Analitika.at.ua. В 1987 году, когда трещала по швам Советская империя, когда на улицах Еревана собирались многотысячные митинги, а в Сумгаите резвились убийцы, в Нью-Йорке вышел в свет роман знаменитого Курта Воннегута "Синяя борода”. Его появление именно в то время было более чем символично.

У нас "Синяя борода” Воннегута почти неизвестна. Роман был переведен на армянский язык лишь недавно. Герой — армянин Рабо Карабекян, сын спасшихся от геноцида и обосновавшихся в Америке родителей. Прототипом Рабо стал замечательный армянский художник с трагической судьбой Аршил Горки (Востаник Адоян). Воннегут близко знал его, был знаком с представителями армянской диаспоры в США. "Нам здесь хорошо известны нескончаемые страдания армян, — писал он в одном из своих писем. — Среди моих друзей немало армян, одним из них был великий американский писатель Уильям Сароян”.

Рабо Карабекян — успешный американский художник. Он не был непосредственным очевидцем геноцида армян в Турции, но боль от незаживающих душевных ран, которую испытывали родители, передалась ему. "У матери моей и отца там, в Старом свете, семьи были побольше, чем эти, и, уж конечно, у них в семьях все друг с другом в родстве состояли. Родственников они потеряли во время резни, когда Турецкая империя уничтожила около миллиона своих армянских подданных, которых объявила предателями по двум причинам: во-первых, они были умные и грамотные, а во-вторых, у многих имелись родичи по ту сторону границы с врагом, с Русской империей”. Немец по рождению, Воннегут не случайно называет свой роман автобиографическим. 13 февраля 1945 года, оказавшись в качестве военнопленного в Дрездене, он пережил печально известную Ночь огня, когда авиация союзников массированными налетами стерла с лица земли город, в котором не было никаких оборонных объектов. Погибло более 130 тысяч человек. Воннегут выжил, спрятавшись в подвалах скотобойни. Несколько следующих дней ему пришлось разгребать развалины и извлекать трупы. Самый знаменитый роман Воннегута "Бойня номер пять” — об этих событиях. Трагический опыт человека, пережившего ужас массовых убийств, дает писателю право громко и ясно говорить от имени пережившего геноцид армянина. "Германская империя, союзник турецкой, послала беспристрастных военных наблюдателей оценить, сколько народу погибло в первый на столетие геноцид — слово, которого тогда еще не существовало ни на одном языке. Теперь всем известно, что такое геноцид, — это тщательно продуманная операция с целью уничтожения каждого представителя определенного подсемейства рода человеческого, будь то мужчина, женщина или ребенок.

Столь грандиозные планы требуют решения чисто технических задач: как дешево и быстро убить такую массу крупных, хорошо соображающих животных, да чтобы никто не удрал, а потом еще ликвидировать горы мяса и костей. Турки, поскольку были в этом деле пионерами, не имели навыков для действительно большого бизнеса и не располагали необходимыми техническими средствами. Зато не пройдет и четверти века, как немцы великолепно продемонстрируют и то, и другое. А турки просто хватали подряд всех армян, которые попадутся, когда обшаривали дома или прочие места, где армяне работали, отдыхали, играли, молились, учились и так далее, а затем выгоняли их в чистое поле, оставив без еды, питья и крова, и избивали или палили, пока никого в живых не останется. А уж ликвидировали беспорядок, довершая дело, собаки, коршуны, грызуны разные и совсем под конец черви”.

Итог мучительных раздумий Рабо о резне и Второй мировой войне, в которой он участвовал, — огромное полотно, на котором в едином человеческом пространстве изображены жертвы страшных боен двадцатого века. Это узники фашистских лагерей и солдаты Вьетнамской войны, это югославские партизаны и погибшие в Хиросиме японцы. И это армяне — жертвы геноцида, не будь которых, может быть, не было бы и остальных. Эта картина — апофеоз страдания и очищения, протест против геноцида, войн, насилия и смерти.

* * *

Курт Воннегут: "Я сказал своим сыновьям, чтобы они не принимали участия в бойнях и чтобы, услышав об избиении врагов, они не испытывали бы ни радости, ни удовлетворения”. Их было и так слишком много, этих боен.

Ева КАЗАРЯН

Источник: Новое время