Analitika.at.ua. Наряду с активизацией исследования вопроса исламизированного армянства в научном дискурсе Армении стоит также следующий вопрос: чему нужно отдавать приоритет, характеризуя армянина, его этнической или религиозной принадлежности? Мы зачастую склонны думать, что армянином может считаться только христианин, и посему понятия «иноверующий» или «верообращенный» армянин исключаются. Между тем, существование исламизированных армян и их потомков – неоспоримый факт, и было бы, по меньшей мере, несправедливо игнорировать людей, сохранивших в сложных ситуациях память о своем армянском происхождении. В этом вопросе в равной степени достойны критики неоправданно негативные и неуместно оптимистические оценки. Мы должны руководствоваться не желаемым, а той картиной, которую нам навязали. А сегодня реалии таковы, что существует пласт армян или людей армянского происхождения, который внешне либо в действительности исповедует ислам.

В частности, во внутриармянском дискурсе обсуждается вопрос, корректно ли понятие «армянин-мусульманин»? Основной аргумент заключается в том, что армянин должен быть только христианином, адептом Апостольской церкви, а все прочие не армяне, либо армяне, но с некоторыми оговорками. Считаем должным подчеркнуть, что, несмотря на важнейшую и уникальную роль Армянской Апостольской церкви в истории нашего народа и его идентичности, этническая и религиозная принадлежность, тем не менее, различны, и мы были армянами также до 301г. Великий Раффи, принадлежащий к числу более широко мыслящих людей в этом вопросе, говоря о религиозном и конфессиональном единстве, отмечал: «Многообразие религий не уничтожает национального единства. Единство нужно искать в гармонии этих частей, ее основным мотивом должен быть национализм в высоком смысле этого слова».

Будучи также реалистом, Раффи предлагает придерживаться тактики, исходящей из уже сложившихся реалий, а не способности воображения увидеть желаемое: «Очень больно видеть в Турции армян, отделенных по причине религии от национальной целостности. Но поскольку это уже свершившаяся историческая реальность, значит, нужно искать способы объединения, а не еще более расширять пропасть между ними. Опять с затхлым патриотизмом проповедовать избитую тему о том, что мы религиозный народ, что нашу нацию узнают по нашей церкви, что если кто-либо не григорианец, значит, он не может считаться армянином и пр. – такого рода проповеди, быть может, когда-нибудь и понадобятся, но сегодня они весьма устаревшие».

Основой национального единства может быть не религиозная, а национальная принадлежность, и об этом Раффи говорит: «Католицизм, протестантство и даже мусульманство не лишают армянина армянства, и даже григорианство не дает нам права называться армянином». «Мы считаем врагами нации тех близоруких патриотов, которые не признают армян вне григорианской церкви».

Известный писатель Левон Шант также, обращаясь к этой проблеме, отмечает, что религия, сколь бы она ни была важна, не может быть той связью, «которая отделяет один народ от другого», поскольку случается так, что различные сегменты одной и той же нации принадлежат к разным церквам. Обобщая размышления по этой проблеме, Шант приходит к следующему умозаключению: «Один народ от другого отличается своей национальной принадлежностью, и разны сегменты нации, равно как и ее отдельных представителей, связывают национальные дела».

По нашему мнению, в этом вопросе нужно проявить два подхода – долгосрочный и краткосрочный. Наша долгосрочная цель – вернуть исламизированное армянство в христианство, главным образом в лоно ААЦ, а в настоящее время для общения с ними нужно выбрать более гибкую тактику и принимать их такими, какими они есть. Помимо прочего, обращение в ислам для многих было временным, предполагалось при первом же удобном случае вернуться в христианство, просто обстоятельства некоторым позволили сделать это, а другим нет. Например, Ерванд Отян, испытав все муки депортации и кое-как дойдя до арабских вилайетов, в частности, в Хамай, вынужден был отступиться и внешне принять ислам. Он даже сменил свое имя и стал Азизом Нури, однако, по его же признанию, «никто серьезно не принимал нас за мусульман».

Много говорится об угрозах, например, что исламизированные армяне придут и откроют в Армении мечети. Во-первых, скажем, что у нас нет желания перемещать этих людей в Армению, поскольку они преимущественно живут на своей исторической родине и вовсе не хотят ее покидать. Когда, беседуя с ними, мы говорили, что они предали свою религию, они приводили контраргумент: дескать, остались верными своей земле. Нам необходимо общаться друг с другом, поскольку наша сущность в каком-то смысле исказилась: в одном случае из-за потери родины, в другом – религии. Изучая верообращенных армян, мы также ставим цель восстановить нашу искаженную сущность, ведь они остались на той части Родины, которая для нас потеряна. Именно они втайне посещали и посещают наши оскверненные святыни... Осознание этой искаженности есть также у верообращенных армян. Когда в Ереване к исповедующему ислам армянину-амшену из Турции подошла случайная прохожая и сказала: «Жаль, что там остались наши земли», он ответил: «Ничего, матушка, не беспокойся, мы пока там. Правда, не такие, какими должны были быть, но все же мы еще есть».

