Analitika.at.ua. В ближайшее время в Ереване состоится презентация книги под названием "Полигон "Азербайджан", подготовленной при содействии Центра общественных связей и информации при администрации президента РА. Автором книги, которая будет переведена на ряд языков и издана совокупным тиражом в 20-25 тысяч, является известный армянский журналист и писатель, обозреватель "Голоса Армении" Арис Казинян. Учитывая важность и актуальность темы в условиях жесткого информационного и научного противостояния, мы попросили Ариса представить этот уникальный, на наш взгляд, труд.

- Как родился замысел подобной книги?

- Эта книга о некоторых особенностях становления и исторического развития азербайджанской государственности и азербайджанской нации. Оба понятия зародились в первой половине прошлого столетия, причем возникли они не вместе: провозглашение в мае 1918 года азербайджанского государства почти на двадцать лет предвосхитило провозглашение одноименной нации.

Идея написать книгу именно об истории этого объединения исходила от Ара Сагателяна - директора Центра общественных связей и информации при администрации президента РА. Нюанс здесь в том, что в последние годы появилось немало исследований на тему армяно-азербайджанских отношений, в которых сами отношения рассматриваются сквозь призму отдельно взятой карабахской проблемы. Основной недостаток подобных трудов – методологический: невозможно на ограниченной и временем, и пространством плоскости карабахского противостояния уместить, "упаковать" весь спектр двусторонних противоречий. Попытки осмыслить философию взаимоотношений в отрыве от исторической среды чреваты неадекватным восприятием характера самих взаимоотношений.

Карабахская проблема - не причина армяно-азербайджанского антагонизма, а следствие, поэтому ее изолированное представление отражает действительность в кривом зеркале, смещает акценты, формирует искаженную реальность, не позволяет находить ответы на важнейшие вопросы, кстати, никак не связанные с разрешением отдельного конфликта. Невозможно, к примеру, отталкиваясь лишь от проблемы Нагорного Карабаха, понять характер и направленность следующего обращения Гейдара Алиева к историкам: "Надо создавать такие произведения, чтобы они постоянно, в последовательной форме доказывали принадлежность Азербайджану земель, где расположена ныне Армения. Мы должны сделать это. Мы должны открыть дорогу будущим поколениям".

Очевидно, что такого рода выступления лидеров соседней республики - кстати, подобных речей хватило бы на внушительный том - не просматриваются в плоскости карабахского урегулирования и отличаются куда более масштабным пространственным и временным охватом. Республика Армения (заметим, даже не Нагорный Карабах!) именуется в Баку частью "Западного Азербайджана". Тот же Гейдар Алиев в другом выступлении заявил: "Территория, называемая сейчас Арменией, это Западный Азербайджан – Иреванский, Гейча, Зангибасарский, Зангезурский махалы, – все это было местом проживания азербайджанцев, мусульман. Не думаю, что ислам на этой земле стерт навеки. Ислам опять вернется туда, где был. Я верю в это, верю, что хозяева этой земли – мусульмане, азербайджанцы вернутся туда. Поэтому эти земли никогда нельзя стереть с карты ислама".

Такие тезисы никогда не случайны – помимо прочего, они формируют среду обитания целого народа, внедряют в сознание масс "незыблемые истины", удобряют поле радикализма семенами перспективной агрессии. Для понимания природы подобных программных заявлений как раз и необходимо ознакомиться с природой становления самого азербайджанского государства и одноименной нации.

- А почему "полигон"?

- Появление предпосылок провозглашения принципиально нового государства и принципиально новой нации связано с мировым разделением труда, особенно со второй половины XIX века. Именно оно обозначило новый профиль восточнозакавказских земель Российской империи, превратив их в важнейший нефтегазоносный регион. Подобная специализация края обусловила неизбежность продолжительной непримиримой борьбы между влиятельными державами за установление своего контроля над богатейшей в тот период территорией. Антагонизм в разные времена проявлялся по-разному: относительно мирная конкуренция крупных топливных компаний сменялась открытой конфронтацией в период войны. В котле бескомпромиссной борьбы и вынашивались схемы политического передела нефтегазоносных земель, вычерчивались контуры перспективных развитий, писались "проекты на завтра".

