Analitika.at.ua. Латинское название повести Nervus vivendi, изданной в Ереване автором с восточной фамилией Ся Го, само по себе уже будило желание послать этого самого скорее всего рисующегося побочного отпрыска соответствующих "измов" куда-нибудь подальше Японии. Однако мне объяснили, что ни "измов", ни японских самураев в "Нерве жизни" нет и написал ее парень, удравший в 17 лет воевать в Карабах... Что касается Ся Го, то это тоже расшифровывалось без всякого выпендрежа и Китай тут ни при чем.

Чтобы не томить далее читателя, скажу, что повесть написал Арман САГАТЕЛЯН. Да, тот самый "кавеэнщик", телевизионщик, ведущий ряда программ, в том числе "Зинуж" ("Военная сила"). И это он, будучи студентом первого курса ЕГУ, сорвался с другом Тиграном воевать в Карабах, а потом по дневниковым записям рассказал об увиденном и пережитом.

"НЕРВУС ВИВЕНДИ" ПО СВОЕМУ ЖАНРУ - РАЗВЕРНУТЫЙ ДО МЕЛЬЧАЙШИХ ДЕТАЛЕЙ ДНЕВНИК ЮНОШИ, угодившего на войну. В нем сохранены живые впечатления и оценки столичного мальчика из интеллигентной семьи, взрослеющего в экстремальной обстановке не по дням, а по часам и постигающего суть "нерва жизни". Повествование начинается с сумасбродного решения трех мальчишек тайком удрать на войну. На полпути в Горисе третий, передумав, возвращается, а его друзья добираются до конечной цели, получив на войне "проходной билет в мужской клуб".

Сагателян подробно описывает детали пути, фронтовой Степанакерт, бомбежки жилых домов, калейдоскоп фронтовых знакомств, порой стремительно перерастающих в дружбу и круто обрывающихся, потому что так было угодно смерти. На передовой, под свистом пуль и в тишине блаженных передышек, герой осознает "нерв жизни". "Но я все-таки пойму, что абсолютно неважно, кто человек и откуда, чем занят и с каким образованием. Важна система ценностей, которыми человек оперирует. Да, возможно, он не выскажет идею так же, как кто-то более образованный. Но главное, что она у него есть. И она чертовски похожа на ту, которая есть у тебя. А остальное - не суть важно".

В повести не так уж много боевых эпизодов. Как отмечается в интервью-предисловии, автор изъял из окончательного варианта ряд страниц, которые показались ему слишком жестокими. В том, что оставил автор, нет бравады, пустозвонства и показной патетики. Люди как люди. Живут. Учатся воевать. Боятся с непривычки. В одном эпизоде автор с беспощадной откровенностью анализирует свои чувства в экстремальной ситуации, когда чудом спасается в неразберихе боя от автоматной очереди своего же. Друзья, уже мысленно похоронившие его, вне себя от радости ("Ваго обнял меня, как Хрущев Гагарина после полета..."), а герой, лежа на влажной листве и глядя в небо, думает: "До чего же здорово ощущать себя на земле, а не в небесах. Хотя кто его знает, что там - на небесах. Но я лучше узнаю об этом как-нибудь потом, когда пойму, что самое время это сделать и земные ощущения уже надоели до чертиков".

Свой, принявший Сагателяна за чужого и выстреливший в него из-за его трофейного азербайджанского камуфляжа, благодарит господа за то, что промахнулся с нескольких метров, и плачет от счастья. А через несколько месяцев этот парень и его брат гибнут во время весенних боев...

АВТОР ОПИСЫВАЕТ ПОХОРОНЫ БОЕВОГО ТОВАРИЩА В СТЕПАНАКЕРТЕ, показывает, с каким подчеркнутым уважением относятся убитые горем люди к ним, двум ереванским ребятам: "Мы, верно, как гости из будущего, за которое они отдают все свое самое ценное... Уверен, что никто из них никогда не был ни на одном митинге, ни разу не держал в руках транспарантов и не умеет произносить речей длиною более четырех предложений. Но именно то, что я видел и слышал, и есть настоящий патриотизм".

Сагателяна одноклассники сокращенно называли Сго, а так как карабахцы не любят выговаривать двух согласных подряд (к примеру, Смо у них Сямо), то прозвище автора приобрело китайско-японский шарм - Сяго, а потом уже в заголовке книги разделилось на два отдельных слога.

Арману всего 35 лет. Не знаю, разовьет ли он свой литературный опыт, станет ли для него литература главным "нервом жизни". По тому, что сделано (повесть, точно выхваченная из боевых будней миниатюра "Маленький принц войны"), перспектива видна, а атмосфера того лихого времени на страницах Ся Го присутствует. Только вот с псевдонимом лучше быть поосторожнее. Ибо наши дорогие соседи обязательно разразятся (если еще не сделали) воплями о мемуарах комбата японских камикадзе, воевавших на карабахской стороне. Им ведь невдомек, что побеждают те, кто правильно нащупал нерв жизни.

Александр ТОВМАСЯН

Источник: golosarmenii.am