Analitika.at.ua. Моделирование азербайджанской социалистической нации предусматривало проведение целого ряда комплексных работ идеологического, общественно-политического, культурного, экономического, демографического, историографического характера. В частности, были смещены некоторые акценты в сфере исторических исследований, изначально призванные прояснить вопросы, связанные с этногенезом отдельных племенных объединений, слагающих социалистическую нацию.

Во второй половине двадцатых годов, на волне сталинского намерения по комплектованию новых этноадминистративных образований, некоторые тюркские историки (напр. А.Алекперов, К.Каракашлы) опубликовали работы, где рассматривали вопрос происхождения одного из тюркских объединений – айрумов. Алекперов полагал, что в айрумской культуре явственно проступают напластования двух разнородных сред – оседлой земледельческой (уходящей корнями в местную этническую среду) и скотоводческой (обусловленной уже появлением на территории позднейшего Советского Азербайджана тюркских кочевых племен). Историк отмечал, что наиболее ранний «оседлый субстрат» являлся албанским и армянским, причем речь шла о населении, принявшем постановления Халкидонского собора Vв., перешедшем в лоно византийской церкви и отлученном Армянской церковью.

«Они за приверженность свою к Византии получили в просторечии прозвище хай-хором, т.е. "армян-греков”.

В Армении халкедониты остались в меньшинстве и вынуждены были впоследствии эмигрировать из страны; в Албании (Кавказской) их оказалось гораздо больше. В последующие века тюркизация и исламизация Азербайджана привели к полному исчезновению здесь христианской религии, к забвению первоначального смысла термина хай - хором, который в усеченной форме айрум сохранился вплоть до наших дней как название части местного аборигенного населения, уже тюркского по языку и мусульманского по религии». Это в качестве примера.

Однако уже с начала тридцатых годов все подобные исследования были приостановлены, «альтернативные» акценты смещены. Сталинская директива по смешению айрумов, карапапахов, афшаров, баятов других тюркских союзов не только не предполагала дифференциального подхода, а как раз напротив – ориентировалась на интеграцию разных племен в «единое азербайджанское национальное пространство». Большевистский проект слияния («миксации народов») реализовывался, по сути, в пределах отдельной социалистической республики. Отсюда острая необходимость разработки общей для всех шкалы ценностей и важность внедрения в сознание кочевников официальной версии единой, а не раздельной истории. Посему сворачивание «айрумской» и других тем диктовалось соображениями политической целесообразности.

Карапапахи, фигурировавшие как обособленная тюркская народность в статистических сборниках Российской империи и даже «сумевшие отстоять свою графу» в период проведения первой Всесоюзной переписи населения, также были механически включены в состав новой социалистической нации. Они представляли племенной союз «черных папах», занимавшийся главным образом яйлажным скотоводством, с кочевьями между Карсским плоскогорьем и западно севанскими предгорьями. Карапапахские объединения состояли в родственных связях с племенной группой терекеме, обживающей прибрежный Дагестан.

Помимо тюркских племенных объединений в состав «азербайджанской социалистической нации» были также включены населяющие республику кавказские и иранские группы. Во Всесоюзной переписи 1939г. впервые уже фигурировала отдельная титульная графа – «азербайджанцы» и, наоборот, отсутствовали «талыши», «таты», «удины» (показательно, что при проведении первой после Сталина переписи населения 1959г. эти народы вновь «обрели свою графу»). Были, конечно, и другие этнические группы, за счет которых собиралась и комплектовалась «азербайджанская социалистическая нация». Например, будухи – народ шахдагской ветви лезгинской подгруппы, населяющий северо-восточные районы республики. А также родственные будухам хиналугцы, которые отдельными исследователями рассматриваются в качестве потомков одного из племенных объединений Кавказской Албании. Или те же кавказские джеки. Отметим, что эти три народности фигурировали в списках I Всесоюзной переписи 1926г.

Таким образом, именно в начале тридцатых годов и стартовал процесс комплектации азербайджанской нации, в немалой степени обусловленный как раз тупиковым положением, в котором на десятом году своей практической реализации оказалась большевистская теория по национальному вопросу. Глава советского государства практически вдохнул «вторую жизнь» в проект Величко, реабилитировал старую программу, адаптировал ее к совершенно новым политическим условиям. Как и русский черносотенец, Сталин придал собирательному термину «азербайджанец» этническое содержание, а несколько позже провозгласил это официально.