Так, этнополитический проект по собиранию десятков разрозненных тюркских племенных объединений в единый "азербайджанский народ" прорабатывался еще на рубеже XIX-XX вв. черносотенцами и обусловливался сразу несколькими факторами. Показательно, что в числе прочих открыто озвучивалась необходимость формирования на Кавказе "антиармянской силы", способной минимизировать влияние армянских организаций и расшатать позиции нефтепромышленников-армян, деятельность которых, по представлениям сил реакции, была направлена на восстановление независимого армянского царства.

Проект по созданию азербайджанского государства был уже сугубо пантюркистской разработкой, ориентированной на окончательное установление младотурецкого контроля над регионом, в том числе посредством провозглашения к концу Первой мировой войны (после социалистической революции в России и подписания Брестского мира) "малых Турций", одной из которых и стала Азербайджанская Демократическая Республика. Данная пантюркистская разработка преследовала цель формирования прочного тюркского ядра в Закавказье и на севере Персии с последующим выходом на тюрконаселенные закаспийские земли. Проецирование исторического названия персидской провинции "Азербайджан" на новую политическую плоскость – лишь отдельное звено длинной геополитической цепи, вычерчивавшей, с точки зрения идеологов пантюркизма, перспективные контуры "Великого Турана".

Вместе с тем нельзя рассматривать процесс формирования азербайджанской государственности и одноименной нации исключительно в контексте своеобразной философии развития региональных (русско-турецких, русско-персидских, турецко-персидских и др.) отношений. Здесь имели место и теоретические разработки предшествующей эпохи, в частности, относительно того, "что такое буржуазная нация" и "что есть нация социалистическая". При конструировании азербайджанской социалистической нации часто менялись или переиначивались некоторые аксиомы; вообще эта территория представлялась архитекторам грядущего миропорядка в качестве полигона, где как раз и проходили первичную апробацию многие перспективные схемы.

Сам процесс представлял собой череду трансформаций ряда проектов, разработанных разными странами и структурами в отношении нефтеносных районов Восточного Закавказья. Собственно, этим и объясняется название книги "Полигон "Азербайджан".

- Означает ли это, что политический курс этой республики отличается преемственностью в отношении именно армянского фактора?

- Азербайджанская Республика зачиналась как политический проект, и преемственный характер восприятия со стороны ее лидеров армянского фактора носит "запроектированный" характер. Моделирование азербайджанской государственности и одноименной нации меньше всего просматривается на фоне общественно-политического, экономического, культурного развития обособленных союзов тюркских племен Южного и Восточного Закавказья. Это был не эволюционный, а революционный процесс, разработчиками которого выступали пантюркистские силы, причем само армянское присутствие (особенно армянское сопротивление) в регионе воспринималось и продолжает восприниматься в качестве серьезного препятствия на пути реализации обозначенных целей. Те же пантюркистские и большевистские приоритеты были разными, однако в отдельные периоды (особенно в 1919-1923 гг.) имело место и стратегическое совпадение интересов, и именно тогда "армянский фактор" трактовался ими как деструктивный.

В той или иной вариации, с той или иной степенью откровенности и прозрачности Советский Азербайджан отстаивал изначально обозначенные приоритеты мусаватистской республики. Азербайджанский принцип наследственности – это перманентная востребованность обозначенных однажды приоритетов, их постоянная актуальность. Резня армянского населения Сумгаита и Баку осуществлялась в Советском Азербайджане. "Соблюдаемые" на виду у всего мира традиции убивать и глумиться, расчленять тела, обливать людей бензином и затем их поджигать восходят к турецким методам запугивания наций и "решения важных вопросов". Становление каждой из азербайджанских республик (мусаватистской, советской, нынешней) протекало в условиях подъема антиармянских настроений и сопровождалось резней.

