Analitika.at.ua. Понятие "евразийство" с давних пор вызывало в России как энтузиазм, так и протестные настроения, причем и в либеральной, и в консервативно-националистической среде. Русские интеллектуалы и актуальные политики подспудно, а порой и вполне осмысленно ощущали, что евразийская идея хотя и предполагает имперскую доктрину, но может привести к весьма неприятным перспективам, если не станет достаточно привлекательной.

Многие российские "империалисты" этакого модернизированного свойства воспринимают евразийскую идею как некую "остаточную" стратегию, когда ни монархической, ни большевистской империи больше нет и не ожидается. Евразийская идея, пришедшая в конце XIX века на смену обанкротившемуся славянофильству, была инициирована слишком узким кругом интеллектуалов и с самого начала связана с глубоким разочарованием российской элиты политической культурой аристократии и с усиливающимся кризисом российской монархической государственности. После советизации евразийцам ничего не оставалось, как открыто или латентно принять и приветствовать большевистскую империю.

После распада СССР евразийцы, как и все другие проводники имперской идеи, оказались в растерянности и готовы были принять многие форматы и идеологии, лишь бы сделать евразийскую идею актуальной и превратить ее в инструмент государственной власти. Такие доктрины, как византийство, панславянизм, неокоммунизм, национал-большевизм, бюрократический и олигархический империализм, идея либеральной империи, оказались отброшенными временем и событиями, реалиями мира и России. Нынешние власти России попытались "спрятать" свои конъюнктурные планы за вывеской евразийства, что привело к очередному самообману адептов евразийской идеи. Однако дальнейшие события показали, что у данной идеи, безусловно, есть перспектива, причем более чем ближняя.

Наряду с этими сильно идеологизированными доктринами имеет место продолжение мессианских рассуждений и уверенность в мессианском и историческом назначении России. Но по мере увеличения расстояния от романтического периода начала 90-х нарастает понимание того, что даже мессианство требует очень конкретных, весьма рациональных планов и поступков, рациональной политики, поскольку в качестве глобальной религиозно-этической доктрины требует конкретизации.

Все 20 лет, последовавшие после распада СССР, оказались неоднозначным направлением изоляции России. И чем больше предпринималось попыток сколачивания новой империи или региональных зон влияния, тем более изоляция усиливалась. Страны Балтии стали буфером между Россией и Северной Атлантикой, Грузия и Азербайджан – транзитным коридором различного назначения, Центральная Азия – ареной борьбы между США, Китаем, Пакистаном и иными державами, но только не Россией. Молдова – запал для крупного взрыва в Черноморском регионе. Украина с Крымом рассматриваются главными геополитическими проблемами России и разрушителями ее надежд на приобретение утраченных позиций в Европе и мире. Белоруссию и Армению считают последними элементами глобальной антироссийской операции. Балтийско-Черноморскому пространству придается традиционная функция размежевания Европы, дистанцирования России от Западной Европы.

Славянские государства оказались на переднем плане борьбы с попытками геополитической и геоэкономической экспансии России. "Славянский вопрос" в начале XX века был решен для России самым ущербным образом. Это решение привело к весьма серьезному "тектоническому сдвигу" в Центрально-Восточной Европе и Евразии, что обусловило вытеснение из Европы России, которую пытаются запереть между исламским миром, Китаем и Северным океаном. Это не может не отразиться на формировании новой психологии российской элиты и на всем российском обществе, которое испытывает помесь всевозможных обид, злобы, злорадства, привыкает к запредельному прагматизму, что крайне опасно для России. Попытки некоторых элитарных групп примерить к России модели Канады или Швеции выглядят просто смешно и, конечно, не приемлемы для евразийцев, поскольку навсегда закрывают имперскую историю России.

В результате евразийская идея станет тем, о чем предупреждали ее противники и критики: она превратится в идеологическое обоснование замыкания России в обширном, но вовсе не имперском по формату и смыслу пространстве, отрезанном от важнейших геополитических зон в Европе и Азии. При этом не просто Россия окажется изолированной от Европы, куда она стремится, но и сам русский народ все больше будет приобретать признаки евразийского этноса - скорее, азиатского, а не европейского. Несмотря на утверждения евразийцев, что русские всегда были евразийским этносом, этого не было никогда. Более того, русские всегда пытались избежать признаков евразийского этноса, вопреки многим элитарным группам и внешним давлениям.

