Analitika.at.ua. На сайте "Армянские герои” появилась статья Татьяны ЛИХАНОВОЙ "Теракт с осложнением на сердце”, опубликованная в московской "Новой газете”. Посвящена она известному испанскому журналисту, ставшему нечаянной жертвой армянских боевиков. Но, несмотря на это, он позже написал книгу о геноциде армян. "По отношению к армянскому народу была совершена гораздо большая несправедливость, чем по отношению ко мне”, – пишет Хосе Антонио Гурриаран (на снимке), искалеченный бомбой бойцов АСАЛА.

Взрыв, прогремевший в Мадриде под новый, 1981 год, не породил ненависти в его душе, но вызвал стремление понять — за что борются эти люди. Теперь, по прошествии долгого времени, сложившие оружие террористы называют его другом, а Гурриаран представляет по всему миру свою книгу, выпущенную в 2008 году в Испании "El genocidio olvidado” – "Армяне. Забытый геноцид” – в надежде, что она поможет взорвать стену молчания, окружающую правду об одном из самых страшных преступлений, совершенных Турцией против человечества.

Предлагаем читателям эту статью, а также отрывок из стенограммы судебного процесса над членами АСАЛА, проходившего в Париже зимой 1984 года.

РАЗДЕЛЯЯ БОЛЬ, ПРИНИМАЯ ЛЮБОВЬ

В мире без малого двести государств. Государств, официально признавших и осудивших геноцид армян – два десятка. Один к десяти – таково нынешнее соотношение сострадания и равнодушия, справедливости и политической конъюнктуры.

Хосе Антонио почти семьдесят. В его глазах – мудрость приблизившегося к постижению истины человека и детская любознательность, интерес не уставшего постигать этот мир интеллектуала и наивность, все вместе.

Его книга – сгусток любви и боли, где страшные свидетельства жертв геноцида и воспоминания их потомков соседствуют с рассказами о пленительном дудуке и гордой красоте природы, об "армянском Стоунхендже”, служившем обсерваторией еще в шестом тысячелетии до нашей эры, о древних христианских святынях и мечети в Шуши, восстанавливаемой после карабахской войны на средства, собранные фондом французского армянина Шарля Азнавура.

Гурриаран будто торопится успеть одарить каждого из нас открытым им богатством и поделиться своей любовью к народу, пережившему волны опустошительных войн, но сохранившему свою идентичность, традиции, культуру, свою веру и человеческое достоинство.

Эта любовь вошла в него с осколками бомбы, взорванной в Мадриде 29 декабря 1980 года – такое вот осложнение на сердце...

Он шел по сверкающей рождественскими огнями Гран-Виа ("Это как Невский проспект у вас”, – поясняет Хосе Антонио), с билетами на фильм Вуди Аллена в кармане. Яркая вспышка, черный дым, тела двух детей и мужчины на тротуаре... Хосе Антонио, возглавлявший тогда газету El Pueblo, бросился к телефонной будке, чтобы позвонить в редакцию и вызвать фотографа.

– Вторая бомба поджидала меня в этой будке... Мой первый вопрос жене, еще в реанимации: кто эти люди?

Ответственность за взрывы, прогремевшие в Мадриде у зданий американской и швейцарской авиакомпаний, взяла на себя АСАЛА, требовавшая освобождения своих товарищей, содержащихся в тюрьмах этих стран.

Гурриаран перенес несколько операций: извлечение осколков, пересадку кожи и фрагментарное протезирование раздробленных костей обеих ног. Затем долгая реабилитация и мучительные попытки заново научиться ходить.

– Сначала в госпитале, в полной неподвижности, а потом дома, в бинтах и повязках от ступней до шеи, я пытался разузнать хоть что-нибудь, искал любые сведения о местной армянской общине, в перспективе рассчитывая выйти на организаторов теракта. Вскоре у меня было 200 книг, посвященных Армении, ее истории, культуре, искусству. Я поглотил их немедленно. И понял, что по отношению к армянскому народу была совершена гораздо большая несправедливость, чем по отношению ко мне. Я всегда был пацифистом, представителем поколения хиппи, живших под лозунгом "Занимайтесь любовью, а не войной”, в молодости носил длинные волосы и драные джинсы, сформировался под влиянием литературы эскапизма – Хемингуэя, Стивенсона и прежде всего Руссо – всех тех, кто искал более свободное, чистое общество. Но, оставаясь пацифистом, я понял убеждения этих молодых людей из АСАЛА и стал искать встречи с ними.