В период становления мусаватистской республики в 1918 году была учинена сентябрьская резня армян в Баку, жертвами которой стали десятки тысяч человек, и только в ходе этой чудовищной трехдневной резни приморский город приобрел статус столицы совершенно нового, созданного стараниями младотурецких лидеров государства. Формирование Азербайджанской Советской Республики сопровождалось объявлением войны против Армении на I съезде народов Востока в Баку, открытием Западного фронта из Турции и резней армянского населения Шуши. Предвосхищением же современной формы азербайджанской государственности стала армянская резня в Сумгаите и Баку со всеми "апробированными" способами измывательств и глумлений, с церемониальной ритуальностью убийств.

Провозглашение в начале 1990-х гг. современного азербайджанского государства было предопределено распадом Советского Союза, однако основывалось на традиционной идейно-экономической базе: пантюркистская идеология плюс нефть. Эта незамысловатая формула является фундаментальным уравнением азербайджанской государственности, которая с самого начала своего существования была "полигоном" для проведения политических опытов.

Все руководители Азербайджана были очень разными – Нариманов, Багиров, Мустафаев, Ахундов, Везиров, Муталибов, Эльчибей, Алиев,.. все они строили свой "социалистический" или "независимый" Азербайджан, однако вопрос в том, что в решающие периоды своей жизни они, эти совершенно непохожие друг на друга деятели, равно как и весь политический истеблишмент этой республики, именно в расистской идеологии искали и находили свою нишу. Все оказалось преходящим, кроме пантюркизма и паназербайджанизма, и сегодняшние инвестиции в Азербайджан – это перспективные инвестиции в пантюркизм .

- И тем не менее, далеко не все из числа лидеров этой республики были людьми невежественными…

- С начала прошлого столетия многие "комментаторы" пытались рассматривать природу армянских погромов в контексте грубости и невежественности самих погромщиков. До сих пор прорабатывается мнение, что, будь погромщики пообразованнее, никогда бы не позволили себе "столь низко пасть". На самом деле это не так: организаторами резни, проводниками политики по истреблению армян являлись люди как раз образованные, обучавшиеся в лучших российских и европейских университетах. И чем образованнее пантюркист, тем он радикальнее.

Показательно свидетельство сестры милосердия на Кавказском фронте Тамары Волконской в ходе судебного разбирательства по делу Мисака Торлакяна. Во время резни тридцати тысяч армян в Баку в сентябре 1918 года она неоднократно встречалась с высокопоставленными руководителями Азербайджана, и ее характеристики некоторых членов правительства (один из которых, министр внутренних дел Деваншир, и был расстрелян Торлакяном) считались важными. Она вспомнила, как во время одной из бесед спросила министра путей сообщения Худадат бека Мелик-Асланова: "Вы образованный человек. Как вы могли допустить подобные погромы?" Министр ответил: "Мы не сложим оружия, пока не уничтожим всех армян Азербайджана" .

Мелик-Асланов был выпускником Петербургского института инженеров путей сообщения. Представитель плеяды "образованных тюрок" начала века, он являл собой характерный образец интеллигента и армяноненавистника, потому и курировал не только профессиональную сферу, но и вопросы военного значения.

Другой пример: расстрелянный в Стамбуле в 1921 году Торлакяном бывший министр внутренних дел Азербайджана Джеваншир получил образование в Англии и Германии (с отличием окончил Горную академию во Фрайбурге). Это ему принадлежат слова, переданные в корреспонденции С.Рафаловича: "В моем присутствии Бебут Джеваншир говорил: "Когда я разговариваю с армянами, во мне подымается такое озлобление, что сам себя не помню, я попал в министры только для того, чтобы разделаться с армянами" . Он же подписал тайный циркуляр: "Уничтожение армянской нации исключительно важно. Мы должны ликвидировать армян и по их трупам двигаться по своему пути. Следовательно, не жалейте никого и строго выполняйте то, что вам приказано" .

Из интеллигентской среды были практически и все другие высшие чины Первой Азербайджанской Республики. Премьер-министр Фатали хан Хойский – выпускник юридического факультета МГУ, депутат Государственной Думы II созыва.

