Analitika.at.ua. 20 лет назад 21 сентября 1991 года в Армении состоялся референдум по вопросу о самоопределении и статусе этой закавказской республики. В голосовании приняли участие 94,99 % избирателей, и 99 % проголосовавших высказались за выход Армении из состава Советского Союза. Через 2 дня по итогам голосования была принята «Декларация о государственной независимости Армении». Таким образом, референдум двадцатилетней давности легитимировал Третью республику в Армении.

Первая республика просуществовала с мая 1918 по ноябрь 1920 гг. Вторая республика в виде Армянской ССР — с 1920 по 1990 гг. «Декларация о независимости Армении» (ее следует отличать от Декларации 23 сентября 1991 года) была принята на первой сессии Верховного Совета Армении 23 августа 1990 года. Этим документом была упразднена Армянская Советская Социалистическая Республика и провозглашена независимая Республика Армения. Однако политическое решение от 23 августа 1990 года было принято еще в рамках существования единого союзного государства. И хотя союзное руководство в то время уже теряло нити управления страной, оно предпринимало попытки самосохранения и сохранения того образования, которым управляло. На Ереван, как и на другие республиканские столицы, оказывалось давление по поводу участия в референдуме о сохранении СССР и в «новоогаревском процессе» по подписанию нового союзного договора. Однако в обоих этих проектах Армения (уже не АрмССР) принимать участие отказалась. Сентябрьский референдум 1991 года состоялся уже после провала путча ГКЧП, срыва подписания нового союзного договора (он намечался на 20 августа 1991 года) и провозглашения независимости Украины (24 августа 1991 года). В этой ситуации перспективы Советского Союза были уже очевидны, как сторонникам, так и противникам его сохранения. Как бы то ни было, а сентябрьское волеизъявление обеспечило Армении, как новому государственному образованию всенародную поддержку. 22 марта 1992 года республика была принята в ООН.

Процесс превращения Армении из советской республики в независимое национальное государство по многим параметрам отличается от аналогичных сценариев на территории СССР. Борьба республики за национальный суверенитет в 1980-е годы начиналась с формально внешней для республики проблемы. «Армянский вопрос» в позднесоветский период был актуализирован в Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО), находившейся под юрисдикцией Азербайджанской ССР. Описывать перипетии борьбы за Нагорный Карабах в период «перестройки» мы не будем, поскольку формат статьи этого не позволяет. Зафиксируем лишь, что карабахская проблема тогда рассматривалась армянским социумом как внутренняя. В массовом сознании борьба за права карабахских армян отождествлялась с борьбой за интересы всей Армении. Борьба за присоединение НКАО интерпретировалась как борьба за «воссоединение» армянских этнических земель и восстановление исторической справедливости. Эта борьба и подготовила ту политическую элиту, которая пришла на смену партийной номенклатуре. Она во многом и предопределила ту повестку дня, по которой Армения живет и сегодня. С одной стороны, республике удалось преодолеть комплекс поражения и национального унижения (который преследовал ее, начиная с 1920 года). С другой стороны, эта победа была оплачена дорогой ценой. В данном случае речь идет не только о гуманитарных, но и о геополитических и экономических потерях. Две из четырех границ Армении закрыты, а два оставшихся выхода (Иран и Грузия) опасны и уязвимы. И это притом, что главный оппонент Армении Азербайджан не смирился со своим поражением, и имеет ресурсы для наращивания своего потенциала.

В отличие от Грузии, Азербайджана, прибалтийских республик национальная элита Армении отказалась от четырех принципиально важных вещей. Во-первых, она отказалась от восстановления государственной преемственности с Первой Республикой. Оговоримся сразу. Это решение пришло к первому постсоветскому руководству Армении не сразу. Достаточно посмотреть на текст «Декларации независимости» от 23 августа 1990 года. В нем сам факт провозглашения независимости мотивировался, среди прочего, и развитием «демократических традиций образованной 28 мая 1918 года независимой Республики Армения». Однако между августом 1990 и сентябрем 1991 года пролегла дистанция, которая вместила в себя столько событий и процессов, что хватило бы на многие годы. За этот год руководство республики приняло процедуру организации референдума о независимости в соответствие с советским законодательством (февраль 1991 года), то есть провозгласило волеизъявление за полгода до его реализации. И не пошло по пути законодательного восстановления преемственности с «первой Арменией» (1918-1920). Помимо этого Армения отказалась признавать независимости Нагорно-Карабахской Республики (которая была провозглашена в сентябре 1991 года) или включать ее в качестве административной единицы в состав нового государства. Это также было частичной ревизией Декларации от 23 августа 1990 года (которая обозначала среди источников независимости и Совместное Постановлении Верховного Совета Армянской ССР и Национального Совета Нагорного Карабаха от 1 декабря 1989 года «О воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха»). Данные решения мотивировались тем, что в отличие от прибалтийских республик, сецессия которых воспринималась, как «естественное право», самоопределение Армении для мирового сообщества было явлением незнакомым. Для облегчения международной легитимности требовалось исключить (хотя бы формально) территориальный спор. Ведь Первая республика во многом именно из-за этого не получила поддержки в Лиги наций.

