Analitika.at.ua. Представляем фрагмент из книги воспоминаний известного украинского политолога, члена Гуманитарного совета при президенте Украины, Михаила Белецкого. Книга готовится к изданию, автор любезно предоставил некоторые фрагменты для аудитории Analitika.at.ua. Представляем материал из раздела про национальные конфликты в СССР.

В феврале-марте 1990 мне довелось примерно на десять дней приехать в Армению.

Много чего произошло в регионе к этому времени. Месяц назад, в январе, было расширенное повторение Сумгаита – большой погром армян в Баку. Погром продолжался почти неделю, было убито около 90 человек. Размещённые под Баку армейские части в течение этой недели не вмешивались (как не провести аналогию с поведением советских войск во время Варшавского восстания), а в ночь на 20 января, когда погром уже шёл на спад, штурмовали город. Армия действовала жёстко и безжалостно, как на вражеской территории. Погибло много азербайджанцев, и сам этот день с тех пор в Азербайджане отмечается как траурный («чёрный январь»). Но страна и мир не заметили этих жертв, что и понятно: во все предыдущие дни всё внимание и симпатии были прикованы к убиваемым армянам, беспокойство было об одном – о прекращении бойни, под этим углом зрения рассматривался и ввод армии. Таковы законы человеческого восприятия: резонансные преступления, совершаемые от имени некоторой нации, разрушают сочувствие и к ней, и к отдельным её представителям.

Как видно из бакинского эпизода, власть не заботилась, а армия не церемонилась с представителями ни одного из народов – ни с армянами, ни с азербайджанцами. Тем не менее, становилось всё более очевидным, что в целом она поддерживает азербайджанскую сторону. В декабре 1988 были арестованы руководители комитета «Карабах» по обвинению в организации массовых действий, нарушающих общественный порядок. 15 января 1990 – в разгар бакинской резни! – в Карабахе и окрестных населённых армянами регионах было введено чрезвычайное положение. Введённые войска терроризировали местное население и не реагировали, а иногда и поддерживали начавшееся изгнание армян из их деревень, находящихся за пределами Карабаха.

Сидя у телевизора в квартире Марка Григоряна, я видел толпы беженцев из этих армянских сёл. Видел я там и ужасные вещи – следы зверств, приписываемых азербайджанцам. Войны почти всегда сопровождаются обвинениями в зверствах, и, зная о том, что происходило в Сумгаите и Баку, помня о геноциде 1915 года, в эти можно было поверить.

Незадолго до того Марк участвовал в создании книги «Сумгаитская трагедия в свидетельствах очевидцев». Получилась жуткая книга – прочесть её полностью у меня не хватило сил. Но я всё время пребывания в Ереване находился под её впечатлением, она и подтолкнула меня к написанию большой статьи под названием «Кто виновен в продолжении резни?». Я, действительно, поставил перед собой этот вопрос и пытался заново продумать своё отношение к продолжающейся трагедии. Может быть, впервые я задумался и о бедах людей с другой стороны, старался быть объективным и справедливым к ним. К этому меня подталкивал сам Марк, напоминая и об этих бедах, и о тех азербайджанцах, которые помогали армянам, пытались спасти их погромов. Я передал то отношение к событиям, которое излагал выше. Прежде всего волновала меня резня мирных людей – такая, как произошла в Сумгаите и в Баку. И счёт за неё я предъявлял двум адресатам. Во-первых, властям, которые не делают ничего, чтобы остановить эскалацию насилия. Во-вторых, союзной общественности и средствам массовой информации, которые мало озабочены проявлениями бесчеловечности, если они проходят далеко от центра страны. Статью я дописывал уже по возвращении в Киев, она показалась мне удачной, и я послал её в журнал «Литературная Армения».

Жил я у Марка в той же квартире на улице Теряна, где жили и его дед Марк Владимирович, и его отец и мать, мои друзья Володя и Рита и где я частенько бывал. С удовольствием гулял по ереванским улицам, где появилось много нового, но не изменился дух. Кто-то меня предостерегал: «Не ходи вечером по улицам, опасно», но разве мне могло что-нибудь угрожать в любое время дня или ночи на ереванской улице? Я, как полагается по тому времени, ходил со значком с украинским жовтоблакитним флажком в лацкане пиджака, и прохожие, многие из которых были с подобными армянскими флажками, меня с привычным в Армении любопытством останавливали и интересовались, откуда я. Узнав, что из Украины, расплывались в доброжелательности, а я дарил им такие значки, пока не кончился их запас. Также, видел перманентный митинг в сквере у оперы.

Конечно, я съездил в самые интересные места, снова повидал Эчмиадзин, Гарни, Гегард. Съездил в Ленинакан, чтобы увидеть следы страшного землетрясения в декабре 1988 года.

Я старался повидать как можно большее число своих старых друзей и коллег, начиная с самого Володи Григоряна. Жалел, что не сумел встретиться с Саидой Кязумовой и узнать, как живёт и что чувствует сейчас она, азербайджанка, родившаяся в Армении, любившая её так же, как и я, вышедшая замуж за армянина. Мои друзья меня успокаивали: «Что ты, что с ней может быть, кто её может обидеть, мы же не такие, как азербайджанцы».

Читайте также:

Михаил Белецкий: Прогулки по Армении

Михаил Белецкий: Карабах