Ахмед бек Агаев, один главных из организаторов армянской резни в Баку 1905-1906 гг., получил образование в России и Франции, редактировал газеты "Хаят", "Иршад", "Тарагги", "Каспий", был видным идеологом пантюркизма, "обосновывал" программу создания "Великого Турана", считал необходимым истребление армян именно как инородного кома в тюркском горле. Летом 1918 года он возвратился в Азербайджан уже в качестве советника командующего Кавказской исламской армией Нури паши. Позже стал главным редактором кемалистского официального органа.

Подобных примеров действительно много. Да и в советское время, как известно, наиболее радикальным слоем азербайджанского общества являлась интеллигенция. Вспомним Зию Буниатова, Анара… Соответственно, все суждения о том, что именно дефицит образованности толкал погромщиков на армянскую резню, в корне ошибочны.

- Тогда, возможно, дефицит "демократических традиций"…

- В январе 2007 года в Стамбуле был расстрелян редактор газеты "Агос", турецкий журналист армянского происхождения Грант Динк. Будучи патриотом Турции, он выступал за нормализацию отношений между армянским и турецким народами и даже вопрос о важности признания Турцией Геноцида армян рассматривал исключительно в контексте очередного этапа демократизации турецкого общества. Грант Динк прежде всего являлся турецким патриотом, но его расстреляли именно националистические силы. Он стал жертвой "традиционного заблуждения".

Тезис о том, что демократизации тюрок способна решить многие межнациональные вопросы, озвучивался еще в семидесятых годах позапрошлого столетия. Многие армяне с радостью встретили принятую в конце 1876 года Конституцию Османской империи, некоторые даже были вовлечены в процесс разработки ее положений. Великий визирь Мидхад паша, "новый осман", стремился сделать Порту "европейской страной" и разработал Конституцию, подписанную султаном Абдул Гамидом II. Составленная по бельгийскому образцу, Конституция гарантировала права личности и устанавливала парламентский режим, причем парламент должен был состоять из двух палат, а палата депутатов избиралась всеобщим закрытым голосованием всех подданных империи, независимо от вероисповедания и национальности.

Что произошло после этого? В течение последующего года султан распустил первый парламент, установил самодержавный режим "Зулюм", ввел жесточайшую цензуру, запретил употребление таких слов, как "революция", "свобода", "Армения"… Подавил движение народов "за конституционные права", провозгласил панисламизм государственной идеологией. Именно Абдул Гамид II учинил позже резню около трехсот тысяч армян в причерноморских областях, в районе Трапезунда.

Много говорилось о "демократизации" османского общества и в 1907-1908 гг., в период революции преемников "новых османов" – младотурок. Бедственное положение армянского, в частности, народа на территории империи использовалось "молодыми турками" в качестве важного рычага при ослаблении позиций султана и собственном приходе к власти. Армянский фактор фигурировал в политике пришедшей к власти в 1908г. партии "Единение и прогресс".

В первые дни после переворота младотурецкие лидеры часто посещали армянские церкви, школы, кладбища, отдавали дань памяти ополченцев, погибших в борьбе против "общего ненавистного врага" султана Абдул Гамида, не скупились на высокопарные слова о солидарности.

А что потом? Буквально через год в средиземноморской области Киликия теми же младотурками была учинена резня тридцати тысяч армян, а уже с 1913 года правящий триумвират в лице Энвера, Талаата и Джемаля установил режим жесточайшей диктатуры, подавлявший любое свободомыслие. В годы Первой мировой войны младотурки осуществили Геноцид армян. Они же возвели пантюркизм в ранг государственной политики.

Советизация в 1920 году Азербайджанской Республики вселила в армянских большевиков глубокую веру "в скорую и окончательную нормализацию" армяно-тюркских отношений. Эта уверенность представлялась на фоне "интернациональной демократии", подчеркивалось, что именно Советская власть в состоянии урегулировать "противоречивое прошлое" – порождение буржуазных режимов - и открыть дорогу в "завтрашний мир братства народов". Армяне и турки объявлялись "братьями", Мустафа Кемаль – "первым другом", причем обо всем этом говорилось в советском Баку.

