Analitika.at.ua. 3 февраля в Национальном музее истории Азербайджана НАНА состоялась презентация выпущенной в издательском доме "Кавказ" книги Василия Величко "Кавказ. Русское дело и междуплеменные вопросы". Открывая мероприятие, вице-президент НАНА, директор музея, академик Наиля Велиханлы сказала: "Азербайджанская Республика, имеющая богатую и многовековую историю, прошедшая большой путь развития, в этом году отмечает 20-летие восстановления государственной независимости. В то время, когда наш народ проходит трудное испытание, наряду с дипломатией имеет большое значение и пропаганда произведений, отражающих историческую правду. С этой точки зрения издание книги русского публициста Василия Величко заслуживает одобрения. Со временем появляется необходимость в переиздании таких книг".

Ровно 106 лет назад, в феврале 1905г., стартовал первый (в прошлом столетии) этап насильственного вытеснения армян из Баку. Сегодня есть смысл напомнить о той идеологической атмосфере, которая была смоделирована (в том числе и стараниями Василия Величко) в преддверии погромов, той атмосферы и во многом определила фон и направленность "армяно-татарской" (по официальной терминологии) резни.

На рубеже XIX-XX вв. Российская империя оказалась в водовороте серьезнейших противоречий, и царизм крайне болезненно реагировал на любое альтернативное течение. В 1897г. министр финансов Сергей Витте заявил: "В России теперь происходит то же, что случилось в свое время на Западе: она переходит к капиталистическому строю… Это мировой непреложный закон".

Именно этот непреложный закон и вскрыл неспособность властей адекватно воспринимать текущие реалии, что в немалой степени обуславливалось особым этнотерриториальным устройством Российской империи. На рубеже столетий, как грибы после "капиталистического дождя", выросли десятки партий, в отношении которых не было выработано всеобъемлюще продуманной программы действий. Специфика ситуации заключалась в том, что среди политических организаций было немало и сугубо национальных – обстоятельство, которое лишь усугубляло настороженность властей, ввергало их в состояние перманентной подозрительности, если не паранойи.

Весной 1896г. главноначальствующим Кавказской администрации был назначен генерал от инфантерии Григорий Голицын. Он резко сократил численность чиновников-армян, заменив их мусульманами, и (как тогда говорили) пообещал, что "единственным армянином в Тифлисе будет чучело армянина в Тифлисском музее!". В период своего правления он также опечатал армянские церковно-приходские школы. Именно в это время в Тифлисе и появился в должности редактора газеты "Кавказ" оголтелый рупор черносотенной реакции Василий Величко. С учреждением в начале XX в. "Русского собрания" он стал одним из наиболее видных представителей черносотенства.

Первые же его публикации наглядно продемонстрировали масштабность изменений в подходах самодержавия к армянскому фактору в регионе. Вот, например, цитата из его нашумевшей статьи "Правда о закрытии армянских церковно-приходских школ": "Попечитель округа как-то обратил внимание патриарха, что история и география Армении неправильно названы в программах "отечественными" и что в церковных училищах не должно быть особого курса истории и географии Армении. Замечание это было оставлено без внимания. При ревизии училищ усмотрены были карты Армении, изданные в Париже или Венеции, оказавшиеся запрещенными к обращению в пределах России. Странные ответы учеников по истории и географии России привели к необходимости ознакомиться с учебником, указанным патриархом в числе одобренных для руководства. В учебнике этом на 1-й странице говорится: "Армения – великое слово, великое воспоминание прошлых времен, великий элемент будущего! Кто знает, в пятьдесят лет чем станет эта страна, где день ото дня все разрастается армянский народ, – племя усердное и полное будущности"… Когда запрещено было преподавать историю и географию Армении, то из церковных училищ исчезли история и география России, а армянская история и география вошли в историю Армянской Церкви и в армянские хрестоматии.

Величко сам по себе малоинтересен, ценность его воззрений в другом – все эти очерки, нетайные циркуляры, депеши, сводки, рапорты отражают подходы и настроения делегировавших его на Кавказ реакционных сил. Вместе с тем он и поныне светит маяком азербайджанской пропаганды: именно его "наследие" во многом ориентирует историографию этой республики. Черносотенец охотно цитирует Морана, "который говорит, что армяне не могут не быть в неограниченной монархии элементом оппозиционным и даже опасными подданными, des sujets redoutables, и с точки зрения политической, и в области народного хозяйства, как "христианский Израиль", – un Israel chretien". И далее уже от себя: "Армянские миллионеры – киты, на которых строится промышленно-политический террор Армении, – скупают за гроши десятками тысяч десятин земли грузинских князей, татарских агаларов и захватывают плохо лежащие казенные угодья"; "армянские меценаты из нефтепромышленников усиленно заботятся о создании совсем особенной истории Армении".

Ослабление армянских позиций в регионе – это лишь одна сторона миссии Величко. Вторая – предотвращение возможной консолидации тюркских (тюрко-татарских) народов. Иными словами, моделирование обособленной нации закавказских мусульман и ее последующее натравливание на армян. Симптоматично, что этнополитический проект, который у черносотенца фигурирует под названием "адербайджанцы", изначально противопоставлен армянскому фактору.