БЕЗ СРОКА ДАВНОСТИ

С 1919 по 1922 г. в рамках операции "Немезис” армянскими мстителями были выслежены и убиты все организаторы геноцида, под чужими именами скрывавшиеся в разных странах. Изначально акции возмездия были, по сути, исполнением приговора, вынесенного в самой Турции, — декретом Османской империи 1918 года лидеры партии "Единение и прогресс”, ведущие деятели правительства младотурок были преданы суду по обвинению в вовлечении Турции в войну, организации депортаций и истребления армян и приговорены к смерти заочно (из Константинополя их заблаговременно вывезли в Германию на немецком судне).

Первым отправился к праотцам Талаат-паша – министр внутренних дел младотурецкого правительства, организатор "маршей смерти”, по ходу которых из полутора миллиона гонимых через пустыню армян не выжило и трети, а сотни тысяч были зверски замучены и убиты в разных точках Османской империи.

Его застрелил на берлинской улице армянский студент Согомон Тейлерян, лишившийся во время резни родителей, сестер и брата, зарубленного топором на его глазах. Процесс над Тейлеряном, в ходе которого были заслушаны выжившие после погромов и депортаций и свидетели тех преступлений, перерастет в обвинение против убитого и войдет в историю как "процесс Талаат-паши”. Согомона Тейлеряна суд оправдает.

По завершении операции "Немезис” (в ходе которой не пострадал ни один случайный человек) наступил период относительного затишья.

Нюрнберг, казалось, дал надежду на то, что мир обратится и к армянскому вопросу. Однако этого так и не произошло.

В 1973 г. состоятельный калифорнийский пенсионер, 78-летний Гурген Яникян, потерявший при геноциде 26 родных, застрелил в Санта-Барбаре двух турецких дипломатов. Он надеялся, что сможет использовать судебный процесс против себя самого для разъяснения международной общественности армянского вопроса – как это уже было на суде Согомона Тейлеряна. Но прокурор Дэвид Миннер отклонил ходатайство адвокатов представить на суде документы и свидетельства переживших геноцид. Впоследствии он публично покается в этом, признав, что упустил предложенный ему адвокатом обвиняемого шанс "стать символом справедливости в мире”: "Эти слова продолжают преследовать меня до сегодняшнего дня, и если можно было бы повернуть время вспять, я избрал бы другой путь, – напишет Миннер. – Моим долгом как прокурора было осуждение преступления, и, зная, что прокурор может изменить мнение, если услышит тяжкие свидетельства о погромах, я убедил судью, чтобы они (свидетельства) не были учтены. Таким образом, я провалил "армянский Нюрнберг”.

Яникяна приговорили к пожизненному заключению, но освободили восемь лет спустя в связи с плохим состоянием здоровья, через два месяца он скончался.

"Я всегда был против крови. Полагал, что слово сильнее. Но жизнь доказала, что я глубоко ошибался, – напишет Яникян в своих дневниках. – Только кровью ты можешь привлечь внимание человечества. Я не выступаю от имени какой-либо партии, течения или группы. Я буду действовать как армянин, который устал ждать, обманут многими обещаниями и больше молчать не может. Я обращусь к подобным мне отдельным армянам, призвав их продолжить войну, объявленную мною турецкому правительству. Не сомневаюсь, что в нашей нации найдутся многие, готовые пожертвовать своей жизнью, если потребуется...”

Они найдутся, отозвавшись взрывом в Бейруте, – так в 1975 г. впервые заявит о себе АСАЛА, объявившая Гургена Яникяна своим духовным отцом.

НИЧЕГО ЛИЧНОГО, ПРОСТО ВОЙНА

– "Моя” бомба, – рассказывает Хосе Антонио, – была заложена возле офиса авиакомпании SWISS Air. Тогда в швейцарской тюрьме сидел Алек Енигомшян, один из лидеров АСАЛА, потерявший руку и зрение при непроизвольном взрыве устройства, которое он собирал в номере женевского отеля. Я написал ему, и он ответил, что готов встретиться. Это случится через полтора года. Мне предложили приехать в Ливан, куда я и прибыл с фотографом Карлосом Бошем. Восемь дней мы ждали в отеле, не зная, когда именно они придут. В тренировочный лагерь АСАЛА нас доставили в автомобиле, куда погрузили, надев нам на головы мешки из ткани и велев не издавать ни звука, – предстояло миновать несколько блокпостов. Там, в лагере, я встретился с непосредственными исполнителями Мадридского теракта. Их было трое, все очень молодые, девушка и двое парней. Мы говорили по-французски. Впрочем, они были очень немногословны. Девушка казалась чуть ласковее – почти нежно взяла меня за руку. И хотя их лица были закрыты, но по выражению видимых в прорезях масок глаз, по тому, как дрожали их руки, я понимал, как они волнуются. Это ведь очень трудно – палачу общаться со своей жертвой...