Вопрос верообращенных армян важен также в плане уточнения общих ресурсов армянства. Как пишет историк-востоковед Ара Папян, «не переоценивая роли и значения иноязычных и инаковерующих армян, необходимо подчеркнуть их важность в плане продвижения интересов армянской государственности и, при наличии благоприятных условий, в вопросе их возможного вовлечения в определенные программы. Любое государство, каким бы мощным оно ни было, нуждается в дружественно настроенных организованных группах в других государствах. СССР делал это, создавая коммунистические партии, американцы делают, распространяя массовую культуру, мы же можем делать это посредством разбросанных по миру армян и возрождения армянства».

Мнения о том, что исламизированные армяне и их поколения не хотят сохранить язык, культуру, этнический облик, мягко говоря, не соответствуют действительности, а внутриобщинные браки, поиски корней и другие процессы опровергают эти мнения, хотя бы частично.

Или же говорят, приведите хоть один пример, когда исламизированный армянин участвовал в освободительной борьбе и сразу же сами безапелляционно отвечают: «Таких примеров вы не найдете». Или же «мы не знаем ни одного случая, когда армянин-мусульманин в судьбоносный момент осознал свою национальную идентичность». Во избежание бессмысленных споров, довольствуемся одним-двумя примерами, когда исламизированный армянин принимал действенное участие в армянской освободительной борьбе либо в вопросах, касающихся армянства. Уроженец Таронского села Буланых учитель Аветис был одним из членов армянской революционной борьбы конца 19-го века, из-за чего был арестован и подвергнут неописуемым пыткам. Не стерпев мучений, Аветис обратился в ислам, более того, стал полицейским и занимал в этой сфере высокие посты, стал «баш комисером Мехмедом Эфенди», т.е., главным комиссаром. Полицейский Мехмед Эфенди внешне стал противником армян и всеми своими рычагами боролся с ними. О важных эпизодах его тайной жизни повествует Рубен Тер-Минасян. Говоря о вероотступнике Аветисе, Рубен пишет: «Он был мусульманином, но в душе оставался христианином, его жена и дети также были рьяными христианами». О Мехмеде Эфенди в журнале «Айреник» написал статью А.Аствацатрян, отмечавший, что Мехмед Эфенди переживал большую трагедию, поскольку продолжал оставаться для окружения рьяным мусульманином, а по ночам молился в построенной в углу своего дома тайной церкви. «Для этой несчастной семьи настоящая жизнь начиналась ночью». Рубен Тер-Минасян, говоря о проармянской деятельности Мехмеда Эфенди и его внешней антиармянской деятельности, пишет: «Эта ложь, однако, была честной, он скрывал свою сущность вынужденно. Под полицейской формой Мехмеда Эфенди жил тот же свободолюбивый, патриотичный, революционный армянин». Из-за своей деятельности Мехмеда Эфенди порой попадал под подозрение, однако продолжал преданно служить армянству, выбрав такую тактику борьбы. В дальнейшем Мехмед Эфенди переехал в Стамбул, и, что самое интересное, попросил патриарха Завена крестить своих детей и вернул их в христианство, а сам оставался мусульманином до конца своих дней.

В книге архимандрита Григориса Палакяна также можно встретить некоторые факты, связанные с исламизированными армянами, и примечательно, что священнослужитель рассказывает о том, как внешне верообращенные армяне стараются помочь депортированным армянам. Глава известной книги Палакяна «Армянская Голгофа», озаглавленная «Самоотверженность исламизированных кесарийских армянок», описывает, как насильственно верообращенные армянские женщины, подвергая опасности свою жизнь, доставляли необходимые продукты питания вереницам депортируемых.

Во время Геноцида были зафиксированы также случаи, когда мусульмане-амшены спасали своих братьев-христиан. Оваким Овакимян в своем труде «История армянского Понта» пишет: «Во время Геноцида нашедшим пристанище в горах армянам помогали преимущественно армяне-мусульмане».

Звучащие в Армении категорические, негативные заявления о насильственно верообращенных армянах наносят большой ущерб возрождению исламизированных армян, и уже есть первые «результаты». В частности, директор центра «Амшен» (Краснодар) Тигран Тавадян, говоря о мигрировавших в Краснодар из Средней Азии исламизированных амшенских армянах и их возрождении, отмечает: «Когда мы говорим «не бывает исламизированных армян», мы тем самым мешаем работе, которая должна проводиться с ними».

Обобщая, мы желаем привести цитату из статьи, напечатанной в 1969г. в официальной газете Армянской Евангелической церкви «Банбер», в которой говорится о наших обязательствах перед ассимилированным армянством. Автор статьи Пазгалян призывает: «Сегодня у нас есть повод и возможности прийти им на помощь. Если мы потеряем и этот шанс, то, безусловно, в один прекрасный день Господь спросит у нас с вами: "Где брат твой ...?”».

Рубен Мелконян

Источник: noravank.am