Analitika.at.ua. "Единственное, о чем я часто думаю, что вдруг наступит тот день, когда я не смогу навестить могилы моих родственников в Карабахе. Может, даже каждый день думаю о том, как бы перевезти прах дорогих мне людей - мамы, отчима, брата. Думаю и о том, чтобы всех моих родственников переселить из Степанакерта в Раздан, или в какой-либо другой маленький город Армении. Но я не настолько богат, чтобы купить им всем квартиры".

Об этом заявил Народный артист Украины, академик Академии искусств Украины, кинорежиссер Роман Балаян в интервью корреспонденту ИА REGNUM.

– Роман Гургенович, вы видите и такой сценарий развития в зоне конфликта?

– В 1988 году мой ученик заскочил в ресторан Дома кино и весь такой радостный воскликнул: "Роман Гургенович, в Степанакерте демонстрации!". "Что за демонстрации?", - спросил я его. "О присоединении Карабаха к Армении", - сказал он. Я же в этот момент схватился за голову - у меня вдруг перед глазами пронеслись сотни, тысячи смертей. Дай-то Бог, чтобы я ошибся, чтобы мои мысли о таком трагическом исходе не оправдались. Однако когда Азербайджан говорит о высоком уровне автономии, он говорит о территориях, а не о армянском населении. Яркий пример - история Нахичевани.

– А как же деятельность Минской группы ОБСЕ, встречи президентов Армении и Азербайджана под эгидой сопредседателей стран - членов этой структуры, мнение международного сообщества?

– Я вполне понимаю, что вопреки всем этим саммитам - маммитам, они, все равно, предпочтут сотрудничество с Азербайджаном, и ради этого могут пойти на многое. Это - их право. Каждое государство должно преследовать свои интересы. Вообще-то, политика - не мой вопрос. Я знаю только одно - кто бы и как бы хорошо не относился к Армении, но в политическом аспекте все страны предпочтут Азербайджан, потому что это богатая страна и у нее есть чем торговать.

– Что же делать Армении при таком безрадостном раскладе?

– Значит, нам надо искать что-то другое. Это не новость, что сырья у нас нет, нефти нет. Но у нас же есть интеллект. Надо развиваться в этом направлении. Это, например, нанотехнологии, высокие технологии. Если бы я решал вопросы, то направил бы на это большие средства. Диаспора, по-моему, приветствовала бы такую инициативу, а наши соседи заинтересовались бы нами, пожелали бы с нами сотрудничать. Так начинала Япония, так живет Израиль. Кстати, тоже находится в окружении недружественных очень соседей.

– Вы часто встречаетесь с известным сценаристом Рустамом Ибрагимбековым, активно сотрудничаете с ним. Вы как-то обсуждаете эту тему?

– Да, мы вместе работаем. Не первый десяток лет. И это нормально. Он критикует азербайджанцев, я критикую армян. В смысле - правительства. Чем больше таких людей, как я и Рустам Ибрагимбеков, будет с двух сторон, тем выше вероятность, что наконец-то найдется какое-то нормальное решение. Понимаете, во мне нет такого пафосного армянского. Точно так нет во мне и пафосного украинского. Я ведь почти полвека живу в Украине. В России превращаюсь в украинофила, а в Украине становлюсь русофилом. Я считаю, что нормальный человек так должен жить. У меня нет друзей, которые кичились бы своей национальностью. К примеру, есть у меня в Москве знакомые, которые стыдятся, что они русские, потому что государство в каком-то вопросе поступило неблаговидно. Вот у меня подобное окружение. А сам я люблю все русское, вырос на русской культуре, но я гражданин Украины, поэтому защищаю и ее интересы.

– Роман Гургенович, насколько знаю, Вы хотели снимать "Буйволицу" Гранта Матевосяна?

– С 1988 года это желание у меня пропало. Потому что я хотел снимать в Карабахе - и с армянами, и с азербайджанцами. В горах и у них, и у нас, и так далее. Собственно, так, как это у Гранта написано. Но поскольку сейчас этого настроения нет ни у нас, ни у них, то вся фантазия на эту тему пропала. Просто, я - человек мира, а мира нет.

– Быть человеком мира - это значит быть беспартийным, быть вне политических сил и движений?

