Analitika.at.ua. Социальная революция ни в одной из арабских стран, кроме Египта, не может привести к кардинальным геополитическим последствиям. Даже события в Ираке, приведшие эту страну к государственной катастрофе, не стали стартом для глобальных изменений в арабском мире. Только Египет (и даже Саудовская Аравия) способен оказать влияние на регион, хотя другие арабские государства все более обретают новое значение в регионе и оказывают влияние на «большую политику».

Арабы говорят, что «Без Египта нет войны, без Сирии нет мира». Это очень адекватное и универсальное высказывание, в том смысле, что Египет, конечно – центр арабского мира, но и другие государства играют свою роль. По существу, в данном случае, происходит вовсе не египетская, и не тунисская, и не йеменская, а общеарабская революция, так как во всех уголках арабского мира имеют место те же социальные и политические факторы. Западное сообщество всегда недооценивало арабскую элиту, а между тем, арабы имели все возможности подготовить блестящую политическую и профессиональную элиту, которая, конечно же, в известной мере европеизирована и вестернизирована. Чтобы разобраться в том, что происходит Египет, нужно представить себе эту страну.

Египет - это одна большая река, то есть, Нил, который выносит столько же воды, сколько Днепр или Нева, то есть, около 50 – 60 млрд. куб. метров в год. Вдоль Нила находится и жизненное пространство шириной не более 20–50 км. Другими зонами жизнедеятельности являются Средиземноморское побережье и Суэцкий канал, а также немногочисленные оазисы, то есть, узкие полосы, где возможна жизнь. Все остальное - пустыня и безжизненные полосы вдоль Красного моря. В настоящее время Нил уже практически не доходит до моря, и проблема воды - это угроза наступления национальной катастрофы в недалеком будущем. В Египте проживает 80 млн. человек, из них 18 млн. в Каире, ВВП страны составляет 500 млрд. дол, то есть, немало, но качество египетской экономики не очень высокое: это в основном отрасли аграрно-промышленного сектора и туризм, есть нефть и газ, есть надежды на увеличение их добычи и экспорта, но пока что это надежды.

Во главе Египта долгие годы стоит наименее коррумпированный правящий режим в арабском мире: президента Х.Мубарака можно обвинить во многих упущениях, но не в коррупции и беззаконии. Это во всех отношениях достойный политик, который удерживает в состоянии стабильности не только Египет, но и, по существу, весь арабский мир. Но на что можно надеяться стране со столь скромными природными ресурсами и при столь невероятном демографическом потенциале. Нужно отметить, что в конце 60 годов, то есть в момент арабо-израильской войны, в стране проживало 27 млн. человек, за 40 лет население возросло в 2,5 раза. Вместе с тем, кто побывал не только у египетских пирамид, но и ознакомился с египетской политической элитой, может понять, что Египет - это, прежде всего, страна университетов и с глубокой традицией образования, литературы, политического анализа и политических исследований, в целом, восприятия мировой культуры и конфессиональной толерантности. Египет имеет тесные, союзнические отношения с США, но поддерживает дружественные отношения со всеми мировыми «центрами силы», понимая, что только при таком режиме существования страна сумеет более-менее успешно оставаться стабильной и испытывать надежды на более успешное развитие. Не удивительно, что в стране оказалось не менее 1 – 2 млн. достаточно образованных и социально ответственных людей, которые предпочли пойти на столь масштабный и бескомпромиссный бунт.

Данная революция была совершенно лишена исламистских, антиамериканских, анти-европейских лозунгов. Египетская интеллигенция и отчасти средний класс не хотят более терпеть нынешней стабильности, ценой отсутствия должных свобод и демократии. Иногда создается впечатление, что все это очень похоже на реализацию планов администрации Дж.Буша, которая объявила переход к демократии в региона «Большого Ближнего Востока», но, все же, имеет место иная мотивация и иные подталкивающие силы. Данная революция, безусловно, не могла не произойти без поддержки определенных спектров и крупных предпринимателей, и бюрократии, и военной элиты. Все это заметно более чем отчетливо. США и европейским государствам, которые в этот момент заняты решением своих сложных проблем, ни при каком сценарии не нужна была эта революция, но и те, и другие вынуждены были ее поддержать, так как иначе была бы поставлена под вопрос вся система мировой демократии. Эти процессы могут привести к новой ситуации, когда либеральные круги будут дифференцированы на правых и левых либералов, и в странах, где существовал и продолжает иметь место «левый проект», общество полевеет. Это, в свою очередь, также не окончательный результат революции, так как левые, в определенный момент могли бы поддержать исламистов. Сейчас политические наблюдатели пытаются сделать некоторые выводы, и совершенно понятно, что американские политологи заметно растеряны и вряд ли способны к выработке достаточно точных прогнозов. Это еще раз говорит о том, что США не желали и не разрабатывали данного сценария.