В сентябре 1920 года армянские большевики одобрили "инструкцию", где утверждалось: "Нынешняя Турция не прежняя султанская Турция, она не преследует в отношении Армении агрессивных целей; кемалистская Турция – союзница Советской России, борется за свое освобождение против империалистических держав" .

И что же произошло после? Армении была объявлена "священная война", которая сопровождалась новой резней армянского населения в Нагорном Карабахе, десятками тысяч жертв в приграничных с Турцией районах. Тогда же Мустафа Кемаль призвал ликвидировать Армению и на "политически бесхозной территории" объединиться с Азербайджаном.

Подобных примеров немало, да и резня армян в Сумгаите и Баку в перестроечные времена также протекала в атмосфере "свободы, гласности, демократии". Так что сама версия о демократизации как панацее отвергается самой историей, какими бы разными ни представлялись формы "свободы". Каждый период развивал свои представления о реформах, аргументировал "свои приоритеты", но независимо от всех акцентов программа армянского истребления всегда вписывалась в "контекст новых преобразований".

- Чего больше в вашем труде - истории или политики?

- Это взаимосвязанные категории. Естественно, в книге очень много исторических фактов, которые, безусловно, варятся в политическом котле.

Существует мнение о том, что толкование истории – категория неочевидная, так как "ни один египтолог не видел Рамсеса, ни один специалист по наполеоновским войнам не слышал пушек Аустерлица". Охотно ссылаясь на изящное изречение Маска Блока, многие, возможно, и не знают, что сам автор знаменитой "Апологии истории" придумал его лишь для того, чтобы потом опровергнуть, чтобы продемонстрировать шарлатанам самое очевидное: история – наука точная, не терпящая произвольных толкований. Естественно, как и любая другая наука, она выдвигает свои вопросы, имеет свои "белые пятна", однако все они фиксируются, исследуются и разрешаются только в рамках научной корректности.

Не могут, например, пирамиды в Гизе или гробницы в Долине царей считаться памятниками арабского наследия лишь потому, что локализуются ныне на территории Арабской Республики Египет. Очевидно, что для подобного утверждения вовсе не обязательно "видеть одного из Рамсесов". Особенность истории как науки в том, что она локализует памятники не только в пространстве, но и во времени. Ни при каких обстоятельствах не может легендарная Троя быть памятником тюркского культурного наследия лишь потому, что холм, именуемый ныне по-тюркски Гиссарлык, располагается в настоящее время на территории Турецкой Республики. Точно так же не может Албания Кавказская стать "Албанией Тюркской", а персидский поэт Низами –"тюркским лириком".

Еще в 1949 году в Анкаре был учрежден "Азербайджанский культурный кружок", призванный "приспособить пантюркизм к новым послевоенным реалиям". По сути, речь шла о серьезной общественно-политической организации, координаторами которой являлись достаточно известные деятели, такие как Мамед Расулзаде и Мирза Бала.

В 1951 году вышла книга Расулзаде о "великом тюркском поэте Низами", про которого он – в бытность свою одним из лидеров мусаватистской республики – даже не знал. В том же году "Азербайджанский культурный кружок" опубликовал "исследование" Мирзы Бала под названием "Тюркская Албания в истории Азербайджана". На ее страницах автор выступал уже в роли фальсификатора истории, блестяще усвоившего основополагающие принципы развития турецкой официальной историографии. Об этих принципах хорошо сказал востоковед Минорский: "Если есть какие-то неразрешенные вопросы древней истории, турки тут как тут". Соответственно и Кавказская Албания "превратилась" в политическое объединение тюркских племен.

"Исследования" Расулзаде и Мирзы Бала стали мессиджем в адрес зарождавшейся азербайджанской школы историографии относительно "политической целесообразности" тюркизации этнокультурного наследия территории республики. Важно учитывать, что в данном случае речь не о единичных (впрочем, столь же недопустимых и циничных) случаях азербайджанизации Низами, Хагани или Бабека. Если сталинское намерение по наделению моделируемой им азербайджанской социалистической нации "своими великими героями" диктовалось также и политикой по противопоставлению "азербайджанизма" тюркизму, то деятельность "Азербайджанского культурного кружка" и ряда других пантюркистских организаций преследовала обратные цели. Именно с миссией реабилитации пантюркистской идеологии "Азербайджанский культурный кружок" и приступил с 1952 году к выпуску журнала "Азербайджан".

