Analitika.at.ua. Интервью заместителя директора научно-образовательного фонда «Нораванк», эксперта по энергетике Севака Саруханяна информагентству АрмИнфо

Г-н Саруханян, президенты США и России в своих последних выступлениях затронули вопрос применения в отношении Ирана энергетических санкций, насколько это возможно в реальности, учитывая обстановку на мировом энергетическом рынке?

Новые санкции против Ирана, несомненно, не коснутся экспорта и импортанефтепродуктов и газа из Ирана, так как уже стало очевидно, что крупные государства не готовы отказываться от иранской нефти. Санкции эти приведут к росту цен и к нестабильности на энергетических рынках, что коснется

прежде всего покупателей иранской нефти. В первую очередь, это касается Китая, покупающего 40% от всей иранской нефти. Именно поэтому Китай в ходе вашингтонского саммита по ядерной безопасности, заявив, что готов обсудить вопрос санкций против ИРИ, на том и остановился, не сделав ни одного шага в этом направлении. Скорее всего, ни одной ощутимой санкции, касающейся энергетического сектора Ирана, принято не будет, так как никто сегодня не готов отказываться от иранских энергоносителей. Вообще, вашингтонский саммит наглядно продемонстрировал, насколько сегодня сильны иранские позиции. Проблемы ядерной безопасности в мире сегодня сводятся к двум реальным проблемам: созданию иранского ядерного оружия и контролю над арсеналом Пакистана.

А как насчет Северной Кореи?

Корея уже де-факто ядерная держава и с этим смирились даже американцы. Чего нельзя сказать об Иране, который на пути создания ядерного оружия. Самая большая угроза, исходящая от иранской ядерной программы, заключается в том, что после появления у Тегерана ядерного оружия соседние Саудовская Аравия и Турция тоже займутся работой в направлении создания ядерного потенциала. Баланс сил никто пока не отменял, соответственно оба этих государства рассматривают ядерную программу ИРИ в качестве угрозы для себя, хотя Турция это декларативно не показывает. Другая угроза - происходящее в Пакистане, где, фактически, идет гражданская война, часть территории не контролируется правительством, и ядерное оружие теоретически вполне может попасть в руки террористов. Кроме того, в Пакистане постоянно усиливают свои позиции радикальные исламисты и вполне возможно, что к власти в стране в один прекрасный день придет движение Талибан или группировка с похожей на талибскую идеологию. Фактически, по иранской и пакистанской проблемам в Вашингтоне так и не было достигнуто решения.

Является ли проблема контроля над ядерным потенциалом Пакистана первостепенным источником интереса Вашингтона к Афганистану?

Эти две проблемы действительно очень сильно взаимосвязаны. Посредством контроля над политическими процессами в Афганистане американцы лимитируют возможности прихода радикальных исламистов к власти в соседнем Пакистане. В Афганистане и приграничных районах Пакистана американцами последовательно уничтожаются, среди прочего, именно радикальные группировки, претендующие на власть в Пакистане. При этом я считаю Пакистан главной угрозой

глобальной ядерной безопасности.

В силу каких причин Москва не поддерживает идею Вашингтона о введении энергетических санкций против ИРИ? Ведь в случае введения эмбарго на иранскую нефть цены на российскую нефть могут достигнуть уровня 2008 года?

Чисто экономически это действительно так, но, поддержав энергетические санкции, Россия значительно ухудшит свои отношения с Тегераном, являющимся для нее очень важным партнером, в особенности в тех процессах, которые имеют место в Центральной Азии и на Кавказе. При любой активизации террористической угрозы и возникновения новых межнациональных конфликтов в этих регионах Иран может быть как естественным партнером Москвы по их преодолению, так и по их управлению. Может, в будущем Иран станет соперником России, но сегодня, на фоне серьезных проблем с Вашингтоном, Тегеран на конфронтацию с Москвой идти явно не может и не хочет. Что произойдет лет через 5 неизвестно. Вполне может быть, что иранцы, которые сегодня свое влияние в зонах интересов России распространяют, прежде всего, экономическим путем, с созданием ядерного оружия прибегнут к более грубым способам распространения своего влияния в регионе.

Соответственно, энергетическому сотрудничеству между Арменией и Ираном ничего не угрожает?

Думаю, что нет. Никакие санкции армяно-иранского энергетического сотрудничества не коснутся. Сам Иран сворачивать сотрудничество с Арменией не будет и самостоятельно экспорт природного газа в Армению не прекратит, так как весь комплекс экономических отношений с Арменией имеет ярко выраженный политический характер. Это касается и отношений Ирана с другими своими соседями. Сегодня второй по величине город Ирака Басра на 94% использует иранское электричество, в то время как Иран сам испытывает дефицит электричества. Однако, для того, чтобы связать Ирак с собой иранцы поставляют туда электроэнергию, поставляют ее в Афганистан, поставляют газ в Турцию. Все эти поставки обусловлены политической необходимостью, а Армения занимает важное место в региональной политике Тегерана. Нашим отношениям ничто не грозит.