Израиль и друзья Израиля в США, России и Европе избрали то, что называется «остаточной политикой», то есть упрямо требовали от США поддержки Х.Мубарака как гаранта сохранения нынешнего положения на Ближнем Востоке. Но данная местечковая позиция Израиля обречена на провал и еще больше укрепит мнение египтян в правоте своих намерений. Израилю следовало бы понять, что Х.Мубарак не вечен, и израильтянам нужно пытаться установить отношения взаимопонимания с новыми лидерами либеральной египетской революции, для чего израильские разведслужбы располагают необходимой информацией.

Вряд ли данная египетская революция приведет к скорым реальным и ощутимым реформам и к решению проблем страны, и, скорее всего, Египту предстоит пережить несколько лет довольно серьезного гражданского противостояния. Главное, что понадобится Египту после «развязки» и установления нового правящего режима, это стабильность, и ради этого многим реалистам и идеалистам нынешней революции придется пойти на уступки и, если можно принять такую формулировку – на «большой, новый исторический компромисс». Но каким образом эти события, и не только в Египте, отразятся на геополитической ситуации на Ближнем Востоке и на неком более обширном регионе, который по-прежнему трудно обозначить (Магрибско-Ближне-Восточно-Переднеазиатский регион или что-то в этом роде).

Прежде всего, отметим позиции Турции и Ирана. Турция поспешила поддержать египетскую революцию, продолжая свою популистскую внешнюю политику, пытаясь стать лидером арабского мира на путях неких реформ и социально-политических новаций. Турция, несмотря на многие попытки привлечь на свою сторону арабские народы и государства, не смогла добиться того: арабы не торопятся воспринимать эту турецкую политику как искреннюю. Ни одно арабское государство не стремятся оказаться под «обаянием» «новой османской империи» и войти в чрезмерно обязывающие отношения по поводу участия в институциональных экономических блоках - при турецких претензиях преобразовать их в политические блоки. Арабские государства, в какой-то мере, восприняли турецкое влияние как фактор сбалансированной ситуации, когда арабы хотели бы противостоять влиянию Ирана, который всегда настораживал арабские страны, в особенно, страны Персидского залива. Совершенно ясно, что Турция пытается воспользоваться либеральной арабской революцией для усиления своего влияния.

Так или иначе, развитие демократических принципов в арабских странах приведет к демонтажу и дезорганизации того, что принято называть арабским государственным национализмом, а также к ослаблению арабских государств, которые утратят и без того не очень-то большие внешнеполитические амбиции. Этого и ожидает Турция, стремящаяся стать локомотивом арабского мира.  Египет сразу же, после декларации Турции «нового внешнеполитического курса», попытался приостановить усиление турецкого политического и экономического влияния, и совместно с Саудовской Аравией развернул политику противодействия Турции. Это вполне соответствует представлениям египетской элиты о месте и роли их страны в арабском мире и о намерениях Турции. В Анкаре очень хорошо понимали позицию Х.Мубарака и с удовлетворением восприняли революции в Каире. Египетская элита отличается не только отсутствием семейных династических традиций, но и преемственностью внешней политики, а также наличием стратегии. Предполагать, что египтяне поспешат подвергать ревизии многолетнюю стратегию, вряд ли оправданно. К власти рвется либеральная, прозападная интеллигенция и другие группы общества, понимающие, что дистанцироваться от США и Европы означает экономическую и социальную катастрофу, дезорганизацию региональной системы безопасности, основанную на известных договорах и соглашениях. Эти обстоятельства будут адекватно восприняты любой политической группировкой, которая придет к власти. Американцы и европейцы помогут, в данном случае «Братьям мусульманам», если они развернут борьбу с новым правящим либеральным режимом. Американцы отреагировали на египетскую революцию весьма эффективно и адекватно, и лучше придумать трудно. Есть уверенность, что лидеры египетской революции уже успели придти к некоторым соглашениям с американцами, возможно, с французами и британцами. Затем это будет называться «американским влиянием» или «американской рукой», чем угодно, только бы не признать существование воли и интеллекта народа. В данных условиях, пока что нет никаких предпосылок говорить о том, что Турция имеет надежды на усиление своего присутствия в арабском мире в результате прихода к власти новых политиков, и это очень скоро будет выяснено.

Как говорят некоторые арабы, Иран они «больше любят, чем турок, но больше и бояться». Иран занял более разумную политику, потому что не ожидает ничего хорошего для себя от смены правящего режима в Египте и в других арабских странах. Иранцы как никто другой поняли, что кто-то в арабском обществе пошел на «опережение» событий и опередил исламские движения на пути к власти. После некоторого выжидания руководители Ирана, все же, при большом резонансе внутри Ирана, поддержали египетскую революцию, обозначив ее как антиамериканскую и анти-израильскую. Но, по существу, либеральные революции в арабских странах нанесли колоссальный удар по надеждам и авторитету исламских партий и лидеров, создав совершенно новую общественно-политическую ситуацию. В этом смысле так называемые неконсерваторы в США оказались правы, и арабские государства оказались перед новой исторической перспективой. Но это не означает, что дирижерами явились американцы. Иран, всегда не очень уютно ощущавший себя в суннитском мире, и в нынешних условиях может лишиться своей роли – «революционного лидера» в арабском мире.

