Analitika.at.ua. 12 мая 1994 года вступило в силу соглашение о прекращении огня по всему периметру Карабахского фронта. При рассмотрении этого вопроса чаще всего обращается внимание на гуманитарную важность этого соглашения, что в принципе естественно. Тем не менее оно имело и свои прагматические политические последствия. Дело в том, что приостановления боевых действий добивались также и топливные корпорации. Напомним, что по положению на 1992 год еще не существовало трубопровода Баку - Тбилиси - Джейхан. Транспортировка горючего в западном направлении обеспечивалась железнодорожными цистернами.

Именно в 1992 году бывший премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер в качестве представителя компании "Бритиш Петролеум" посетила Баку, однако на тот период (в самый разгар войны) ни одна серьезная инвестиционная компания не могла позволить себе вложить крупные деньги в Азербайджан. Лишь подписание в мае 1994 года протоколов о приостановлении боевых действий позволило в сентябре того же года подписать "контракт века".

Итак, 12 мая 1994 года вступило в силу соглашение о прекращении огня по всему периметру Карабахского фронта. Собственно, на этом политическом документе до сих пор и базируется нынешнее "спокойствие на границе". Режим достаточно хрупкий (особенно в последнее время), однако ничего более дельного за все прошедшие годы предложено и тем более реализовано не было. Приостановление активных боевых действий является заслугой не ОБСЕ, а секретариата Совета Межпарламентской ассамблеи государств - участников СНГ, и в первую очередь России.

Подписанию Московского соглашения предшествовало заключение 4-5 мая 1994 года в киргизской столице так называемого Бишкекского протокола, когда давнишние (еще с советских времен) усилия по установлению перемирия на азербайджано-карабахском фронте стали приобретать реальные очертания. Процесс выдался болезненным, существовало немало противоречий и несогласованных пунктов, однако в целом конфликтующие стороны были ориентированы на долгосрочное установление режима прекращения огня. Стремление сторон к передышке диктовалось наличием самых разных факторов, в том числе внешнеполитического и внутреннего характера - для каждого отдельного конфликтующего субъекта.

Преимущественно формальные противоречия были преодолены в течение одной недели подписанием в Ереване, Баку и Степанакерте ряда взаимосвязанных актов, которые в итоге и вылились в Московское соглашение от 12 мая 1994 года о прекращении огня по всему периметру фронта. Статус Нагорного Карабаха при этом не являлся предметом обсуждений.

На фоне представления "мирного периода" развития карабахской проблемы Бишкекский протокол упоминается часто, однако, как правило, этим все и ограничивается. Между тем сам документ требует детального осмысления. Попытаемся понять азербайджанский мотив подписания.

Азербайджанские власти некоторое время колебались и, в отличие от армянских (ереванских и степанакертских), не решались подписываться под протоколом. Понять такую позицию не мудрено: осознание того, что по состоянию на май 1994 года установление режима прекращения боевых действий означало почти то же, что и "легализация" - пусть даже на неопределенное время - суверенного существования Нагорного Карабаха (или если в более умеренных тонах – временное признание "существующих политических реалий"), действительно озадачивало азербайджанское руководство.

Однако, с другой стороны, иного выхода, кроме признания Бишкекского протокола, просто не оставалось, так как в противном случае открывалась перспектива установления армянского контроля над жизненно важной для топливной республики коммуникационной артерией – участком железной дороги Баку – Тбилиси. Очевидно, что при подобном раскладе Азербайджан лишался не только возможности транспортировки углеводородного сырья в черноморские порты Грузии (что справедливо приравнивалось к фиаско "нефтяной стратегии"), но и перспективы разрешить территориальный вопрос посредством той же "топливной дипломатии". Таким образом, подписание Бишкекского протокола в большей степени соответствовало интересам именно Азербайджана.

Победа, одержанная армянскими силами самообороны в Карабахской войне в идеале, конечно же, должна была ознаменоваться выходом к важнейшему транспортному узлу в районе Евлах - Мингечаур. Об этом мы уже неоднократно писали. Контроль над этим участком в корне изменил бы геополитическую обстановку в регионе, резко убавил бы обусловленный "нефтяной дипломатией" послевоенный пыл Баку и оказал бы решающее влияние на ход переговорного процесса по мирному урегулированию. В этом случае Азербайджан, безусловно, вынужден был бы пойти на уступки в карабахском вопросе, так как опасность утраты контроля над узловым железнодорожным полотном была чревата потерей самой сути "топливной политики".

Выход армянских подразделений в долину Куры предопределил бы обсуждение именно этого пункта в качестве особой переговорной статьи, и, быть может, в такой, более выигрышной для нас ситуации торг был бы более эффективен. Азербайджан в этой войне являлся агрессором, он вместе с Турцией поддерживал блокаду Армении, и в данном аспекте мировое сообщество (разумеется, при грамотном ведении нами дипломатического дела), скорее всего, с пониманием отнеслось бы к факту жизненно важного для целого заблокированного народа контроля над этой железнодорожной артерией.

Бакинские власти осознавали, что "оккупированные территории", несмотря даже на внушительную суммарную площадь, лишены той стратегической ценности, которая характерна для небольшого отрезка железнодорожной артерии, пролегающей вдоль русла Куры. На контролируемых Армией обороны Нагорного Карабаха землях действительно нет коммуникационных коридоров регионального и уж тем более транзитного значения, а соответственно, нет и механизмов блокировки "азербайджанского выхода" во внешний мир.

Тогдашний полномочный представитель президента РФ, руководитель посреднической миссии России Владимир Казимиров позже признается: "Упорные бои весной 1994 года у Тертера, что к северу от Степанакерта, грозили новой катастрофой: выход армян на реку Куру отсек бы северо-западный выступ Азербайджана (так было с юго-западом в 1993 году при их выходе на реку Аракс). Баку уже не выдвигал предварительных условий, готов был и к длительному перемирию". Вероятно, следует пояснить, что катастрофа грозила именно Азербайджану.

Таким образом, в течение нескольких майских дней 1994 года изначальные опасения азербайджанских властей по поводу признания существующих реалий трансформировались в иную плоскость восприятия, а именно в осознание того, что более оптимального варианта на данный момент не существует, так как Бишкекский протокол напрочь отвергает перспективу установления армянского контроля над важнейшим в стратегическом отношении железнодорожным участком, чем гарантирует беспрепятственное транспортное сообщение Азербайджана с внешним миром и, соответственно, позволяет ему и далее полагаться на поддержку влиятельных топливных корпораций.

Уже в сентябре 1994 года в бакинском дворце "Гюлистан" был подписан "контракт века". В контракте были представлены 13 компаний ("Амоко", "Бритиш Петролеум", "МакДермотт", "Юникал", ГНКАР, "ЛУКойл", "Статойл", "Эксон", "Туркиш Петролеум", "Пеннзойл", "Иточу", "Ремко", "Делта") из 8 стран мира (Азербайджан, Турция, США, Япония, Великобритания, Норвегия, Россия и Саудовская Аравия). Соглашение о долевом распределении продукции трех глубоководных месторождений – Азери, Чираг, Гюнешли – нашло отражение на 400 страницах и 4 языках. Арис КАЗИНЯН, «Голос Армении»