После прояснения будущего российской власти В.Путин заявил о намерениях сформировать некий Евразийский союз, о котором еще мало что известно, но проект уже вызвал широкое обсуждение (возможно, потому, что все еще практически нет информации о намерениях и формате этой инициативы). Пока не вызывает сомнений, что данный проект возник в условиях, когда не столько сам В.Путин, сколько вся российская элита нуждается в крупной пропагандистской акции, так как, несмотря на "общепризнанную" популярность, в России наблюдаются все большее снижение авторитета власти и апатичные настроения в части социального и экономического развития. России не удается набрать должные обороты экономического развития, приобрести новые экономические позиции в мире, решить проблемы наиболее несостоятельных слоев населения, модернизации вооруженных сил, развития сферы высоких технологий и промышленности.

Евразийский проект давно выстраивается известной группой российских политологов, которые наполняли его глубоким идеологическим содержанием, причем некоторые из них занимали важные позиции в консультационных кругах при администрации президента России. Однако настроения данных политологов после заявления В.Путина не очень оптимистичные, так как они подозревают, что имеет место замена их проекта профанированным намерением механической форматизации постсоветского пространства. Они не сомневаются, что в основу данного объединения будут положены не идеологические приоритеты, а уже сформированные олигархические группы, чьи интересы должны быть защищены в первую очередь, что очевидно не обеспечит подлинного цивилизационного развития. Во всяком случае не эти политологические идеи станут базовыми в становлении внутренней и внешней политики России.

В текущей дискуссии возникают, как правило, два основных вопроса: каким может быть состав участников предлагаемого Евразийского союза?; каковы экономические интересы России и других государств-участников? Возникают новые идеи, но география остается прежней, и основной вопрос Евразийского проекта – геополитические намерения Украины - как и ранее, остается невыясненным, а вернее, сомнительным с точки зрения позиций и приоритетов России. Страны, которые уже вовлечены в пророссийское политическое пространство – Казахстан, Киргизия, Белоруссия, - несомненно, продолжат сближение в рамках Евразийского проекта, однако останутся непонятными дальнейшие критерии и рамки этого "сближения". Вряд ли Таджикистан и Армения будут интегрированы в той же мере, а такие государства, как Туркменистан и Узбекистан, уже избрали свои внешнеполитические приоритеты, предполагающие более "свободное" плавание. Молдова вскоре станет частью Румынии или сильно ассоциированной с ней, а предположение о том, что членами Евразийского союза станут некоторые балканские страны, и вовсе нереально.

Так о чем же речь, если Россия, Белоруссия и Казахстан объединены в Евразийский экономический союз, а Киргизия, Таджикистан и Армения состоят в ОДКБ? На сегодняшний день созданы достаточно тесные экономические и политические отношения, так что же предполагается далее? Договор о свободной торговле в еще большей мере укрепил экономические отношения, и это, видимо, предел возможной в данных условиях экономической интеграции.

Если имеется в виду большая согласованность в части внешнеполитических проблем, то это совершенно невозможно и может привести к распаду тех отношений, которые уже созданы. Между государствами постсоветского пространства и даже между членами ОДКБ существуют серьезные противоречия и различия интересов. Последние весьма очевидны в отношениях между Белоруссией и Россией, Казахстан пытается более сдержанно относиться к этим различиям. Таджикистан и Узбекистан стоят на грани войны, а Украина и Россия не сумели решить даже свои проблемы в Черном море, включая вопрос Севастополя. Россия и Белоруссия, будучи ведущими странами ОДКБ, стали ведущими поставщиками вооружений Азербайджану, игнорируя интересы своего надежного партнера – Армении, которая, оказавшись в столь двусмысленном положении, не скрывает возможностей сделать отношения с НАТО, США и западным сообществом более тесными.

Большая часть членов СНГ стремится выяснить подлинные форматы возможного развития отношений с США, Европейским Союзом и НАТО и охотно развивает эти отношения, что по-прежнему не может не беспокоить Россию. В Москве считают, что, несмотря на основы отношений в рамках евразийского сотрудничества, попытки Запада в направлении "вербовки" данных государств могут быть достаточно успешными. Российские политики понимают, что отсутствие успехов в интеграции данных стран в западное сообщество зависело вовсе не от их позиций, а от ограничителей в политике ведущих западных государств. Сейчас, когда США и их европейские партнеры стремятся компенсировать утраченные возможности, в результате паузы во внешней политике США и в части расширения НАТО угрозы "вербовки" стран СНГ станут реальными. На этот раз США действуют уже по двум стратегическим направлениям - Черноморско-Кавказскому, включая Украину и Молдову, а также Центрально-Азиатскому. При этом данные цели Вашингтона нужно теперь рассматривать не в контексте однонаправленного развития евро-атлантических структур, а в связи с такими масштабными задачами, как выдвижение планов формирования "третьей силы" в Черном море и на Кавказе, а также с выводом или коррекцией военного присутствия США в Афганистане.