Вы отметили стремление Ирана увеличить свое присутствие на Южном Кавказе. На днях глава МИД ИРИ Моттаки заявил о намерении своей страны принять участие в карабахском урегулировании. Можно ли считать это заявление предвестником предстоящего усиления Тегерана в качестве региональной державы?

Несмотря на то, что Моттаки говорил об иранском проекте урегулирования, на самом деле никакого проекта в бумажной форме сторонам представлено не было. Тегеран просто объявил о своей готовности стать посредником в процессе, на что получил почти прямой отказ Еревана и Баку, так как Иран не является страной, способной привести стороны карабахского конфликта к урегулированию. Этим вопросом занимаются более крупные державы, которые впоследствии могут гарантировать как подписание мирного договора, так и его реализацию. Попытки же Ирана вмешаться в карабахский процесс говорят о его сильнейшем беспокойстве, вызванным тем, что Тегерану кажется, что процесс

нахождения мирного решения конфликта уже близок. Иран думает, что с решением конфликта в регионе могут появиться миротворческие силы, представленные, в том числе государствами, представляющими для Ирана угрозу. Поэтому и Иран активизировался в карабахском направлении. Это естественно.

7 апреля Армения и Россия утвердили устав российско-армянского акционерного общества "Мецаморэнергоатом" по строительству нового атомного энергоблока, что фактически закрепило договоренности, достигнутые в рамках прошлогоднего визита главы "Росатома" в Ереван. Насколько верно продолжать класть все яйца в одну корзину, учитывая, что вся энергосистема страны уже находиться в руках у России, а также то, что французы и американцы также выразили заинтересованность в строительстве нового блока ААЭС?

Дело в том, что помимо декларативной заинтересованности в проекте строительства нового реактора в Армении, ни французы, ни американцы, в отличие от русских, ничего существенного и реального Армении не предложили. Никакой «очереди» для строительства нового энергоблока не было. Единственно реально заинтересованной стороной была Россия. Ни Франция, ни США не готовы инвестировать 3-4 млрд. долл. для строительства реактора, который будет производить электроэнергию, которая неизвестно кому будет продаваться: спрос армянских потребителей можно будет удовлетворить и без ядерной энергетики, а мощную АЭС сугубо экономически будет выгодно строить при наличии определенных рынков сбыта. Такой рынок может появиться после открытия армяно-турецкой границы, что вполне может произойти лишь через несколько лет. Поэтому только РФ, безусловно, по политическим мотивам, выразила реальную заинтересованность в реализации проекта строительства ядерного энергетического реактора в Армении, так как для Москвы важно оставаться ключевым игроком энергетического сектора Армении, понимая насколько стратегически важным этот сектор является. Нас это только должно устраивать, так как без политической мотивации мы бы не нашли ни одного инвестора для реализации такого масштабного проекта. Я вообще не понимаю недовольство многих тем, что Россия так активно вовлечена в энергетический сектор Армении: «Газпром» через свою армянскую «дочку» вложил в армянскую газотранспортную систему около 1 млрд. долларов, «Росатом» вскоре вложит несколько миллиардов в ядерную энергетику. И это в условиях, что армянская энергетическая система русским никаких существенных доходов не дает, а цены на энергоносители - природный газ и ядерное топлива – фактически субсидируются российской стороной и более чем низкие по сравнению с другими региональными странами. Наша энергетика крепка и стабильна именно благодаря российским инвестициям, а критика российско-армянского энергетического сотрудничества является либо критикой некомпетентных лиц, либо критикой с явно выраженными политическими целями. И надо помнить, что все что строится Россией в Армении будет работать в Армении. Ни АЭС, ни газопроводы русские с собой никуда не увезут.

Можно ли, учитывая, что открытие армяно-турецкой границы откладывается в долгий ящик, ожидать принятия аналогичного политического решения по строительству железной дороги Иран-Армения со стороны России или Ирана?

В Армении это решение уже принято, но инвесторов пока что нет, так как это очень дорогой проект. Дело в том, что для того, чтобы этот проект приобрел привлекательность для инвесторов, по железной дороге из Армении в Иран в год должно перевозиться не менее 10 млн. тонн грузов. Сегодняшние возможности Армении не превышают 1 млн. тонн, то есть для обоснования строительства требуется в 10 раз увеличить объемы грузопотоков. Для этого, должны вестись переговоры не только с Ираном, но и с Грузией, Украиной, Румынией, Болгарией, с Индией и Пакистаном. Это очень долгий процесс и быстрых решений тут быть не может.

Давид Степанян

Источник: АрмИнфо