Помимо этого нужны были серьезные доказательства истинности выбора в пользу независимости. Более сильные, чем декларативные заявления о «свободе» и «демократическом выборе». Отсюда и организация референдума, и отказ от жесткого разрыва со всем советским правовым наследием. Притом, что для СССР времени упадка Армения была никак не меньшей головной болью, чем Грузия или три прибалтийские республики. Было и еще одно основание для отказа от восстановления правопреемственности с Первой Республикой. Ее опыт не был внутри Армении предметом романтизации. Напротив, он связывался с поражением, утратой исторических территорий и советизацией, как меньшим злом по сравнению с турецкой угрозой. Это во многом объясняет и постсоветскую историю старейшей армянской партии «Дашнакцутюн» (правящей партии в Первой Республике). За 20 лет независимости она так и не смогла стать ведущей политической силой. В лучшем случае - участником проправительственных коалиций. А при первом президенте Армении Левоне Тер-Петросяне даже пережила запрет и уголовные преследования ее членов.

Во-вторых, новая независимая республика, имеющая богатую и влиятельную диаспору, фактически закрыла ей путь для управления страной. И в этом Армения также резко отличается от прибалтийских государств, которые открыли политику для своих американских, канадских и скандинавских единоплеменников. В октябре 1995 года в Армении был принят закон, который открывал карьерные возможности внутри Армении только после отказа от иностранного гражданства. Безусловно, Ереван активно привлекает диаспору и лоббистские структуры для решения тех или иных проблем (чего стоит одна только международная поддержка Карабаха, невозможная в случае с Абхазией или Южной Осетией!). Однако внутренняя и внешняя государственная политика остается монополией местных, хотя за 20 лет мы можем вспомнить отдельные (даже яркие) случаи участия армян диаспоры в государственных делах Республики Армения (Раффи Ованнисян, Жирайр Липаритян, Вардан Осканян). Процесс армяно-турецкой нормализации (2008-2010) выпукло продемонстрировал серьезные разночтения между Ереваном и организациями диаспоры.

В-третьих, Армения, которая была одним из первых в борьбе против союзного центра в конце 1989-1991 гг., сумела кардинально пересмотреть свое отношение к Москве и отказаться от дискурса «борьбы с империей». Фактически это - единственная из союзных республик, которая четко размежевала позиции в отношении к СССР и к России. Во всех остальных 14 случаях советское и российское отождествляется. И претензии к Советскому Союзу автоматически прикладываются к РФ, хотя это образование несет свою долю ответственности за советский период в той же мере, как остальные «14 сестер». Тут сразу надо оговориться. Такой пересмотр стал результатом прагматического выбора армянской элиты. В условиях эскалации нагорно-карабахского конфликта (а это не только закрытые границы с Азербайджаном, но и с Турцией), непростых отношений с Грузией и сложного геополитического соседства с Ираном, Россия оставалась практически единственным возможным союзником. И то, что 21 сентября 2011 года в параде, приуроченном в честь Дня национальной независимости, принимают участие российские военные, о многом говорит. По словам Размика Зограбяна, заместителя председателя Республиканкой партии («партии власти» в Армении), в таком факте нет ничего унизительного, поскольку 102-я база в Гюмри обеспечивает безопасность Армении. «Иное дело, если бы вся российская армия приняла участие в параде. Но такого нет. Я думаю, русские уважают права своих стратегических партнеров. Вы лучше скажите, чтобы турецкая армия не пришла принимать участие, российская - ничего, они хоть нас защищают», - резюмирует Зограбян. Помимо военного фактора, роль российского бизнеса в экономике Армении также велика.

Однако влияние РФ, несопоставимое с присутствием в других республиках, не дает основания говорить о Ереване, как о марионетке Москвы. Отсюда следует, в-четвертых. Руководство Армении (в данном случае фамилии президентов не важны) не превратило свой стратегический союз с Москвой в средство отталкивания от Запада. Напротив, Армения - участник натовских учений и программ, получатель американской материальной помощи (до «революции роз» по этим параметрам Армения уступала только Израилю), участник европейского проекта «Восточное партнерство». Казалось бы, радикальный разрыв отношений между Москвой и Тбилиси должен был бы противопоставить Армению и Грузию. Напротив, после «пятидневной войны» президенты двух стран посетили друг друга. И даже обменялись высшими государственными наградами (что послужило причиной некоторого всплеска эмоций в Москве). Как бы то ни было, а союз с Россией не мешает Еревану развивать отношения и с непосредственным соседом (Грузией), через которого идет почти три четверти всего экспорта Армении, и с западным миром. В свою очередь партнерство с Западом не мешает конструктивному партнерству с Ираном. 14 мая 2009 года Иран приступил к поставкам газа в Армению по газопроводу Иран - Армения, строительство второй очереди которого было завершено в конце 2008 года. В рамках программы «газ в обмен на электроэнергию» Армения расплачивается за поставляемый Ираном газ электроэнергией из расчета 3 кВтч за один кубический метр газа. Помимо этого проекта планируется реализация проекта строительства нефтепровода Тебриз (Иран) - Ерасх (Армения) стоимостью в 250 млн. долларов. Таким образом, Грузия с одной стороны, и Иран с другой обеспечивают Армении выход во внешний мир в условиях закрытых границ с Азербайджаном и Турцией, а гибкая дипломатическая линия в целом позволяет стране, не имеющей своего углеводородного сырья и выходов к морям обеспечивать выживание в непростых геополитических условиях. Как минимум, государственный опыт «первой Армении» уже превзойден в десять раз. Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США). Politcom.ru