Analitika.at.ua. Устойчивое и быстрое развитие Турции на протяжении последних десятилетий вернуло ей надежду вновь превратиться в региональную сверхдержаву. При этом довольно часто говорится о неоосманизме или неопантюркизме и возвращении роли и функций Османской империи. Такой взгляд имеет право на жизнь, однако он не позволяет оценить и охватить произошедшие в мире изменения и тем самым привязать анализ к реальности, которая стала частью истории. Взгляд на Турцию XXI века как наследницу Османской империи должен служить отправной точкой, но не более. Понимание роли Турции в XXI веке требует оценки регионального и глобального контекста турецкого государства.

Как Османская Империя, так и Турция настороженно относились к Российской империи, а затем СССР и России, что является объективным следствием геополитического противоборства. Исторически выходы России к морю находятся под контролем других геополитических акторов. Владение Турцией Босфорским проливом позволяло ей блокировать выход России к Средиземному морю, и вековая русская политика и стратегия были направлены на овладение Босфором. Как следствие, Турция и Россия раз за разом оказывались во враждебных лагерях. В Первую мировую войну Османская империя вступила в войну против России вместе с Германией. Крушение Российской и Османской империй после войны привело к тактическому союзу между большевиками и кемалистами, в рамках которого обе проигравшие стороны решали задачу физического выживания. Сумев выжить и окрепнуть, Турция сделала правильный выбор и в феврале 1945 года присоединилась к странам, побеждающим во Второй мировой войне, хотя ни для кого не были большим секретом симпатии Турции к фашисткой Германии.

После Второй мировой войны Турция пошла на стратегический союз с США и стала членом НАТО, опасаясь давления СССР и возможных требований вернуть Западную Армению. Как следствие, в период Холодной войны Турция, наряду с ФРГ, превратилась в важнейший элемент стратегии сдерживания СССР. После Второй мировой войны СССР стал сверхдержавой, и его мощь позволила бы без какого-либо труда диктовать свою волю Турции. С точки зрения Турции у нее не было другого выхода, кроме как зайти под зонтик безопасности США и НАТО. Если предположить на мгновенье, что Турция в те годы выбрала бы просоветскую ориентацию, то результатом стало бы вхождение в сферу советского влияния всего Ближнего и Среднего Востока, что, очевидно, было бы неприемлемо для США.

В течение всей Холодной войны Турция оставалась стратегическим союзником США, не позволяя СССР создать географически непрерывную сферу влияния с его арабскими союзниками, в первую очередь, с Сирией и Ираком. Однако с падением СССР ситуация качественно изменилась. Впервые за много веков Турция не испытывала угрозы со стороны России, что сделало необходимым разработку новой стратегии. Однако оказалось, что гораздо проще формировать и реализовывать стратегию в условиях явно выраженных угроз, нежели неопределенности и новых возможностей. Для Турции возможности возрастали, но определить, каким образом использовать вновь возникшие преимущества, становилось серьезным вызовом. Да, стратегические отношения с США оставались неизменными, но скорее по инерции.

Переломной точкой стал 2003 год, когда США вторглись в Ирак. С точки зрения Турции вторжение не имело смысла, так как приводило к усилению Ирана и другим серьезным проблемам и вызовам. Турция впервые столкнулась с ситуацией, когда союз с США создавал больше проблем и угроз, нежели защищал страну. Впервые начиная со Второй мировой войны турки не только отказались участвовать в американской инициативе, но даже запретили США использовать турецкую территорию для операций в Ираке.

Трансформация связей с Соединенными Штатами с обязательных и безальтернативных к договорным вынуждала Турцию разрабатывать новую стратегию. Определяющими для формирующейся новой стратегии Турции можно считать следующие факторы. Впервые за много десятилетий Турция не стояла перед экзистенциальной угрозой своему существованию. Экономика Турции развивается быстрыми темпами, и при этом она остается одной из наиболее мощных военных держав региона. Турция окружена со всех сторон нестабильными соседями, и угрозы, связанные с возможной дестабилизацией региона, могут иметь катастрофические последствия, если Турция потеряет контроль над ситуацией. И, наконец, это процесс пересмотра геополитическими центрами силы, в первую очередь США, своей роли в регионе.

