Analitika.at.ua. Согласно недавним признаниям власти, переговоры об открытии границы с Турцией идут давно, но результаты появились только сейчас. Возможно, что или к началу переговоров, или к их продуктивной фазе был приурочен заказ правительства Армении Армяно-европейскому консультационному центру по экономике, политике и юридическим вопросам (AEPLAC) на выполнение исследования «Экономические последствия открытия армяно-турецкой границы». Результат исследования свелся к тому, что в первое время открытая граница практически не повлияет на ВВП Армении, и только после интеграции экономик влияние новых отношений с Турцией может стать ощутимым.
Работа эта прошла серьезную экспертизу в Гарвардском университете, так что в ее соответствии либеральным экономическим нормам можно не сомневаться. Это было первое и, к сожалению, последнее серьезное экономическое исследование на эту тему.
Первая выгода открытой границы – это экономия на транспортных расходах. Транспортная составляющая внешней торговли Армении составляет 20-25% от себестоимости товара. Монголия, с примерно тем же удельным весом транспортных расходов в структуре внешней торговли, находится в десять раз дальше от ближайшего морского порта, чем Армения, имеющая путь к морю через Грузию. Так что вопрос тут не только в закрытости границы, но и в перекосах в транспортном и таможенном ценообразовании. В остальном закрытость турецкой границы можно считать условной. По итогам 8 месяцев этого года импорт турецких товаров в Армению составил $100 млн, экспорт – меньше миллиона. Причем 90% турецкого импорта было закуплено в самой Турции и только 10% - в других странах. За весь прошлый год импорт составил $268 млн, экспорт – около $2 млн. На падение торгового оборота, естественно, повлиял кризис. Но не только. С ростом благосостояния люди становятся все менее внимательны к турецкому товару. Даже товары международных брендов, производимые в Турции, уступают по качеству тем же, произведенным в Юго-Восточной Азии. Итоги, тем не менее, неутешительны. На турецкий импорт Армения отвечает менее чем 1% экспорта. Президент Саргсян в одном из своих выступлений отметил, что картину торгового баланса можно будет выправить за один год, но что он при этом имел в виду – осталось загадкой. Надо полагать, что власть возлагает надежды на экспорт электроэнергии и продукцию горнорудной промышленности. Может, стройматериалов. Одно можно сказать уверенно: турецкий рынок сельхозпродукции, несмотря на членство страны в ВТО , защищен высокими таможенными пошлинами, так что тут торговый баланс, скорее всего, сохранится.
Что же касается большей доступности европейских и прочих рынков для армянского экспорта из-за снижения транспортных издержек, то вряд ли снижение цены товара на несколько процентов сделает его востребованным. Здесь на первом месте стоит сертифицированное качество товара и возможность на эти самые рынки попасть. Т.е. соответствие армянского производства современному уровню, а не несколько процентов экономии для европейца на товаре сомнительного качества.
Часто декларируемый тезис о выгоде открытия границы – это снижение цен, в первую очередь, естественно, на импорт, поскольку он превышает экспорт более чем в четыре раза. Однако произойдет ли это на самом деле – большой вопрос, потому что импорт в Армении монополизирован, и крупные игроки, получив более дешевый товар, не обязательно станут снижать его стоимость для потребителя. Но дело даже не в том, будет ли стоить турецкий помидор дешевле армянского, у большой Турции есть и иные способы воздействия на маленькую Армению через открытую границу. И тут монополизированность нашей экономики, являясь ее ахиллесовой пятой, может привести к экономическому поражению от Турции. Только будучи современной, армянская экономика сможет выдержать столкновение с турецкой. А путь в современность лежит не через то, что несколько мировых брендов откроют свои офисы в Армении, а через создание конкурентной экономики. Развитые страны боятся монополизма как черт ладана и полагают, что ликвидация монопольного права – это одно из первейших условий снижения коррупционных рисков. Впрочем, взаимоотношения монополизма и коррупции напоминают взаимоотношения курицы и яйца – очень трудно разобрать, что тут первично. СССР разрушила монопольная экономика, когда рынок распределялся Госпланом, а не завоевывался в конкурентной борьбе. Однако в Армении удивительным образом на властном уровне страх перед монополизмом отсутствует. Более того, монополизм у нас конституционно закреплен. Статья 33.1 вначале благонравно гласит: «Запрещаются злоупотребление монопольным или доминирующим положением на рынке и недобросовестная конкуренция». Но тут же: «Законом могут устанавливаться ограничения конкуренции, возможные виды монополии и их допустимые размеры, если это необходимо для защиты интересов общества». Как говорится, начали за здравие, кончили за упокой. И как это ограничение конкуренции может служить благородному делу защиты интересов общества – остается только гадать.