Хосе Антонио прибыл в лагерь боевиков со стопкой книг Мартина Лютера Кинга и Махатмы Ганди на испанском, французском, английском.

– Они их прочли?

– Обещали, что прочтут, – грустно улыбается Хосе Антонио.

– Те трое, они выразили вам свое сожаление?

– Нет. Сказали лишь, что это не было против меня лично. Что во время войны всегда страдают невинные, что армяне были пацифистами много веков, но ничего этим не добились, поэтому они взялись за оружие и будут продолжать свою борьбу. Несколько лет назад мне подтвердили, что никого из тех троих не осталось в живых. Двое, как я предполагаю, погибли при взрыве в турецком аэропорту, один в Ливане. Возможно, были попытки убить их. Но я не хочу об этом говорить, не хочу думать. – Хосе Антонио опускает лицо.

После взрыва в аэропорту Орли (Париж, 1983 г.) в АСАЛА произошел раскол из-за вопроса о допустимости проведения акций, ведущих к массовым случайным жертвам; а воспоследовавшие загадочные убийства нескольких самых непримиримых радикалов и их лидера Акопа Акопяна породили версию, что их убрали противники "безадресных” терактов из рядов самой АСАЛА, сочтя, что те создают слишком много проблем общему делу. Умеренное крыло (ASALA-RM) возглавит Монте Мелконян. Путь этого представителя третьего поколения американских армян к исторической родине пройдет через Японию (там он выучит язык Страны восходящего солнца и овладеет восточными боевыми искусствами), буддийский монастырь в Южной Корее и Сайгон в преддверии окончательного американского поражения; Калифорнийский университет со специализацией на истории и археологии Древней Азии и Оксфорд, который оставит, отправившись в охваченный гражданской войной Ливан, где будет защищать армянский квартал; затем будет деятельность в рядах АСАЛА, арест и заключение во французской тюрьме, долгожданный приезд в Армению и война за независимость Карабаха, которая закончится для ставшего легендой 35-летнего подполковника Монте Мелконяна только вместе с его жизнью, летом 1993 года.

БОМБА ПАЦИФИСТА

Хосе Антонио встретится с Монте Мелконяном и Алеком Енигомшяном в бейрутском отеле, куда доставят его из лагеря боевиков. Оба не станут скрывать своих лиц.

– Я говорил им о Ганди, которому удалось освободить Индию, не прибегая к насилию. Пытался убедить, что пацифизм и диалог сильнее бомбы, а террор способен породить лишь ответное насилие, ужесточение репрессий. Чего добились народовольцы, убившие Александра Освободителя, самого либерального государя? Ситуация стала только хуже. В Уругвае террористы ввергли в панику всю страну, которую прежде называли латиноамериканской Швейцарией...

АСАЛА откажется от террора только с обретением Арменией независимости, объявив в 1991 году, что отныне не станет прибегать к действиям, "которые могут повредить нашему национальному суверенитету”, а будет способствовать экономическому, моральному и политическому развитию Армении.

– Есть ли у армянского терроризма свое лицо, какое-то принципиальное отличие? — спрашиваю у Хосе Антонио.

– Нет. Я много изучал вопросы терроризма и пришел к выводу, что у них у всех — будь то баскская ЭТА, АСАЛА, ИРА или НФОП, — очень схожая военизированная структура, они сотрудничают, помогают друг другу оружием, вместе тренируются. Среди них много умных, образованных, убежденных и тонко чувствующих людей. Все они верят, что спасают мир. У терроризма может быть разное происхождение, есть анархисты и правые экстремалы, но метод один, и этот метод – зло.

– Вы считаете эффективным предложенный Путиным ответный метод – "мочить в сортире”?

