Analitika.at.ua. БОИ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ НОВОРОССИЙСКА

Мне было восемнадцать лет, учился в Тбилиси на втором курсе механического факультета Грузинского политехнического института. 22 июня 1941г. с товарищами готовился к очередным экзаменам. Неожиданно резко открылась дверь, вошли соседи и объявили, что началась война. Конечно, занятия отошли на второй план.

В конце августа 41-го меня мобилизовали в армию и направили курсантом в Телавское пехотное училище, которое в июне следующего года я закончил в звании лейтенанта и был направлен в распоряжение штаба 408-й армянской пехотной дивизии. Отсюда меня направили в г.Октемберян в 672 пехотный полк на должность заместителя командира пулеметной роты.

В августе наш полк был передислоцирован на армяно-турецкую границу, где мы заняли оставленные пограничниками позиции. По ночам перебирались на южную сторону прилегающих холмов, где рыли окопы, а под утро, для маскировки прикрыв растениями результаты наших трудов, переползали обратно. Пребывание нашего полка на армяно-турецкой границе продолжалось недолго. Дело обстояло следующим образом: если бы советские войска потерпели поражение под Сталинградом, союзница Германии Турция была готова вторгнуться на территорию Армении. Как известно, фашисты под Сталинградом потерпели крупное поражение и участие Турции во Второй мировой войне отпало.

В середине сентября 1942г. наша дивизия была направлена на фронт. Эшелон прибыл в грузинский порт Поти, где мы ожидали погрузки на корабли Черноморского флота. Обслуживающий персонал вместе со всем вооружением погрузили на транспортное судно "Курск", на котором мы прибыли в Фальшивый Геленджик. По пути из Поти была объявлена боевая тревога - ожидалось нападение вражеских самолетов и подводных лодок. Самолеты появились, но нам повезло, поскольку бомбометание не задело судно.

Из Фальшивого Геленджика наш полк был переброшен под Новороссийск, в район Широкой щели и Кабардинки. Там впервые я почувствовал, что значит находиться под огнем и выходить из опасных боевых ситуаций. А произошло вот что. Мне было необходимо перебраться по зеленой поляне из одного пункта в другой. Был солнечный день, все вокруг просматривалось очень четко. Неожиданно на меня обрушился град снарядов из немецкого шестиствольного миномета, названного нашими солдатами "Ванюша". После первого залпа я бросился на землю, но, спустя некоторое время, поднялся, чтобы продолжить свой путь. Немцы поняли, что я остался жив и произвели второй залп из миномета. Тут уж я бросился в находившиеся рядом кусты и кубарем откатился в ложбинку. Оттуда уже нетрудно было продолжить свое движение...

Так немцы потратили на меня 12 крупных мин. Я-то был еще неопытным, шел в полной офицерской форме, с золотыми петлицами, украшенными двумя кубиками. Ну как не подстрелить вражеского офицера...

Другой запомнившийся эпизод произошел тогда, когда я шел из расположения нашего батальона в штаб полка. Ничего не предвещало трагического оборота. Неожиданно мой путь преградили бойцы заградительного отряда, прятавшиеся в кустах. Очевидно, они предположили, что я дезертир, покинувший поле битвы. Увидев у меня секретные документы и выяснив, что я занят доставкой секретного пакета в штаб полка, они отпустили меня.

Пока я выполнял задание, наш батальон был окружен противником, и все наши бойцы были немцами уничтожены или взяты в плен. Единственный, кому удалось вырваться из окружения, был командир батальона капитан Бекетов с несколькими солдатами. По решению военного совета Бекетов был расстрелян перед строем. Меня охватило двойственное чувство: по законам военного времени он должен был подвергнуться каре, с другой стороны, он был очень порядочным и добрым человеком...

Наш полк участвовал в боях под Новороссийском, где немецкие и советские войска располагались на территориях двух цементных заводов "Красный октябрь" и "Пролетарий". Мы вели перестрелку с войсками противника, находящегося на окраине города. Мое пребывание под Новороссийском закончилось неожиданно - я был ранен и оказался в полевом госпитале в местечке Михайловский перевал. После выздоровления был направлен в 7-ю Особую стрелковую бригаду, дислоцированную недалеко от Туапсе. Бригада располагалась на большой высоте, и такой рельеф значительно усложнял доставку нам боеприпасов и провианта. С помощью мулов и лошадей с трудом доставлялись нужные грузы, причем в ограниченном количестве, поэтому личный состав бригады вынужден был находиться на более чем скромном довольствии. А против нас действовали опытные альпийские немецкие части.

В мои функции в бригаде входила работа офицера связи. Она продолжалась до тех пор, пока я вновь не обратился за медицинской помощью в полевой передвижной госпиталь, находившийся в нескольких километрах от фронтовой линии. Перед поступлением в госпиталь мне поручили доставить туда еще около 10 раненых, не имеющих возможности самостоятельно передвигаться. А было это в суровую зимнюю пору. Некоторые солдаты, еле передвигавшиеся по ледяной дороге, пытались сесть передохнуть, а это значило, что они тут же бы заснули и замерзли. Выхода не было: выдернув из кобуры наган, я истошно закричал: если кто сядет на землю - тут же расстреляю. Этот окрик и страх перед расправой подействовал, и я довел солдат до госпиталя живыми. Последние несколько десятков метров перед госпиталем меня нес на себе комиссар госпиталя.

Я был в очень тяжелом состоянии, и врачи сочли необходимым эвакуировать меня на лечение в глубокий тыл. Через госпиталь в Мацесте я был переправлен в Тбилиси, где пролежал около месяца и был выписан в марте 1943г. инвалидом I группы. Так для меня завершилась война. Спустя некоторое время, когда состояние здоровья несколько улучшилось, я продолжил учебу в Грузинском политехническом институте...

Бойцам нашего полка под Новороссийском пришлось очень тяжело. Мне позднее говорили, что из всего полка в живых осталось едва ли не 40 человек.

Евгений СИМОНЯН

Источник: golosarmenii.am