Analitika.at.ua. Интервью директора Института гражданского общества и регионального развития, политолога Агавни Караханян информагентству АрмИнфо

Усматриваете ли Вы взаимосвязь между подписанием нового стратегического договора между Турцией и Азербайджаном и пролонгацией сроков пребывания российской 102-й базы в Армении?

И да, и нет. Нет в том плане, что между этими двумя договорами нет прямой, непосредственной связи. То есть подписание одного договора не вызвано, не является продолжением другого. Это вполне самостоятельные дипломатические документы и подписание одного не продиктовано подписанием другого. Одним словом, это отнюдь не из серии "наш ответ Чемберлену”. Оформление двусторонних государственных документов между Турцией и Азербайджаном, Арменией и Россией – это отражение естественного и логического развития политических процессов в регионе. И в данном контексте августовско-сентябрьская, да и дальнейшая активность на Южном Кавказе – это вполне взаимосвязанный и гармоничный процесс складывания политической мозаики и геополитического формата региона. Мы вправе ждать развития событий и активности региональных и нерегиональных субъектов в данном направлении и в дальнейшем. Неминуема "вторая волна” процесса налаживания армяно-турецкого диалога. Мы вправе ожидать дипломатического оживления на иранском направлении. При этом, объективно процесс идет не только в сторону установления двусторонних отношений, но и многоформатных отношений. Не исключено, что при определенных обстоятельствах, Турция, весьма заинтересованная и всячески стремящаяся развивать сотрудничество с Россией по вопросам энергетики, в торгово-экономической сфере, пойдет на расширение и военно-технического сотрудничества с Россией.

В чем истинные причины и подоплека продления армяно-российского договора об охране границ, учитывая, что до окончания срока предыдущего еще есть 10 лет?

Значение подписанных документов не только и не столько в продлении сроков пребывания российской базы в Армении, а в новых качественных изменениях общей геополитической ситуации в регионе, которая харктеризуется расширением географической и стратегической ответственности России. Географическое расширение отнюдь не связано с появлением новых мест дислокации российских войск. Новый договор не предусматривает этого. Огромный стратегический смысл такого расширения становится понятным, если иметь ввиду, что 102-я российская военная база в Гюмри подчинена группе российских войск в Закавказье, которая после создания Объединенного стратегического командования "Юг” войдет в его состав наряду с базами в Абхазии и Южной Осетии, Северокавказским военным округом, западной частью Приволжско-Уральского военного округа, Черноморским флотом и Каспийской флотилией. В регионе складывается принципиально новая ситуация - идет формирование политической сцены действий, что формально и фактически меняет всю его геополитическую конфигурацию. Более того, начинает складываться новая архитектура безопасности, которая базируется на выдвинутой еще в июне 2008 года российской инициативе о разработке нового Договора о европейской безопасности. Договор этот включает в себя элементы создания в области военно-политической безопасности в Евро-Атлантике единого, неразделенного пространства, равной и неделимой безопасности для всех государств на пространстве между Атлантикой и Евразией. Системы безопасности, в рамках которой ни одно государство и ни одна международная организация в Евро-Атлантике не может укреплять свою безопасность за счет безопасности других стран и организаций. Принцип о неделимости безопасности и недопустимости изоляции какого-либо государства не может не импонировать Армении. Трудно представить ситуацию, что надо ждать еще 10 лет и только тогда приступать к строительству безопасного региона и мира. Если до сих пор согласно действующему договору российская военная база обеспечивала исключительно безопасность участка, являющегося внешней границей СНГ в виде границ с Турцией и Ираном, то новый протокол снимает это ограничение. Сейчас совместно с армянскими вооруженными силами Россия в качестве уже не только военно-политического партнера, но и гаранта безопасности, наряду со своими интересами будет обеспечивать и безопасность Армении.

Насколько соответствуют истине слухи о поставках российских ЗРК С-300 Азербайджану и почему они стали муссироваться именно в последнее время, есть ли взаимосвязь с визитом Медведева в Армению?

