Analitika.at.ua. С днем рождения, Асколка! Я знаю, ты меня слышишь. Ты всегда все слышал и замечал. И сегодня, могучей скалой возвышаясь в самом сердце Степанакерта, ты чутко прислушиваешься к вражеским поползновениям. К тебе, Ашот джан, идут влюбленные парочки, перед тобой клянутся молодожены в вечной верности Арцаху и друг другу, на площадке перед тобой играют звонкоголосые армянские дети. Не об этом ли ты мечтал, Ашот? Не потому ли ушел в небо, чтобы навечно врасти в святую землю Арцаха?

ЖАРКИЙ АВГУСТОВСКИЙ ДЕНЬ 1992 ГОДА. В Степанакерте, в Арцахе, в Армении, на всем Армянском нагорье траур. Десятки тысяч людей провожают в последний путь Героя. Море людей безмолвно движется по проспекту Азатамартикнери к скверу, которому отныне суждено носить имя Ашота. Заполонившая улицу скорбная процессия растянулась на два километра. Я вместе с Арменом Исраэляном молча иду за гробом на расстоянии в несколько сот метров. И в этот момент противно завывает сирена воздушной тревоги. На Степанакерт летит очередной бомбардировщик, в чреве которого лежат смертоносным грузом две полутонные бомбы и дюжина ракет. Это понимаю не только я: арцахцы уже с полгода как ежедневно подвергаются варварским налетам. И хотя все научились мгновенно ориентироваться и укрываться от бомб, практически каждый день гибнут мирные люди, рушатся дома…

Мы с Арменом ускоряем шаги, почти бежим – не дай бог, молодые солдаты растеряются, уронят гроб с телом своего командира. Добегаем до Ашота… Ребята как шли размеренным шагом, так и продолжают идти. Наша помощь не понадобилась. Оборачиваемся. Вся огромная масса людей продолжает идти вслед за своим Героем. Смотрю на заплаканное, опухшее лицо Жанны. "Ты видишь? – говорит Жанна, - Ашот гибелью своей в людях страх убил!"

Как тебе это удавалось, Ашот? Как тебе удалось сделать так, чтобы в тебя, твой героизм и твое мужество поверили все? Неужели виной тому твоя широкая детская улыбка, твой звонкий заразительный смех, твоя непоколебимая уверенность в нашей победе? Или твое – рабочего парня – стратегическое мышление? Ты знаешь, Ашот, люди сегодня едут в Арцахе по дорогам, начерченным твоей рукой. Вернее, чертили дорожники, а направление подсказывал ты. Ты искал краткие пути для переброски военных сил, рабочие выбивались из сил, прокладывая дороги, навеянные твоей фантазией, а сегодня выясняется, что это были единственно верные решения. Когда и где ты научился военно-стратегической топографии, Асколка?

1990 ГОД, АШОТ В ОДНОМ ИЗ ПОДПОЛЬНЫХ ЦЕХОВ АРМЕНИИ ГОТОВИТ РУЧНЫЕ САМОДЕЛЬНЫЕ ГРАНАТЫ. Ему в помощь определены четверо парней, высококлассных токарей. Заезжаю за Ашотом, надо ехать в Арцах, а он сидит в углу и слезы по лицу размазывает. Пораженный до невозможности, кидаюсь к нему:

- Что случилось?

- Эти негодяи, мои помощники, работают спустя рукава. Не понимают, что от их работы зависит жизнь наших ребят, безопасность нашего населения.

- Где они, я сейчас сам с ними поговорю.- В соседней комнате. Я их всех побил.

- Так чего же ты ревешь? Не они же тебя побили.

- Как ты не понимаешь? Я же армян побил! Армян!

- Ничего. В отместку убьешь турок. Много турок.

Всегда, какое бы сложное задание не приходилось ему выполнять, Асколка возвращался победителем. Он успевал быть везде, где в нем и в его отряде была нужда. С коллекцией пуль и осколков в организме, бледный от большой потери крови, но с улыбкой победителя. Во время операции по освобождению ретрансляционной телевышки и сел Цор и Цамцор Гадрутского района Асколка был ранен в спину огромным осколком. Едва заставили его лечь в госпиталь, а он убежал уже на следующий день – узнал о готовящейся новой операции. На этот раз природное здоровье подвело и у Асколки началось заражение. Еле отходили. Едва встав на ноги, Герой снова ушел в бой, освобождать Малибейли.

- Асколка, завтра еду во Францию, что тебе привезти?

- Во Францию?!

- Во Францию.

Задумывается.

- Привези мне мазь от грибков для ног. Замучались мои ребята.

- Понял, Асколка, обязательно привезу. А тебе лично что привезти?

- Мне лично?

Вновь задумывается. Уже надолго.

- Привези мне рации. Настоящие. Мощные. А то от этих маломощных милицейских раций никакого толка. Связь с ребятами постоянно теряется.

- Постараюсь, дорогой. Но тебе, тебе что привезти? Лично для тебя.

- Я же говорю: мазь и рации.

В СОЗНАНИЕ АСКОЛКИ (ИМЕННО ТАК, АСКОЛКА, С КАРАБАХСКИМ АКЦЕНТОМ) не умещались понятия "мне", "мое". Бесконечно смелый и безумно храбрый, он относился к своим воинам поистине с отеческой любовью. Наиболее приемлемым для него обращением к молодым воинам было слово "сынок". Потерь в его отряде было сравнительно мало. Наиболее тяжелые задания, связанные со смертельным риском, Ашот всегда брал на себя. Молодых надо беречь. После ходжалинской операции я во второй раз увидел слезы в его глазах: в отряде Асколки погиб молодой воин. Ашот не находил себе места от горя: не уследил, не уберег. А в обычное время Асколка рассказывал бесконечные анекдоты и сыпал шутками. Надо сказать, что после очередного ранения, когда осколок прорезал ему горло, у Ашота, и без того лишенного "командирского баса", и вовсе "истончал" голос, а смех стал невероятно звонким.

- Жанна, ты меня любишь? – Ашот задумал что-то новое.

- Еще чего? – притворно сердится Жанна.

- Жанна, пожалуйста, скажи честно, ты меня любишь?

- Люблю, конечно, люблю. Я вас всех, сукины вы сыны, как детей своих люблю, - басит Жанна Галстян.

- А просьбу мою выполнишь?

- Нет! – отрезает Жанна.

- Ну, пожалуйста…

- Хорошо, выполню. Говори.

- Жанна джан, давай поменяемся голосами.

У Жанны, смеющейся вместе со всеми, в глазах плещется материнская любовь и тяжелая, щемящая боль. Мудрая женщина, она понимала, что каждая такая встреча друзей может стать последней. К сожалению, Жанна была права.

Погиб Ашот на подступах к Дрмбону. Вражеская пуля настигла его, когда он находился впереди своего отряда, движущегося в сторону старинного армянского села.

Но разве можно сказать "погиб" о человеке, самой гибелью своей убившем страх в сердцах людей?

Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН, golosarmenii.am