– А чем он тогда лучше них? Надо задуматься о причинах, которые вызывают терроризм, – насилие, диктатура, несправедливость. Очень сложно определить, кто террористы, а кто партизаны, ведущие борьбу за справедливость. По-разному ведь можно назвать. Был ли террористом первый президент Израиля? А Ясир Арафат? Можно ли назвать террористом Джорджа Буша, издавшего приказ о бомбардировках Ирака, жертвами которых стали многие невинные люди? По-моему, да.

– После встречи с лидерами АСАЛА и выхода книги "La bomba” в 1982 году, рассказывающей не столько о произошедшем с вами, сколько о трагической судьбе армянского народа, вас упрекали в оправдании террористов?

– Да, но я отметаю такие упреки. Я был и остаюсь противником насилия. Пацифизм – вот самая сильная бомба. Я не оправдываю действий АСАЛА, но я попытался понять этих людей. А они люди. И многие из них отсидели свои сроки в тюрьмах. Алек Енигомшян провел в заключении шесть лет. После той встречи в Бейруте мы увиделись с ним в Ереване четверть века спустя, и наш разговор сильно отличался от первого. Я поблагодарил Алека и его товарищей по АСАЛА, также сложивших оружие, за то, что они смогли изменить свою жизнь. Алек организовал ассоциацию помощи детям-инвалидам, детям из Карабаха. Я был бы счастлив, если бы и другие боевые организации, такие как действующая у нас в Испании ЭТА, тоже отказались от насилия и стали помогать детям.

Он по-прежнему убежден, что только диалог между Арменией и Турцией может разорвать закольцованное насилие. И видит к тому предпосылки – два года назад турецкая интеллигенция инициировала сбор подписей под обращением с такими словами: "Моя совесть не приемлет бесчувственность, с которой отрицается великая катастрофа османских армян, произошедшая в 1915 году. Я отказываюсь принимать эту несправедливость и сопереживаю боли моих армянских братьев и приношу им извинения”. За короткий срок к нему присоединились десятки тысяч.

Происходящие в сознании турецкого народа перемены вселяют надежду на то, что эту черную страницу истории удастся закрыть. Только сначала ее надлежит прочесть вслух.

"МЫ, АРМЯНСКИЕ ВОИНЫ...”

В январе 1984 года в Париже состоялся политический процесс. Судили четырех бойцов Армянской секретной армии освобождения Армении (АСАЛА), принявших участие в захвате турецкого консульства 24 сентября 1981 г. В завязавшейся перестрелке был убит турецкий охранник. В начале акции "Ван” получили ранения командир группы Егия Кешишян, Вазген Сислян и его соратник Акоп Джулфаян. Их боевые друзья Геворг Гюзелян и Арам Басмаджян, которым едва исполнилось двадцать, продолжали удерживать на протяжении 15 часов около 60 заложников. Лишь после заверений французских властей, что в отношении всех участников акции будет вестись политический процесс, бойцы АСАЛА сдались полиции. В дальнейшем, уже по ходу предварительного следствия, четверке асалаевцев, которую заключили в тюрьму строгого режима, пришлось прибегнуть к 15-дневной голодовке, чтобы напомнить властям о данном обещании. Требование было наконец-то удовлетворено, "вановцев” признали политзаключенными, а для суда над ними даже вновь создалась распущенная до того специальная инстанция.

Так, спустя 60 лет после громкого берлинского процесса над Согомоном Тейлеряном в другой европейской столице состоялся суд, во время которого широко освещался геноцид 15 года. По сути, обвиняемые Вазген Сислян, Геворг Гюзелян, Арам Басмаджян и Акоп Джулфаян в ходе процесса превратились в обвинителей. Их показания и действия во время акции наглядно убеждали присутствующих, что на скамье подсудимых находятся не убийцы или бандиты с большой дороги, а люди, совершенно осознанно вставшие на стезю возмездия за свой попранный народ. Председатель суда запретил называть участников акции террористами. 14 лучших адвокатов Франции защищали "вановцев”. В пользу народных мстителей свидетельствовали такие известные личности, как Шарль Азнавур, Анри Верной, Мелине Манушян. Свой голос в защиту обвиняемых отдали организации Международная амнистия и Международная комиссия по правам человека. Но самое примечательное, что суд обязал к присутствию на заседаниях официальных представителей Турции, ее экспертов, историков и политологов.

Первое заседание. Вторник, 24 января 1984 г.

Председатель: – ...Начнем с Гюзеляна. Остальные могут сесть. Если я правильно понял, вы хотите от себя лично и от имени ваших товарищей выступить с заявлением. Можете начинать.