Конституционные ограничения конкуренции, как это и бывает, органически перетекают в неконституционные. Конечно, вряд ли можно утверждать, что монополизм в Армении есть непосредственное следствие конституционной статьи. Маленький рынок, как это часто объясняют госмужи, способствует достаточно легкому его захвату крупными компаниями, однако тут сказываются не столько размеры рынка, сколько эгоизм власти и неразвитость общественных институтов. Т.е. институты эти есть, но влиять на властные решения не могут. Рынки малых европейских стран тоже достаточно легко захватить, однако монополий там нет. Есть крупные компании, которые, тем не менее, играют по правилам конкуренции.
Поскольку в Конституции есть статья как о злоупотреблении монополизмом, так и о законодательном ограничении конкуренции, то должны быть и инструменты ее реализации. Их два: Комиссия по регулированию общественных услуг (КРО У, председатель – Роберт Назарян) и Госкомитет по защите экономической конкуренции (председатель – Ашот Шахназарян). Первая занимается монополиями, вторая следит за тем, чтобы они не образовались в оставшемся после вычета монополий секторе экономики.
В сферу интересов КРО У входят телефонные и телекоммуникационные компании, Ереванджур и другие водоснабжающие организации, АрмРосГазпром, Электрические сети и др. Диалог между монополистами и КРОУ сложился давно. Монополист подает заявку на поднятие тарифов, КРОУ ее удовлетворяет, но иногда не во всем объеме, а только частично. Как в известном мультике про Чебурашку: «Столько-то дать не могу, могу дать только половину». При этом показательна история телефонной компании АрменТел, которая более 10 лет назад во славу общественных интересов стала монополистом и чем дальше, тем больше напоминала хозяйствующего субъекта со съехавшей крышей. Стать абонентом мобильной связи можно было только за взятку, тарифы штурмовали небо. Исправил компанию, и то не до конца, только выход на рынок второго оператора мобильной связи. Тут удивительным образом поведение АрменТела практически сразу сменилось на более или менее внятное. Карточки подешевели, и, вместо того, чтобы продавать их за взятку, компания начала стремиться продать их побольше. Простая конкуренция сделала то, что не смогла сделать КРОУ со своими исследованиями, обсуждениями, штрафами и прочими инструментами, находящимися в ее арсенале. Чтобы понятие монополий казалось данным от Бога, а не от чиновников, в оборот, по примеру России, введено понятие «естественных» монополий.
Акоп Гарабекян, независимый эксперт: – Да, естественные монополии, данные нам природой, существуют. Это гений ученого или художника, экстрасенсорные способности, минеральная вода с определенным составом, единственным в этой стране. Но их наличие никак не требует конституционного закрепления. Качественные услуги по доступной цене могут предоставляться только рынками с большим количеством игроков. Возьмите такси. Наличие большого количества компаний и индивидуалов привело к тому, что оно стоит дешево, машины подъезжают вовремя, и хорошую работу ереванских такси отмечают все, кто ими пользуется. Что же касается АрменТела, то он, не расставшись до конца со статусом монополиста в фиксированной связи, все время напрягает своих абонентов. То счета не те поступают и вам приходится доказывать, что вы не вели долгих бесед с Буркина-Фасо, то Интернет совсем не той скорости, которая заявлена в рекламе. Монополию штрафуют, но из-за непрозрачности ее работы, которая, кстати, достаточно часто поддерживается чиновниками, эти штрафы автоматически перекладываются на плечи потребителя. Вам не дано знать, сколько электроэнергии Электрические сети закупают по дешевке у гидроэлектростанций и сколько – у тепловых, в несколько раз дороже. И чем сложнее сделки монополистов, тем выше коррупционные риски. Более того, внедрить новые технологии при наличии монополий становится практически невозможно – монополии защищают не только свои участки рынков, но и предотвращают появление конкурента, пользуясь законодательством и услугами КРО У. В лицензии АрменТелу было прямо записано, что любая новая телекоммуникационная технология может быть либо заимствована АрменТелом у ее обладателя, либо, если сделать она это в течение полугода не в состоянии, то может предоставить бизнесмену самому заниматься своей новацией. Я не знаю ни одного случая, когда кому-то было позволено привнести новую технологию на телекоммуникационный рынок, пока АрменТел не отказался от своих монопольных прав, перейдя в руки российского «Вымпелкома». Только сейчас начинается серьезная конкуренция в области Интернета, которая неизбежно со временем приведет к улучшению его качества и снижению тарифов. И наше отставание в этой области можно объяснить именно долгим и пока продолжающимся доминированием АрменТела на этом рынке.