К этому необходимо добавить и такие задачи США, как стратегическое сдерживание Турции и территориально-государственная фрагментация Пакистана. Но все это - только побочные задачи (несмотря на их масштабность), а генеральной целью является глобальное "сдерживание" политической и экономической экспансии Китая. Таким образом, вопрос состоит уже не в "банальном" расширении НАТО, а в решении глобальных задач внешней политики США. И хотя эти планы всего лишь имеют отношение к позициям и интересам России, под угрозу теперь ставится ее национальная безопасность, в особенности в долгосрочной перспективе.

Вместе с тем Россия пытается обернуть весьма неблагоприятные для себя экономические условия в преимущества, поскольку правящие и все иные элиты в СНГ озадачены, растеряны и с трудом представляют себе экономические и политические перспективы. Запад, несмотря на последовательное наступление на Восточную Европу, не очень торопится предложить этим странам поддержку, и противоречия между англосаксонскими и континентальными европейскими государствами довольно ощутимо проявляются по проблемам развития отношений с восточными соседями. Страны СНГ продолжают оставаться в экономической орбите России и именно ее предложения представляются для них более предметными и конкретными.

В настоящее время российская элита не менее растеряна, чем правящие режимы в странах постсоветского пространства. Даже в части Армении, отношения с которой в Москве считают беспроблемными, российские политики проявляют довольно существенные опасения. Визиты президента Сержа Саргсяна в Вашингтон, Париж, Варшаву вызвали множество вопросов в Москве, причем наибольшие опасения вызвал визит в Варшаву, где проходил саммит стран, участвующих в "Восточном проекте". Наряду с этим отношения Армении с НАТО также вызывают вопросы. В понимании московских политиков "маршруты" армянского политического руководства и военного командования заключаются в стремлении не оказаться в международной изоляции, что отчасти представляется верным.

Однако в Москве все еще не могут понять, что помимо данных "антиизоляционистских" целей Армения преследует цель заручиться также поддержкой США и ведущих европейских государств в условиях беспрецедентных претензий Турции в отношении всего Южного Кавказа. Если понимание Москвой задач Армении в части США, Евросоюза и НАТО потребовало более 20 лет, то сколько понадобится времени для понимания того, что Армения начинает серьезно опасаться развития российско-турецких отношений, сомневаясь в способности России выполнять роль гаранта безопасности и в единоличном режиме выдерживать позицию "сдерживания" Турции. Подходы Армении можно признать несколько наивными, если в Ереване подразумевают, что Россия способна верно оценить задачи Армении в стратегии США в регионе. Более того, надежда на понимание со стороны России видится призрачной. США, а теперь уже и Франция, выражающая интересы Европы, давно не рассматривают Армению сквозь призму российской политики, более того, их вполне устраивают нынешние армяно-российские военные и политические отношения, так как это является важным элементом сдерживания Турции и они подкрепляют "армянский фактор".

Казалось бы, это весьма конструктивная и реалистическая позиция, но она означает не только высший пилотаж в международной политике, то есть использование возможностей "другой стороны" в своих интересах, но и объективное столкновение интересов России и Турции. Это никак не может устраивать Россию, поскольку в какой-то мере лишает ее самостоятельности в региональной политике. Россия считает, что на Черноморско-Кавказском направлении США, а затем и НАТО приобретают новые принципиальные позиции и это приведет к сильной ее изоляции на Южном стратегическом направлении в целом. И если даже Армению вовсе не выводят из сферы влияния России, а только вовлекают в иные стратегии, это никак не может устраивать Москву.

Вместе с тем это только одна из геополитических проблем, с которыми сталкивается Россия. В Центральной Азии нарастает целый комплекс дилемм, связанных прежде всего с перебазированием американских войск. Перед Россией стоит вопрос: либо попытаться сочетать свои интересы с интересами западного сообщества, например, допустить тесное сотрудничество ОДКБ с НАТО, либо оказаться в большей геополитической изоляции.

Стратегическая задача Москвы заключается в том, чтобы преодолеть ожидаемую изоляцию, а значит, ей придется форсировать развитие отношений со своим непосредственным окружением. Видимо, в заявление В.Путина о Евразийском союзе все-таки подразумевает не экономическую, а политическую интеграцию. Это уже переходит очень серьезную черту и может завершиться обострением отношений с западным сообществом. Игорь МУРАДЯН, «Голос Армении»