«В связи с этим партия сочла необходимым помочь возрожденным нациям нашей страны – встать на ноги во весь рост, оживить и развить свою национальную культуру, развернуть школы, театры, другие культурные учреждения на родном языке, национализировать, т.е. сделать национальными по составу, партийный, профсоюзный, кооперативный, государственный, хозяйственный аппараты, выращивать свои, национальные партийные и советские кадры и обуздать все те элементы (правда, немногочисленные), которые пытаются тормозить подобную политику партии. Это означает, что партия поддерживает и будет поддерживать развитие и расцвет национальных культур народов нашей страны, что она будет поощрять дело укрепления наших новых, социалистических наций».

Конструирование «азербайджанской нации» протекало в сложнейших экономических и общественно-политических условиях, в атмосфере острой (катастрофически острой) нехватки «местных кадров». Достаточно отметить, что среди первых девяти лидеров азербайджанской большевистской партии (1920-1933гг.) собственно тюрков было только двое – Мирза Гусейнов и Рухулла Ахундов, и руководили они вместе чуть более года. Обстоятельство, которое просматривается и в ракурсе изначально «проектного характера» еще Первой Азербайджанской Республики (ею правили пантюркисты, многие из которых эмигрировали в Турцию в период советизации). Именно нехваткой «тюркских кадров» и объясняется трехлетнее (1926-1929гг.) руководство республикой Левоном Мирзояном. До него же «армянскими» лидерами азербайджанской большевистской партии были Анастас Микоян и Рубен Рубенов.

Впрочем, надо также учитывать, что армянский народ являлся в этой республике одним из двух государствообразующих – по крайней мере Азербайджан тогда анонсировался и как «республика мусульман и армян».

К кадровым противоречиям добавилась и активизация (особенно в конце двадцатых годов) деятельности оставшихся в республике пантюркистов – членов мусаватистских и младотурецких («иттихадистских») клубов, так и не признавших логики понятия «азербайджанец», отвергших ее идеологию как «расчленяющую единое тюркское самосознание». Большинство пантюркистов покинуло республику еще в период советизации, но позиции этой расистской доктрины оставались достаточно прочными, особенно в среде представителей взращенной ею же тюркской творческой и научной элиты.

Пестрым спектром противоречий, а также официальным осознанием необходимости их безотлагательного разрешения и было вызвано слушание летом 1929г. в Политбюро ЦК ВКП(б) так называемого «Бакинского дела». Оно постановило «освободить товарища Левона Мирзояна от обязанностей секретаря ЦК Азербайджана, отозвав его немедля в ЦК ВКП(б). Признать необходимым обновить верхушку ГПУ и ЦКК Азербайджана, предложив ЦК и ЦКК Азербайджана выдвинуть новые кандидатуры на пост председателя ЦКК и председателя ГПУ Азербайджана и представить их на утверждение ЦК и ЦКК ВКП(б)». Иосиф Сталин лично курировал процесс. Известно его послание члену Президиума ВЦИК Вячеславу Молотову, в котором говорилось: «Багирова (несмотря на его грехи в прошлом) придется утвердить предчека Азербайджана: сейчас он единственный человек, который сумеет справиться с поднявшими голову мусаватистами и иттихадистами в Азербайджанской деревне. Дело это серьезное, и здесь шутить нельзя».

В числе прочих трудностей – также неспособность представителей моделируемой нации привыкнуть к новым принципам самоидентификации, к другому «этнониму». Причем эта неспособность проявлялась как в начале тридцатых годов, так и во второй половине того же десятилетия. Показательна заметка, опубликованная в октябре 1931г. в бакинской газете «Коммунист»: «26 октября состоится концерт тюркского оперного артиста Бюль-Бюля, возвратившегося в Баку из Италии, где он учился в течение четырех лет. В настоящее время это единственный тюркский оперный артист с законченным музыкальным образованием».

Другой пример: в 1936-1937гг. тюркский («азербайджанский») поэт Самед Вургун перевел для азербайджанского читателя пушкинский роман в стихах «Евгений Онегин». Известно его «Послание» по завершении работы:

Жемчужины пота на лбу я провел

Два года в горячем труде. Наконец

На родной турецкий язык перевел

Поэзии русской нетленный Венец.

Как видим, родным языком еще называется «турецкий» или «тюркский». То есть даже после принятия в 1936г. новой Конституции СССР тюркское население Азербайджанской ССР (особенно представители творческой элиты) далеко не в полной мере осознавало себя «азербайджанцами». Традиционные понятия все еще поглощали новый термин, «подчиняли» его себе. Очевидно, что бесконечно долго так продолжаться не могло. Panorama.am