Начнем с того, что никто не располагает конкретной информацией, чтобы подтвердить или опровергнуть подобные сообщения. Тем не менее, если допустить реальность поставок Россией ЗРК С-300 Азербайджану, то это, наряду с другими шагами России в регионе - это часть новой кавказской стратегии России. В конце концов, где и когда Москва поклялась дружить только с Арменией, одной только Арменией и ни с кем кроме Армении? И зареклась никому, кроме Армении не продавать свое оружие, свои зенитные установки? Россия может продукт своего ВПК продавать кому угодно, когда угодно и сколько угодно. 102-ая российская военная база в Гюмри, между прочим, оснащена истребителями МиГ-29 и зенитными ракетными комплексами С-300. В погоне за военно-техническими сенсациями незаслужанно незамеченными остались экономические компоненты армяно-российского договора. Между тем - это один из важных составных элементов отношений двух государств. Речь идет о межправительственных соглашениях о взаимном учреждении торгпредставительств, а также строительстве в 2011 году на уже имеющейся площадке АЭС нового атомного энергоблока общей стоимостью в 5 млрд. долларов. Для реализации проекта намечено создание российско-армянской компании, которая и должна обеспечить не менее 40% стоимости атомной станции, а 60% планируется привлекать за счет инвесторов. Таким образом, политическая и военно-техническая состаявляющая политики России в Армении балансируется серьезным укреплением экономического присутствия.

Возможно ли, согласно новому договору, расширение полномочий российских пограничников по охране границ, с Турции и Ирана до Азербайджана в случае повторения азербайджанской агрессии?

С формально-юридической точки зрения – нет. Поскольку нынешний статус НКР – ее непризнанность распространяется и на ее границы, то есть de jure нельзя охранять то, чего также de jure не существует. Однако, с неформальной точки зрения подобный разворот не исключается, хоть и опосредованно, но de facto может иметь место быть. Будучи ответственным за безопасность армянских границ и граждан, которые в свою очередь являются гарантом безопасности НКР, российские военные становятся защитниками и этих de jure не существующих границ. С этой точки зрения, как ни парадоксально, но активно пропагандируемая официальным Баку "прописка” турецкой военной базы в Нахичевани очень наруку и Армении, и Карабаху, вернее даже, их безопасности. В отличие от азербайджанских военных, готовых инициировать военные авантюры против, с их точки зрения, маломощных армянских защитников границ, их турецкие коллеги даже не будут помышлять о каких-то вылазках, поскольку Анкара даже в страшном сне не может представить себя в конфронтации с Россией, на сегодняшний день самой мощной в военно-техническом и экономическом отношении державе региона. Турция, которая безусловно создает России определенный дискомфорт здесь своими претензиями на лидерство, хоть и находится в близкой, но не в равной весовой категории. После визита в Баку президент Гюль, признавая роль России и МГ ОБСЕ в решении карабахской проблемы, призвал не оценивать обновленный турецко-азербайджанский договор ответом на российско-армянское военное соглашение, "отойти от представлений холодной войны”, поскольку "Турция и Россия – дружественные страны, которые не соперничают друг с другом”. И неизвестно еще, готовность Баку квартировать у себя турецкую военную базу может не приветствоваться Анкарой. Возможно у той есть серьезные аргументы, почему эта база не открыта до сих пор.

Можно ли сегодня говорить о полной уверенности невозобновления боевых действий вокруг Нагорного Карабаха, учитывая постоянно растущую вовлеченность Москвы в его урегулирование?

Здесь, как говорится, ситуация "50” на "50”. Полностью быть уверенным нельзя ни в чем. Английского философа Бертрана Рассела как-то спросили: "Скажите, вы можете умереть за свои убеждения?” Он ответил: "Нет. В конце-концов, я могу ошибаться”. Но очевидно одно, что вовлеченность Москвы в урегулировании карабахского конфликта – это прекрасный механизм влияния и давления на стороны конфликта, этакий "кнуто-пряник”, который искусно используется Москвой в случае необходимости. И врядли она так легко откажется от такого удобного инструмента, используя свои возможности принимать решения в пользу одной и в ущерб другой стороне конфликта. Заявление президента Медведева "о нежелательности повторения событий, подобных августовским событиям 2008 года” прозвучало как предупреждение о том, что объявлять войну и заключать мир в этом регионе – это исключительно прерогатива России. Так что, с данной точки зрения возможность начала военных действий равна нулю, поскольку, по крайней мере сейчас это не в интересах России. Остальные "50” приходятся на другую уверенность, что России не нужны формальные предлоги, официальные договоры и прочее для того, чтобы воздержаться или, наоборот, инициировать военные действия. Если в какое-то мгновение вдруг случится так, что ей нужно будет прибегнуть к этому шагу, то здесь можно быть уверенным на все сто, что сделать это ей не составит большого труда. Препятствовать тут уже не смогут ни "симметричные” договоры, ни "ассиметричные” реакции.