– Безусловно. Моя частная и творческая жизнь не зависят ни от смены правительств, ни от смены строев. Я никогда не был ни с позицией, ни с оппозицией. В Украине случались попытки привлечь меня в какую-то сторону, но я, не обижая этих людей, сказал им, что ко всем, кто уходит в политику, отношусь с предубеждением. Горжусь тем, что я единственный в Киеве режиссер, который про советский строй ни одной строчки не снял. Но это моя сознательная позиция. Мне это удалось. Этим, собственно говоря, и объясняется мой уход в классику. Я полагал, что там-то меня не достанут. Я ушел в классику, чтобы не фальшивить на современную тему. Чтобы мои герои не говорили, как на митинге или на партсобрании. Что бы они не кричали "ура!" тому, чему я внутренне сопротивлялся. Благодаря таким фильмам, как "Каштанка" и "Поцелуй" - по Чехову, или же "Бирюк" - по Тургеневу, я сознательно не участвовал в советской жизни. Другие участвовали. Сейчас они и от партбилетов отказались. Это лицемеры. Я таким не был и, надеюсь, не стану. Я помню, как директор киностудии в те времена сказал мне, Мише Беликову и Косте Ершову: "Немедленно в партию!". Но мне удалось очень хитро уболтать его, мол, я не заслуживаю, а вам это надо, и т.д. А так, был бы с 1984 года членом КПСС.

– Вы часто бываете в Армении, здесь также приходилось кого-то убалтывать?

– Нет, но я же не знаю никого из местных чиновников. Я никогда не пользовался большими связями в Армении, в Карабахе - тем более. Из моих друзей кто-то в оппозиции, кто-то -наоборот. Ни с той, ни с другой стороной я предпочитаю эти разговоры не продолжать. Они даже обижаются. А я считаю, что в Армении любое противостояние определенных лиц другим радует только наших врагов и недоброжелателей. Не будем же дураками. Наши соседи нас не любят - вот это надо помнить. И стремиться к тому, чтобы соседи желали сотрудничества с нами, а не потешались над нашими "разборками".

– Ваше 70-летие кинофестиваль "Золотой абрикос" решил отметить ретроспективой фильмов. Как Вы отнеслись к этой идее?

– Относительно 70-летия - с удивлением. Что же касается ретроспективы, то у меня есть 5 фильмов, которые, по-моему, являются наиболее удачными. Именно их я и привез. Все эти картины были сняты до 1987 года, кроме фильма "Ночь светла". Разница в том, что до 1887 года меня не волновало, что говорят о моих работах критики, и только потом меня стало интересовать их мнение. А вообще-то я не люблю кинематограф - ни в Киеве, ни в Москве, ни в Ереване. Когда я не снимаю кино, то живу лучше, интереснее. Всем же давно известно, что я - заслуженный бездельник и известный тамада. Потому что за столом мне равных нет. Не даю никому слова сказать, если близкая компания, конечно, и если все ко мне ровно дышат. Это я люблю, да. Нет цензуры, нет пленки, нет камеры, нет метеорологических условий. Там нет проблем, там я, несомненно, талантливее. Есть только фантазия, есть только свобода. Как говорил Адабашьян еще в 1982 году, "мой любой юбилей Балаян превращает в свой творческий вечер".

– Также известно о Вашей особой миссии на кинофестивале. Я имею в виду, что на протяжении ряда лет, благодаря именно Роману Балаяну, "Золотой абрикос" посетили великолепные режиссеры и актеры.

– Да, я раньше привозил гостей, поскольку являюсь поклонником кинофестиваля. Я искренне радуюсь, что в мою страну приезжают люди, которые потом становятся нашими друзьями. Моя цель в том, чтобы они уехали с мыслью, что лучше Армении ничего на свете нет. Я их не пускаю на фестивальные мероприятия, мы вместе с утра и до вечера пируем, гуляем, пребываем в состоянии эйфории. Они довольные уезжают, а потом еще повторно приезжают. Здесь есть иностранцы, которых я на кинофестивале в шестой раз вижу. Радоваться надо, что столько гуманитариев приезжает. Они же потом нас всему миру будут представлять. Это же не саммиты - маммиты, не политика.