Параллельно производился набор "перспективных историков", призванных сочинить, описать и внедрить в массовое сознание "национальное прошлое". Неудивительно, что именно в 1954 году поступил на работу в Институт истории АН Азербайджанской ССР в должности старшего научного сотрудника будущий главный фальсификатор истории региона и рупор армянофобии Зия Буниатов, который до того специализировался по несколько иной теме – "Итальянский империализм в Африке". То есть политика и история спаяны.

- Твоя книга, несомненно, спровоцирует не только ожесточенную дискуссию, но и поток ответных трудов в соседней стране…

- Естественно. Дело в том, что смысл, который вкладывается азербайджанскими властями в понятия "азербайджанец" и "азербайджанская культура", характеризуется немыслимым временным и этноцивилизационным интервалом, вмещающим целые вехи в эволюции человеческого общества. Все позитивное, когда-либо происходившее на территории, ставшей в двадцатых годах прошлого века Азербайджанской Советской Республикой, официально провозглашается "национальным прошлым азербайджанского народа", "азербайджанским культурным и политическим наследием".

Образно говоря, власть сама производит археологические раскопки, сама переписывает рукописи, сама "читает" эпиграфику церковных стен, сама определяет исторические вехи, сама вскрывает философию событий, сама провозглашает официальное название государственного языка…

Это крайне важный нюанс, так как именно подобный подход к этнокультурному наследию формирует общественное сознание, воспитывает агрессию поколений, дополняет идеологический вакуум недостающим фактурным материалом – словом, восполняет идейный дефицит молодой нации и ориентирует ее представителей на радикальный курс восприятия и отстаивания "своей истории" и "своих национальных ценностей".

Развитие исторической комплексной науки (собственно исторической, а также археологии, антропологии, этнографии, этимологии, топонимики) в Азербайджанской Республике полностью контролируется официальной властью, которая сама расставляет нужные акценты, сама определяет, "что такое хорошо и что такое плохо", "что наше и что не наше".

Азербайджанизация отдельно взятого пещерного человека или отдельно взятой неандертальской челюсти может показаться безобидной, кому-то даже забавной, однако это не так: именно подобные тезисы формируют "среду обитания" целого народа, именно они взращивают "героев своего времени", подвергают чудовищной трансформации этнокультурное наследие земель и доказывают, к примеру, что персидский поэт Низами – поэт неперсидский, а армянские церкви – церкви неармянские.

В конечном итоге именно в таком "круговороте людей в истории" воспитываются поколения, искренне убежденные в необходимости отстаивания "своих и только своих ценностей" от любых посягательств.

Азербайджанская Республика представляет собой идеологическую оранжерею, где в тепличных условиях агрессия плодоносит круглый год, где постоянно выращиваются рамилисафаровы. Атмосфера жизни этого бедного, искалеченного народа рождает мясников, называя их "национальными героями". Вопрос в том, что именно пантюркизм был и остается последним прибежищем азербайджанца. Того "азербайджанца", который взращивается в идеологической оранжерее этой республики, который "вегетирует" семенами армяноненавистничества, которого нещадно калечат и провозглашают калеку национальным героем. Проблема не в народах, она в шкале национальных ценностей, определяющей ответ на вопрос "что такое хорошо и что такое плохо". Проблема в том, что монополия на ответ принадлежит исключительно высшим эшелонам власти (все азербайджанцы, с риском для жизни спасавшие во время сумгаитской и бакинской резни своих соседей и друзей армян, – на обочине общественной жизни).

С учетом непреходящего характера тех принципов, которые однажды были вложены в фундамент азербайджанского государства, иначе быть просто не может. Поэтому я, конечно, ожидаю такой реакции. Марина ГРИГОРЯН, «Голос Армении»