе и быть не может. Последовали годы учебы в Болонье, Милане у самого крупнейшего модерниста — скульптора Марино Марини, оставившего неизгладимое воздействие на своего ученика. Ансельмо целиком посвятил себя скульптуре, работал в камне и металле. Крепкие, мощные, конструктивные скульптуры стали появляться на выставках, об Ансельмо стали писать. Потом он отправился в Париж, где долго жил, с 51-го года, и ваял по-черному. Активно работал и выставлялся, реагируя в своих опусах на боль и потрясения времени. Вскоре произошло событие, внесшее в его жизнь и творчество серьезное изменение. Он женился на Марго Томасян. Очевидно, так оно и должно было случиться. В 1965-м, в год 50-летия геноцида, он впервые обратился к теме, мучающей его, — к событиям 1915 года. Конечно, о тех самых ужасах он узнал прежде всего от своей Марго, но не только от нее. Вспомним, что в Равенне еще в раннем средневековье жили армяне, что армяне Нерсес и Исаак Айказн, прославленные военачальники и вице-короли Италии, похоронены в знаменитой церкви Сан-Витале, что в исторической Равенне целый район назывался Арменией. Жена могла, естественно, пробудить в Ансельмо теплые проармянские чувства, но она не смогла бы заставить вполне сложившегося художника увлечься трагической темой, если б не было внутреннего, глубоко личного побуждения.

Так появились картины "Дер Зор”, в которых смешались стихии — земля и небо, поглощенные человеческим страданием. Преисполненный гуманистическими чувствами, Ансельмо едва ли не полностью перешел к живописи — она давала возможность более полно передавать его тревоги и переживания. В хаосе биологических и геологических форм и фактур застывали ужас и насилие. Появились придуманные им чудовища — злобные и кровожадные носители Зла. Следом пошли некие роботизированные убийцы. Символы Ансельмо понятны каждому, понятны везде, где люди способны чувствовать и ощущать чужие страдание и горе.

Картины из цикла "Резня” названы "Массовое переселение”, "Дер Зор”, "Забытый хаос”, и хотя в основе их армянская Катастрофа, тщетно искать в них некие национальные признаки — этнографию и иконографию. В том и сила Ансельмо, что его работы, подчас очень большие (как своеобразные фрески), — это мощные композиции вне времени и пространства, в них переплетаются условные человеческие фигуры и условное остроколющее оружие. И хотя Ансельмо лаконичен и пользуется минимальными средствами, картины полны неприкрытых драматических чувств, звуков, запахов. Они насквозь психологичны и полны сострадания к тысячам тысяч жертв. Одна из картин названа "Забытая резня”, но каждая из них может быть названа именно так. В них запечатлен не только геноцид 1915 года, но и любой другой, любая война. Эти работы итальянца совершенно приложимы и к ужасам Второй мировой войны, к насилию, с избытком творимому в мире. Он, Ансельмо, весь против этого — и как художник, и как человек, и как гражданин, для которого понятия Гуманизм, Справедливость, Добро приоритетны. Это его кредо.

Ансельмо Франческони один из тех западных художников, кто коснулся темы армянской Катастрофы в своем творчестве. Он ввел в художественный оборот такое понятие, как Дер Зор, как некогда Пикассо — Герники.

Несколько работ итальянского художника находятся в Музее геноцида, возможно, некоторые работы этой выставки также останутся в Армении. По крайней мере вдова художника Марго Томасян-Франческони высказала такое пожелание.

* * *

Таким образом, вновь за счет донаторов пополнится музейный фонд страны. Факт радостный, но радость небольшая. Донаторы, любые — свои, из диаспоры, а то и вовсе чужие, — это, конечно, хорошо. Но... Но вот сколько же армянское государство будет так яростно экономить и крохоборничать, когда речь идет о своих музеях, о музейном фонде? Ведь уже двадцать лет как музейный фонд не обогащается по большому счету. Лакуна все разрастается, причем безнадежно...

Карен Микаэлян

Источник: Новое время