Дело в том, что в конце XIXв. наметилось изменение политики самодержавия в отношении и тюркского населения региона. В немалой степени это обуславливалось опасениями по поводу усиления позиций пантуранизма, активными поборниками которого выступали адербайджанские татары. Фиксировалась необходимость привлечения последних на свою сторону путем предоставления им определенных привилегий. Российские мусульмане еще не имели своей партии, и считалось, что посредством политики пряника можно, с одной стороны, пресечь на корню распространение опаснейшей идеологии, с другой – расшатать позиции "революционно настроенных" армян хлесткими ударами "мусульманского кнута".

Фактор отсутствия своей партии у российских мусульман был принципиально важен, тем более что, к примеру, у армян параллельно функционировало сразу несколько политических организаций, в том числе левых. Обозначенному отцами пантюркизма курсу всецелой интеграции татар в тюркское пространство самодержавие противопоставило вектор "раздельной интеграции татар в российское пространство". Это предполагало поглощение набиравшей обороты пантюркистской волны "заигрываниями на местах": "волнорезы" имелись тогда во многих взрывоопасных регионах православной державы.

Рубеж столетий – это период, когда властям крайне важно было свернуть перспективу тюркской солидаризации, загубить ее в зародыше и заставить народы тюркской группы языков признать в общем-то очевидное: адербайджанские татары, крымские татары, поволжские татары (казанские татары и татары-мишари), абаканские татары (хакасы), башкиры и т.д. при всей своей близости – все же совершенно разные этнические группы и союзы. Иными словами, прекрасно осознавалось, что "география" собирательного названия "татары" себя изжила и должна уступить место новой "истории". Особенно явственно анахронизм ощущался на фоне активной деятельности закавказских лидеров пантюркистского движения, к тому времени отказавшихся от официального "татарского" самоназвания. Одной из характеристик времени и стал предложенный Василием Величко образ "адербайджанца" – не известный дотоле русскому обществу образ, заменивший традиционный тип "невежественного кавказского татарина".

Этот черносотенец не только разбивал стереотипы, но и стал фактическим "первооткрывателем" нового народа: "У адербайджанцев кровь, несомненно, благородная; они от природы добры, мужественны, великодушны, способны к умственному развитию. Идея государственности, и притом сильной, внушающей уважение к власти, традициям и порядку, несомненно, им присуща… Насколько армяне и евреи в силу расового инстинкта нутром враждебны всякой государственности и особенно идее неограниченной монархии, настолько адербайджанцы стихийно, органически ей сочувствуют – даже мятежники, даже разбойники".

Величко практически впервые употребляет термин "адербайджанцы", понимая под ним уже не разрозненные афшарские, каджарские, баятские, айрумские, карапапахские союзы или племена устаджлу, румлу и т.д., а всех без исключения тюркоговорящих шиитов Закавказья. Представитель великоросских шовинистических кругов действовал весьма грамотно: противопоставлял новый термин "адербайджанец" не только армянскому фактору, но также изживавшему себя в регионе названию "татары" – с одной стороны, и приобретшему новое политическое звучание понятию "тюрки" – с другой.

Василий Величко стал первым, кто попытался загнать неграмотное и разрозненное мусульманское население закавказского региона под единый "азербайджанский шатер", несмотря даже на то, что скотоводческие семьи предпочитали отстаивать свой отдельный шатер и свою отдельную яйлу. Как отмечалось выше, одним из факторов, обусловивших откровенное заигрывание Величко с закавказскими татарами, было и отсутствие мусульманской партии в России. На фоне деятельности заполонивших империю национальных партий это обстоятельство, с точки зрения редактора газеты "Кавказ", выгодно отличало татарское движение, позволяло расчленить его посредством "выделения" новых наций и их последующего обособления.

В начале прошлого века важнейшим механизмом консолидации закавказских мусульман был антиармянский вектор. Синтез интересов (русской реакции и пантюркистских) по отдельно взятому армянскому направлению объективно развязал руки "российским пантюркистам" и предоставил им определенную свободу действий. Вместе с тем резня армянского населения Баку в 1905-1906гг. очень скоро преступила "допустимые пределы", в какой-то момент даже вышла из-под контроля царской жандармерии и стала прогрессировать в соответствии с "альтернативной философией развития".

Таким образом, спровоцированную самодержавием резню в годы Первой революции необходимо рассматривать в контексте пропитавших империю острейших противоречий, на фоне попыток каким-то образом минимизировать влияние уже отнюдь не малочисленных национальных партий, функционировавших от Прибалтики до Кавказа. Но всегда важно учитывать, что резня в Баку была очень умело вставлена пантюркистами в контекст зародившейся расистской идеологии и ознаменовала начало процесса вытеснения армянского населения из города. Усилиями татарской интеллигенции "армяно-татарская резня" развилась в альтернативном направлении, "самоопределилась по ходу" и трансформировалась в новое самодостаточное качество. Арис КАЗИНЯН, golosarmenii.am