Analitika.at.ua. Эта история, случившаяся на пыльных дорогах Дер-Зора в 1915 году, не выдумана. Мне ее поведала седовласая женщина, ныне проживающая в Нью–Йорке. Она мечтает, чтобы судьба ее тети легла в основу фильма. И чтобы главную роль в этом фильме - роль ее тетушки - сыграла Шер...

У СЕРДЦА НЕТ МОРЩИН. НА НЕМ БЫВАЮТ ТОЛЬКО ШРАМЫ

- Почему лицо этой девочки прикрыто? - рявкнул офицер-турок, тыча пальцем в стройную фигурку. Ее обладательнице на вид было лет десять-двенадцать.

- У нее глаза воспалены, - засуетилась мать ребенка - Искуи. С трудом скрываемое волнение женщины не ускользнуло от янычара.

- Тотчас же откройте! - скомандовал он тоном, не терпящим возражений.

Когда отдернули шаль, офицер лишился дара речи. Его взору предстала красавица, ангел неземной. Девочку звали Ева. Ей и вправду было только 10 лет - нераспустившийся бутон в большой семье Хачикянов. Когда мужчин погнали в османскую армию, женская часть рода, собрав пожитки, двинулась куда глаза глядят в надежде где-то укрыться, переждать безумие, охватившее некогда мирных соседей. Греки, живущие поблизости, уговорили не брать с собой самых маленьких - новорожденную девочку и годовалого мальчика. "Вы же возвратитесь, когда закончится этот кошмар, - уверяли они, - тогда и получите своих малышей. И заживем все спокойно. Как прежде". То, что прежнего не вернуть, женщины поняли очень скоро. По дороге в пустыню Дер-Зор. Осознали ужасы так называемой депортации. И когда османский вояка остановил их, у женщин подкосились ноги: "это конец!"

На вид остановившему их всаднику было лет 40. Как ни странно, он не стал отдирать Еву от матери. Лишь долго кружил, как стервятник вокруг добычи. Потом, решившись, пришпорил коня и подобрался ближе. "Отдайте мне девочку, - обратился он к женщинам. - В долгу не останусь: подскажу надежную дорогу, тогда избежите уготованной вашему народу мясорубки. Подумайте!"

"Не-е-т!" - раздался вопль обезумевшей от ужаса Искуи. Страх, смятение, паника охватили ее. Но понимания у близких несчастная мать не нашла. "Нас ждет неминуемая смерть, - твердили столпившиеся рядом родственницы, почувствовавшие шанс на спасение, - Ева тоже погибнет с нами. Не лучше ли пожертвовать одним ребенком во имя спасения всех остальных?"

Что и как происходило дальше, Искуи не помнит: женщины сами приняли решение вместо потерявшей сознание матери. Подозвали турка: "забирай!" Тот только этого и ждал. Взвалил на коня драгоценную поклажу - и был таков. В сумерках пустыни все хуже виднелись очертания удалявшегося всадника. Все глуше становились и вопли малышки, разлученной с матерью, чего нельзя было сказать о причитаниях пришедшей в себя Искуи. Они становились все надрывнее и горестнее. Наверное, так рычит медведица, у которой отняли медвежонка. С той лишь разницей, что едва ли от медведицы обидчик уйдет безнаказанным. А турок?.. А что ему? Его и след простыл. Правда, надо отдать ему должное - слово он сдержал: дорогу подсказал действительно верную. Женщины сумели добраться до Ливана, не пополнив печальную статистику жертв 1915 года. Но до конца дней своих Искуи убивалась по своей утрате. Так и ушла из жизни с именем дочери на устах. Не дано было ей знать...

ЕСЛИ ИЩЕТЕ ПРАВДУ, ТО РИСКУЕТЕ ЕЕ НАЙТИ

Турок привез девочку в свой дом, точнее, в свой гарем. Остальным женам строго-настрого наказал : "Смотрите, чтобы ни один волосок не упал с ее головы! Она у меня – гариб (единственная)". Турок словно обезумел от любви к маленькому созданию. Он холил и лелеял этот цветок. Может, решил особым вниманием растопить лед обиженного сердечка? Ведь не случайно говорят: "Нет столь пламенного гнева, который со временем не остыл бы". Вот и Ева порыдала, погоревала, но потихоньку – куда ей было деваться? – стихла: по-своему примирилась с судьбой.