Турция оказывается актором, находящимся в переходном состоянии, когда она уже не является только сателлитом Запада, но еще не превратилась в региональную сверхдержаву. Турецкая мощь балансирует между подчинением США и самостоятельной политикой и шагами. Турция больше не ограничивается ролью, которую играла во время Холодной войны, но пока не выстроила базис для зрелой региональной политики. Политическая элита страны не готова рассматривать Турцию в качества сверхдержавы. Турция не в состоянии сегодня контролировать регион, когда она формировала бы и управляла региональными процессами, а не просто адаптировалась бы к происходящим изменениям. И в то же время она не в состоянии игнорировать протекающие процессы. Это ярко видно на примере Сирии. Происходящее в Сирии напрямую затрагивает интересы Турции, однако она не может себе позволить открытое вмешательство в сирийские дела и тем более возглавить международную коалицию для «наведения» нужного порядка, так как регион, помнящий недобрую славу Османской империи, не готов к возвращению Турции.

Если посмотреть на внешнюю политику Турции, то она оказывается двусмысленной и переходной на всех направлениях — в Ираке, Иране, Сирии, на Кавказе. На сегодняшний день Турция не формирует региональный баланс сил, как должно поступать зрелое региональное государство, но скорее создает турецкий баланс сил. При этом Турция окажется перед двумя серьезными проблемами, как только решит идти вперед к статусу региональной сверхдержавы. Во-первых, это растущая напряженность между секулярным и религиозными элементами в турецком обществе. Превращение Турции в исламское государство, особенно в контексте радикальных исламистов, может послужить сигналом для неисламских государств, региональных и геополитических центров силы к изменению отношения к Турции. Во-вторых, это курдская и армянская проблемы. И если первая проблема сегодня актуальна для многих государств, то две последние являются уникальными и пересекаются с другими региональными проблемами. Курдская и армянская проблемы безусловно будут использоваться региональными и геополитическими акторами в качестве инструмента, при помощи которого будет ускоряться или тормозиться процесс превращения Турции в региональную сверхдержаву.

Таким образом, можно говорить о своего рода парадоксе. Чем сильнее будет становиться Турция, тем менее комфортно, как минимум, будут себя ощущать государства региона и ряд геополитических центров, что будет повышать ее уязвимость. Чем мощнее становится Турция, тем более она уязвима, и текущая турецкая стратегия сводится к тому, чтобы протянуть период стабильности и безопасности как можно дольше. Однако необходимо помнить, что речь идет о переходном состоянии. Нестабильность на юге, рост иранской сферы влияния, углубление российского влияния на Кавказе и вероятность того, что США могут изменить свою ближневосточную политику, не позволяют надеяться на то, что переходная политика и стратегия станут постоянными.

Турция сегодня находится в состоянии осмысления и осознания того факта, что переход к статусу региональной сверхдержавы гораздо сложнее, нежели просто демонстрировать свою мощь. Изменение качества — это всегда сложнейший вызов для элиты, общества, государства. В ближайшие годы мы будем свидетелями того, справится ли Турция с вызовом, став региональной сверхдержавой, или надломится. Происходящие процессы, безусловно, затронут и армянские государства, для которых Турция остается экзистенциальным врагом. Переходное состояние турецкой политики и стратегии несет с собой угрозу нестабильности, а также возможность сценария, когда Турция, поддерживаемая Западом, проецирует мощь на Кавказ, стремясь сузить сферу влияния России и входя в активную фазу геополитического противоборства. Кроме того, как говорилось выше, Армянский вопрос был и остается фактором давления на Турцию со стороны геополитических центров, что затрагивает интересы всего Армянства. В такой ситуации армянская политика и дипломатия должны демонстрировать креативность и гибкость, быть готовыми формировать отклики как на уже проявленные угрозы, так и новые и пока непредсказуемые. Рачья АРЗУМАНЯН, defacto.am