Надо сказать, что большая компания и монополист – суть разные вещи. Если бы транснациональной корпорации Sony были предоставлены монопольные права, то не нужно было бы сильно напрягать фантазию, чтобы предсказать ее скорую деградацию. Как считает Госкомитет по защите экономической конкуренции в своих ответах на наши вопросы: «Согласно логике конкуренции, а также законодательству о конкуренции РА , существование монополии само по себе не является противозаконным и ограничивающим конкуренцию явлением. Оно не опасно до тех пор, пока не нарушается конкурентное законодательство. В этом случае комиссия обязана принять меры по недопущению и (или) пресечению ограничивающих конкуренцию действий монополиста. Эти меры могут носить как предупредительный характер, так и проявляться в виде штрафных санкций».
Штрафы составляют от 2 до 4% выручки хозяйствующего субъекта. Сказать, что они в состоянии исправить монопольное поведение на конкурентное – было бы большим преувеличением. В прошлом году этих самых штрафов было взыскано на сумму чуть больше $1 миллиона, в этом году, по итогам 8 месяцев, всего на $25.000. Чисто формально сопоставление цифр означает либо полное поражение Госкомитета в борьбе с монополизмом на вверенном ему участке экономики, либо полную победу. Но победы нет – это совершенно определенно. Разъяснения Госкомитета сводятся к тому, что в период кризиса они просто стали меньше беспокоить хозяйствующие субъекты. Насколько с этим связано падение ВВ П на 18%, пока судить трудно, но не исключено, что определенная связь существует. Чем комфортнее чувствует себя монополист, тем хуже для экономики.
Сказать, что власть не пытается бороться с монополизмом, было бы неверно. Она борется, но странными способами. В этом году в парламент был представлен правительством законопроект, согласно которому к крупным игрокам может быть приставлен налоговый комиссар, который имеет право позволить себе вести учет всего и вся, и даже наблюдать технологический процесс. Интересно было бы увидеть такого комиссара в Силиконовой долине, наблюдающим процесс создания микросхем. Законопроект, тем не менее, счастливо прошел соответствующую комиссию парламента, но потом депутаты, в большинстве своем крупные предприниматели, неожиданно восстали от спячки, увидев в законе прямую угрозу их интересам. Законопроект прокатили, но теперь в парламент представлена правительством усеченная версия того же закона.
Надо сказать, что даже идейные борцы с монополизмом были несколько ошарашены подобной инициативой правительства. Было ясно, что законопроект не имеет никакого отношения к оздоровлению экономики, а послужит цели перераспределения собственности посредством налоговых комиссаров, которые смогли бы в короткое время любое предприятие привести к банкротству. Как бы то ни было, своей инициативой правительство показало, что ни монополистов, ни олигархов, что чаще всего одно и то же, не боится. Однако до сих пор оно не в состоянии наладить нормальный документооборот между крупными импортерами и магазинами. Импортеры документов не выдают, и магазины, показывая продажу через расчетно-кассовые аппараты, за чем пристально следит правительство, не в состоянии показать покупку. Не выдают импортеры счет-фактур, хоть ты тресни! И получаются странные отношения правительства и олигархата. Оно его как бы не боится, но сделать с ним ничего не может. Или не хочет, как считает большинство независимых борцов с монополизмом. И не хочет потому, что монополизм и олигархат, к сожалению, выгодны власти. В столкновении армянской и турецкой экономик Армения, если все оставить как есть, обречена на поражение. И вместо возможной интеграции состоится всего лишь поглощение маленькой экономики большой. Правда, кое-кто считает, что открытие границы, означая новые вызовы, заставит в срочном порядке найти на них ответы. Как это может быть сделано сегодня, трудно представить – но вдруг? В конце концов Армения выпутывалась и из более сложных ситуаций.
Арен Вардапетян
Источник: Ноев Ковчег |