Хозяин обращался с ней вполне сносно: целых семь лет сдерживал себя, не притрагивался. Когда же девочка повзрослела и обрела женственные формы, настал черед семейных отношений. Ева родила мужу четверых сыновей. За это турок еще больше стал ценить ее. Единственное, чего неукоснительно требовал, - никому не рассказывать историю своей жизни, скрывать происхождение. Понимал, что грешен. А может, боялся за свою Еву? Опасался, что ее обидят? А потому скрывал правду даже от собственных сыновей. Так до самой кончины отца дети не знали, откуда родом их мать.

Когда отца не стало, сын по имени Нази принялся допытываться: "Мама, как так выходит: у отца полгорода в родственниках, а у тебя почему никого нет?" Пришлось приоткрыть завесу тайны. Откровения матери повергли родных в шок. Особенно призадумался Нази - добрый, открытый и отзывчивый парень. Не зря ведь утверждают: "Человек представляет собой то, что из него сделала мать". Нази стал припоминать... У отца был бизнес: их семья владела известной на всю страну киностудией "Гюнай фильм". Нази вместе с братьями унаследовал ее. А когда отец был еще жив, сыновья помогали ему. Нази не единожды развозил фильмы по разным уголкам Турции. Среди заказчиков был и армянский священник из Стамбула. Всякий раз, когда Нази с очередной киноновинкой приезжал к нему, между ними завязывалась сердечная беседа. И всякий раз священник, пристально вглядываясь парню в глаза, вопрошал: "В тебе точно нет армянской крови? Уж очень у тебя характер ширин (сладкий)". Нази неизменно расплывался в улыбке и, призывая в свидетели Аллаха, уверял, что он - стопроцентный турок. "Вот тебе и стопроцентный!" - думал теперь Нази, обещая матери разыскать ее родных.

Уточнив, что круг поисков следует ограничить Сирией и Ливаном, Нази и его братья пустились в путь. В буквальном смысле от селения к селению, от дома к дому шли они с расспросами. И что вы думаете? Нашли! В Бейруте. Правда, родственники были дальними, но они смогли рассказать, что их бабушка Искуи с остальными своими детьми репатриировалась в Армению. Живут в Ленинакане, все у них хорошо. Представляете чувства гюмрийцев, получивших телеграмму бейрутских родственников: "Тетя Ева нашлась!" Тикин Искуи уже не было в живых. На встречу с сестрой-турчанкой решили делегировать одну из ленинаканских сестер. Звали ее Ануш.

СЧАСТЛИВ ТОТ, КТО СЧАСТЛИВ У СЕБЯ ДОМА

На встречу двух сестер съехался чуть ли не весь Бейрут. Нужно было очень постараться, чтобы в этих двух женщинах разглядеть родственниц. И дело было не во внешности. Годы и пространство сделали свое: они стали совсем разными ветвями некогда единого дерева. Две родные кровинки волею судьбы превратились в совершенно разных людей.

Первое время разница в ментальности не раз становилась причиной конфликтов. В чем это проявлялось? Например, как только в определенное время суток с минаретов раздавался голос муэдзина, Ева опускалась на колени и принималась за намаз. Гостья из Ленинакана ворчала: "Опять воешь, как собака!" Пытаясь вернуть сестру в лоно своего Бога, Ануш ходила с ней в христианский храм. Тогда наступала очередь Евы браниться. "Что творится в ваших церквах? - спрашивала она. - В мечети каждый занят своей молитвой. Там нет прихожан, разговаривающих между собой или снующих туда-сюда. Божий дом – он только для общения со Всевышним". Тут уж Ануш ходила разобиженная. Так и спорили сестры целый месяц. Спорили, спорили, но каждая осталась при своем...

Больше сестры не виделись. Никогда! Жительницу Ленинакана, как это было принято в Союзе, за границу больше не выпускали. "Турчанка" в свою очередь опасалась ехать к родным: боялась напороться на упреки, мол, связала судьбу с врагом. Женщина была неграмотной и вряд ли слышала имя Льва Толстого. Но на своем жизненном опыте убедилась в мудрости писателя, уверявшего: "Счастлив тот, кто счастлив у себя дома". А ее дом - так уж распорядилась судьба - оказался Там. По ту сторону Арарата...

Источник: golosarmenii.am