За последнее время Россия существенно укрепила свои позиции, как в Армении, так и в Азербайджане. Это делается исключительно за счет США или же есть другие страны?

Вы правы. Действительно, России удается с одинаковым успехом реализовывать армянский и азербайджанский вектора своей южнокавказской политики. Заявление российского президента о том, что ему не стыдно за работу, которую Россия ведет с Азербайджаном и Арменией в качестве посредника в карабахском конфликте, невзирая на все трудности этого процесса, истинно в той части, что российской дипломатии действительно удается проявлять гибкость и настойчивость в поддержании высокого уровня отношений как с Баку, так и с Ереваном. После пятидневной войны ситуация в регионе кардинально изменилась. России удалось переломить ход событий. Вряд ли в США или в Европе сегодня найдутся политические деятели-смельчаки, которые в своих региональных интенциях во второй раз сделали бы политическую ставку на Грузию, невзирая на то, что туда направляются огромные финансовые потоки. С уходом президента Ющенко пал еще один оплот тщательно-выстраимого анти-российского щита - Украина. В своем недавнем интервью агентству Регнум польский политик, лидер партии "Самооборона" Анджей Леппер заметил, что "Саакашвили на этот раз не заручится и поддержкой президента Украины. Польский президент также больше не полетит в Тбилиси с поддержкой. Саакашвили видит это, и поэтому в последнее время сделал уклон в сторону России, давая понять, что он готов вести переговоры с Россией". Да и само евроатлантическое сообщество сегодня, пожалуй, не столь оптимистично по поводу проекта расширенния НАТО от Атлантики до Урала. А после вывода американских войск из Ирака единственной сферой взаимодействия России и США в регионе пока что остается Иран. В результате, Южный Кавказ превращается в арену взаимодействия только региональных сил. А Россия, как когда-то сказал один мой коллега, "это – кавказская держава”. Складывается весьма благоприятная ситуация создания такого регионального формата отношений, когда страны региона видят решение своих проблем, связанных с конфликтами, безопасностью и др. в самом регионе, в достижении взаимопонимания между собой, а не в апеллировании к заморским покровителям. Когда субъекты региона будут смотреть друг на друга, а не направлять свои взоры и надеяться на помощь за его пределами. Смысл геополитических шифтов сводится не к линейным процессам, простому изменению внешнеполитических приоритетов или векторов. Крайне важно то, что изменяется качество этих процессов, происходят системообразующие изменения. Имеется ввиду, что на смену беспорядочному, хаотичному метанию из стороны в сторону, невнятной и неповоротливоой российской политике на Южном Кавказе приходит четкая выверенная, сбалансированная внешнеполитическая стратегия Москвы. О серьезности намерений России в регионе сегодня, пожалуй, не сомневается никто. Слова президента России о том, что Россия не хочет повторения 2008 года – серьезный мессидж о том, что ситуация в регионе будет развиваться по российскому сценарию, а война, по глупости ли, по расчету ли, но возможна исключительно по ее желанию. Пагубность различного рода маний величия и комплексов неполноценности в сфере политики заключается в том, что субъекты региона, а вслед за ними и многие аналитики смешивают политику с обывательскими разговорами о политике. Они не до конца осознают, что мир, стабильность и безопасность во всем мире и в данном случае и на Южном Кавказе, обеспечивают не они, и уж тем более не политические амбиции и нефтяные баррели, а совершенно конкретные страны, располагающие для этого соответствующим политическим авторитетом, экономическим потенциалом и военной мощью. Давид Степанян, АрмИнфо