Гюзелян: – Этим заявлением хочу еще раз полностью взять на себя ответственность за захват турецкого консульства и взятие заложников... Мы согласились совершить эту акцию, так как она соответствовала задаче освобождения Армении, решению армянского вопроса. После 60-летних безрезультатных мирных усилий лишь вооруженную борьбу мы считаем главным средством разрушения стены молчания...

С 1915 до 1917 гг. в течение двух лет более чем 1,5 млн армян было истреблено или послано на верную смерть... Лишь несколько сотен тысяч смогли спастись от бойни, найти прибежище в Восточной Армении или в Закавказье. Остальные армяне рассеялись по всему миру, создавая то, что мы сегодня называем диаспорой...

Первый геноцид ХХ века, жертвой которого являемся и мы, до сих пор не признан ни со стороны Турции, ни со стороны международных организаций. Мир продолжает хранить молчание по этому вопросу. Преступники не были осуждены, к жертвам никто не хотел прислушиваться, так как наш голос звучал мягко, а экономические и стратегические интересы ценились больше стонов...

Армянский вопрос – прежде всего вопрос территориального законного права армянского народа, а также вопрос возвращения юрисдикции захваченной турками Армении. Во-вторых, это признание геноцида и возмездие за содеянное...

В 50-ю годовщину геноцида мы в очередной раз почувствовали, что не только не продвинулись в решении нашего вопроса, но и заметно отстали. Однако армянский народ не из тех, кто может с легкостью отступиться от своих целей. В течение последующего десятилетия мы удвоили наши мирные усилия. Специалисты международного права подняли вопрос в юридическом аспекте, были организованы митинги, в которых приняли участие десятки тысяч армян. Официальные делегации контактировали с международными организациями, для отражения общественного мнения писались десятки книг, готовились документы, рассылались памятки. Одним словом, все мирные средства были задействованы. 1975-й стал новым итоговым и вновь безрезультатным годом. Турция продолжала не замечать армянский вопрос, а остальной мир не хотел слышать ни об Армении, ни об армянах.

Отношение мира к нашей судьбе четко определило, в частности, и сокращение 30-й статьи Комиссии по правам человека ООН, в которой несколькими строками кровавые погромы армян упоминались как первый геноцид ХХ века...

Мы пришли к заключению, что главное средство защиты законных прав – это вооруженная борьба, и сознательно выбрали этот путь.

Сегодня, забывая о терроре фашистского турецкого государства, обвиняют в терроризме нас. Но я хочу напомнить, что кое-кто из министров и даже глав некоторых государств еще вчера тоже именовались террористами. Террористы ли эти личности или борцы за правое дело, решается лишь их победой или поражением...

Турки до сих пор уверены, что никто не призовет их к ответу. Вот почему они не колеблясь истребили армян и выгнали их с исконной родины. Это произошло 69 лет назад. Но не так давно они захватили Кипр, ворвались и истребили курдов в Ираке. Да, сегодня армяне страдают, но из-за того же фашистского государства страдают также киприоты, курды, да и сам турецкий народ. И больно то, что выступающие защитниками прав человека демократические государства каждый год предоставляют Турции экономическую и военную помощь на миллиарды долларов...

Штурмуя консульство, мы в прямом смысле напали на фашистское правительство Турции на его территории. Более того, консульство являлось центром секретных служб, действующих против армян, курдов и даже эмигрировавших в Европу турков, которых фашистское правительство не может преследовать в открытую.

Другая причина: до сих пор мы не могли привести турецкое правительство в суд какой-нибудь нейтральной страны. Турция постоянно прикрывалась гражданскими исками, защищая того или иного своего дипломата. Однако в нашем случае произошло по-другому.

Мы напали на консульство, но охраняющим здание французским властям не причинили вреда. Мы направили оружие против турецких полицейских, которые были также вооружены.

Вот все то, из-за чего мы предприняли этот шаг. Мы не пришли убивать, но и не испытываем сожаления из-за содеянного. Мы исполнили лишь часть взятых на себя обязательств, у нас еще много дел впереди, потому что наша родина еще не освобождена от турецкого ига, потому что справедливость еще не восторжествовала и армянскому народу, который так долго страдал, не возвращена его сущность.

Мы, армянские воины, перед лицом всего человечества поклялись встать на защиту национального вопроса и торжества справедливости и сейчас подтверждаем нашу решимость оставаться верными данному слову. Вот и все. Елена ШУВАЕВА-ПЕТРОСЯН, «Новое время»