Может ли в условиях либерализации арабского исламского общества возрасти роль шиитских общин, прежде всего, в Ливане, Ираке, Бахрейне и в Саудовской Аравии, и насколько социальные лозунги шиитских партий и движений обретут более сильные, предпочтительные позиции? Это вполне возможно, но готов ли Иран к таким поворотам событий в регионе?

Когда произошла революция в Тунисе, даже некоторые французские комментаторы намекали на то, что это организованная американцами анти-французская революция. Затем удивительным образом выяснилось, что «магрибская» революция, в целом, то есть в Алжире и в Тунисе, имеет вполне определенную про-французскую направленность. Дело в том, что, так или иначе, арабские либеральные революции, в значительной мере, сопряжены с Европой, и имеют если не явный, то некоторый анти-англо-саксонский подтекст. Если эта версия, которую мы (признаемся) предлагаем без должного предварительного осмысления, в какой-то мере верна, то арабский мир ожидает кардинальный поворот в сторону Европы. Вопрос в том, в какой мере Европа способна воспринять эти события как «центр силы», на который ориентируются либеральные силы.

Были ли европейцы, прежде всего, французы заинтересованы в этих революционных событиях. По нашему мнению, например, Франции было явно не до организации подобных событий, тем более, что в Сирии она пытается укрепить нынешний правящий режим, и потом, Франция обладает определенным влиянием только в Магрибе и на Восточном побережье Средиземного мира, но не более того. Но люди, получившие образование и жившие во Франции, вполне закономерно были подготовлены к данным событиям всем вектором европейской политики и культуры. Например, в революции пробританского типа непременно состоялся бы военный переворот и была бы замечена роль исламистов или нечто подобное, во французской версии ничего подобного нет. Несмотря на тесное сближение Франции и США, прежде всего в сфере трансатлантических отношений, а также недавно подписанный оборонный договор между Францией и Великобританией, претензии между англо-саксонскими державами и тандемом Франции и Германии достаточно серьезны. Например, американцы и британцы, без особого удовольствия рассматривают профранцузский проект создания «Средиземноморского содружества» (которое не очень приветствует и Германия), в которое включены страны Магриба, Ближнего Востока и Турции (которая всячески игнорирует этот проект, который ей предлагают как альтернативу приема в ЕвроСоюз). В Средиземноморье все еще не состоялся баланс сил, и геополитическая ситуация продолжает оставаться в режиме «ожидания». Этот обширный регион требует коррекции в установленном балансе, который многих не устраивает.

Поэтому, внешние силы должны, во-первых, поддержать, во-вторых, предпринять инициативы для определения внешних ориентаций стран региона. Вполне возможно, что американцы и европейцы предпочтут объединить усилия, чтобы не усложнять ситуации, а затем, все же, каждый будет больше обособлять свои собственные интересы. В целом же, остаются ощущение, что влияние Европы в Магрибе и на Ближнем Востоке будут возрастать. Заметно возрастут роли Франции и Германии, которые выступают совместно в этом регионе. Но, так или иначе, Египет останется под влиянием США, никакое иное государство в мире не способно предложить свою помощь и партнерство столь крупной, проблемной и ключевой стране арабского мира. На Египте привязано слишком много, чтобы можно было играть в опасные игры и проводить рискованные эксперименты с этой страной. В результате данных событий влияние Западного сообщества в арабском мире усилится, так как у Запада здесь созрел влиятельный партнер – средний класс и интеллигенция с либеральными, причем, с право-либеральными взглядами. Это не должно привести к кардинальным изменениям в геополитике арабском мире и вообще на данном пространстве. Турция и Иран в равной мере окажутся изолированными в арабском мире, Россия станет просто интересным экономическим партнером, Китай предстанет перед большими преградами. После завершения этого этапа революций главной головной болью Запада станет Саудовская Аравия, которая, в какой-то мере, окажется без прежних рычагов влияния на арабские страны, и внутри страны возникнут новые проблемы, такие же, как и в арабских монархиях Персидского залива. Йемен и Судан не станут большими проблемами, все радикальные элементы в этих странах будут ликвидированы, теперь уже, при согласовании и поддержке большинства арабских государств. Арабский мир с большим пониманием воспримет демократизацию и, возможно, фрагментацию на составные части Ирака, создание новых государств в Месопотамии. Правящий режим в Сирии и Иордании предпочтет ускоренное реформирование, развитие демократии и свобод. Проблемы в Палестине и Ливане останутся прежними, и эти страны по-прежнему будут ареной для борьбы внешних сил. Таким образом, в плане стабильности регион приобретает и никак не теряет. Но все это может обернуться иным, менее благоприятным сценарием, если кто-то в Египте захочет сильно хлопнуть дверью, при уходе. Игорь Мурадян, Иратес Де-Факто. lragir.am